Часть 10
На девяносто шестой день группа отправляется на запись одного из последних телевизионных шоу текущего промоушена, и Чимин, честно говоря, этому рад. Вообще, думает он, рады все; участники устали, как это всегда бывает на данном этапе, и точно заслужили немного отдыха. Участие в подобных шоу напоминает выступление, особенно когда им нужно подготовиться к записи за сценой, выслушивая указания от менеджмента, а потом от Намджуна — насчет того, что они будут делать и говорить.
В общей гримерной практически негде сесть. Коорди-нуны и стафф суетятся вокруг пары мемберов в отведенном для этого месте, а остальные участники буквально лежат друг на друге на единственном доступном в помещении диване.
Чимин замечает, как Сокджин встает и направляется к визажисту, — но Хосок успевает перехватить освободившееся место раньше него. Вздохнув, Чимин покорно остается на своем месте, пока лидер произносит слова поддержки и раздает указания перед началом шоу.
— А почему Сокджин-хену не нужно сидеть и слушать все это? — вмешивается Чимин, скрещивая на груди руки. — Он что, уже все знает об интервью? — он понимает, что ведет себя капризно, но ему все равно.
— Не беспокойся насчет Сокджин-хена, — приструнивает его Намджун. Чимин фыркает.
Хосок закатывает глаза и тянет Чимина на себя за руку. Чимин теряется, но уступает. Притянув Чимина еще ближе, Хосок хватается за пояс его брюк и пихает младшего на колени к Юнги.
— Вот, — резко говорит Хосок и снова поворачивается к Намджуну, а Юнги с Чимином негодующе вскрикивают.
Видимо, никто не обращает на них ровно никакого внимания, поэтому Чимин сдается и, уставший, повинуется случившемуся. Ему уже приходилось сидеть на коленях у кого-либо из участников. И, напоминает ему внутренний голос, подозрительно похожий на голос Сокджина, он сидел на коленях Юнги во время той вечеринки, когда четверо мемберов вернулись домой с мероприятий. Это, в общем, не стоит большого внимания, и не то чтобы сидеть на коленях у Юнги было чем-то из ряда вон выходящим.
Он устраивается поудобнее, и Юнги поступает так же, замолкая и заглядывая Чимину через плечо, чтобы видеть Намджуна.
Все идет хорошо, пока Чимин не пытается усесться удобнее, и теперь он и правда сидит прямо на коленях у старшего. Движение вдруг заставляет его почувствовать тепло тела Юнги под собой — и то, как Юнги прижимается грудью к его спине. В тот же самый момент, когда Чимин осознает это, Юнги, видимо, осознает тоже и застывает.
На мгновение все вокруг, в том числе и те, кто находится в гримерке, перестает двигаться. Остаются только они двое, задержавшие дыхание и ждущие, что что-то сейчас произойдет.
Рука Юнги медленно ложится на бедро Чимина и как бы невзначай на нем остается.
Чимин, не в силах сидеть спокойно, чуть шевелится на коленях Юнги — на сантиметр в сторону, медленно, медленно, медленно.
Ноги Юнги под ним так же медленно сдвигаются.
Чимин позволяет себе вжаться всем телом в тело Юнги. И чуть вздрагивает.
Его внезапно спихивают на колени к Хосоку.
Хосок пугается, а Чимин ловит воздух ртом и затем выпаливает: «Извини!» — но Юнги уже встает и уходит. Он торопливо и в неизвестном направлении шагает прочь от дивана — двигаясь быстрее, чем Чимин когда-либо видел, — и покидает комнату меньше чем за четыре секунды.
Намджун растерянно смотрит ему вслед.
— Что... — начинает он, но замолкает. — Что?.. — оборачивается он к группе в поисках объяснения.
Чимин игнорирует все вопросы и тоже решает уйти.
Х Х Х
Когда в конце дня Чимин заходит в свою комнату, на его кровати сидит Юнги. Фактически уже наступил девяносто седьмой день; Чимин радуется тому, что не оставил выполнение своего задания на конец прошедшего дня, учитывая то, что после записи шоу старший старательно избегал всех и вся.
— Прости, — извиняется Юнги, прежде чем Чимин успевает спросить, что он здесь делает.
— За что? — удивленно спрашивает Чимин.
— За то, что вел себя как придурок, — говорит Юнги. И встает с кровати. — Ты не заслужил такого. Прости.
Он серьезен, и Чимин не слышал столько извинений от Юнги даже на протяжении года. Еще ему вспоминаются слова старшего с вечеринки пару дней назад, когда они были в одной комнате, у одной кровати: Ты заслуживаешь лучшего. Только самого лучшего, Чимин-а.
— Это было вчера, — поправляет Чимин. — И я люблю тебя. Хен.
Юнги передергивает.
— Юнги, — начинает Чимин, но старший проходит мимо него и направляется к выходу.
— Спокойной ночи, — говорит Юнги, уже выходя за дверь.
Чимин беспомощно смотрит на пустой дверной проем.
Х Х Х
Что-то не так, понимает Чимин, столкнувшись с Юнги на кухне ранним утром девяносто восьмого дня. Во-первых, Юнги встал раньше восьми часов. А еще он выглядит совершенно выбитым из колеи, сидя за столом и смотря в пустоту, и лицо у него даже бледнее, чем обычно.
— Хен, — говорит Чимин. Кроме них, на кухне никого нет.
Юнги смотрит на Чимина. У него покрасневшие глаза, но выражение лица совершенно пустое.
— Я люблю тебя, хен, — шепчет Чимин.
Юнги отводит взгляд.
Он поднимается и, не говоря ни слова, отдает Чимину свой телефон.
Чимин глядит на мобильник. В нем нет ничего примечательного. Он поднимает взгляд, и все, что он успевает увидеть, это то, что Юнги покидает общежитие, без ключей, без куртки; он просто выходит за дверь.
Чимин не видит его весь оставшийся день.