Часть 7
— Во сколько вы завтра уезжаете? — спрашивает Чимин вечером восемьдесят первого дня, сидя на полу рядом с открытым чемоданом Юнги.
— В шесть, — хрипло и без особого энтузиазма проговаривает старший.
Он слишком яростно запихивает рубашку в сумку, и Чимин смеется.
Группе предстоит целая неделя посещений радио и развлекательных шоу. Завтра утром Юнги, Хосок, Тэхен и Чонгук покинут общежитие, в то время как Чимин, Намджун и Сокджин останутся и будут давать интервью. Юнги уезжает меньше чем через десять часов, и Чимину вдруг захотелось его увидеть.
Юнги поднимает на него взгляд.
— А ты как? — спрашивает он Чимина. — С нетерпением ждешь неделю веселья с лидером и хеном? — тон старшего звучит обычно, но сам он изучающе глядит на Чимина из-под челки.
— Ага, — вяло отвечает Чимин.
Юнги не продолжает и просто наблюдает за Чимином. Тот какое-то время смотрит в ответ, но в конечном счете уступает.
— Ладно, просто, — признает он, — что, если это все будет неловко, потому что именно я остаюсь с ними? Ну, c хеном и лидером? Я скажу что-нибудь странное, и они подумают, оу, мы такие умные, взрослые, высокие, что делает здесь этот ребенок? И потом, хен, что если я выставлю себя дураком?
— Так ты об этом беспокоишься? О том, что покажешься дураком?
— Да, — уныло отвечает Чимин. — Что если я докажу, что я еще ребенок?
Юнги качает головой.
— Ты дал целый миллион интервью, Чимин.
— Я знаю.
— Ты хорош в этом, — добавляет Юнги. Его слова звучат так искренне, что это застает Чимина врасплох. — И ты смутишь их? Джуни с хеном? Да они без тебя не справятся, — он передергивает плечами. — Эти неуклюжие придурки.
Он подается вперед, словно собирается рассказать секрет.
— Хен совсем не так хорош во всем этом, как кажется. И однажды я видел, как Джуни порезал рот о сэндвич. О сэндвич.
Чимин не может не захихикать.
— Все получится, — добавляет Юнги; он, кажется, веселеет, слыша смех Чимина. — А если кто-то из этих двоих будет доставлять тебе неприятности, просто вызови их на дэнс-баттл, — он широко улыбается младшему.
В груди Чимина разливается тепло. Странная часть него хочет притвориться, будто он еще не сказал сегодня Юнги, что любит его, но он ее игнорирует. Вместо этого он советует Юнги закрыть рот и вернуться к сборам.
Х Х Х
— Тшш, хены! — Чимин вытаскивает из уха наушник, чтобы утихомирить участников. — Тшш, начинается!
Намджун с Сокджином оборачиваются к нему, а затем одновременно закатывают глаза и снова отворачиваются. Чимин состраивает самую жалобную гримасу, какую только может. Идет восемьдесят четвертый день, и Юнги, Чонгук, Тэхен и Хосок дают радиоинтервью, пока Чимин с Намджуном и Сокджином направляются на запись развлекательного шоу. Чимин выяснил, как настроить радиостанцию в телефоне, и он мог бы слушать передачу и поддерживать мемберов, если бы не шум, исходящий от двух сидящих перед ним великанов.
— Чимин-а, — медленно и снисходительно говорит Сокджин, — мы просто послушаем эту передачу позже. Или посмотрим ее онлайн. Все нормально, мы ничего не пропустим.
— А я хочу послушать ее сейча-а-ас, — хныкает Чимин, но тут в наушнике начинает играть заставка шоу. Чимин поспешно вставляет в ухо второй, получив перед этим еще одно закатывание глаз от Сокджина, пока тот отворачивается.
Чонгук, Хосок, Тэхен и Юнги по очереди произносят вступительную речь, а затем недолго говорят о новом альбоме, обсуждают синглы и то, как развивалось звучание группы. Чимин кивает и про себя восхищается тем, как мемберам удалось превратить привычно скучный сценарий интервью во что-то веселое. Хосок, в частности, поддерживает разговоры своим чувством юмора, и Чимин чувствует гордость за них всех. (И на всякий случай бросает мстительный взгляд на затылки Намджуна и Сокджина.)
Неожиданно ведущий объявляет, что сегодня он спросит мемберов об их идеальном типе девушки.
Им всем задавали этот вопрос много раз, но сейчас в животе Чимина все почему-то скручивается.
Хосок, конечно же, мечтает о милой, красивой и забавной (скучно, решает Чимин). Тэхен, конечно же, о прекрасной, любящей приключения и «не такой, как все», и ведущему хватает ума не спрашивать насчет последнего качества. Чонгуку, естественно, нужна такая, которая «сможет с ним соревноваться», что бы это ни значило (вот чудак). А потом...
— Шуга? — спрашивает ведущий.
Юнги молчит, кажется, целую вечность.
Затем он неуверенно говорит:
— Милая.
И добавляет:
— Хорошенькая.
Уверенность в его голосе растет с каждым словом.
— Добрая. Оптимистичная. С позитивной точкой зрения. Добрая ко всем, но с собственным мнением, и, может быть, немного упрямая, — его уже не остановить. — Очаровательная, щедрая, веселая и... и... — он запинается.
И затем тихо:
— Великолепная.
В эфире повисает неловкое молчание.
Чимин осознает, что закрыл глаза.
— Другими словами, — невозмутимо говорит Чонгук, — полная противоположность тебе.
Спустя мгновение раздается гогот Хосока; к нему присоединяются Чонгук и Тэхен, а вместе с ними начинает смеяться и ведущий. В конце концов слышится даже низкий смех Юнги.
— Ага, кроме упрямства! — неожиданно выпаливает Хосок, и они вместе принимаются обсуждать эту грандиозную черту характера Юнги.
Чимин открывает глаза и выдыхает, не заметив, когда успел задержать дыхание.
Х Х Х
Тем вечером в 11:38 имя Юнги загорается на экране телефона Чимина.
И несмотря на то что Чимин об этом даже не думал, он чувствует, будто ждал звонка целый день. И нажимает кнопку ответа.
— Хен, — приветствует Чимин.
— Чимин-а, — отзывается Юнги. Его медленная манера растягивать слова заставляет Чимина чувствовать себя так, словно он вернулся домой. — Добрый вечер.
Молчание. Чимин ждет, теребя край своих шорт.
— А, — вдруг говорит Юнги. — В машине было так тихо — без тебя, жаловавшегося бы на протяжении всей дороги к студии. Остальные, конечно, шумные, но, боже, — он драматично фыркает, — даже у них троих не получается ныть так громко, как у тебя.
Чимин не может сдержать улыбку, слыша «Я скучаю по тебе», читающееся в словах Юнги. Они не увидятся еще полтора дня, и в общежитии удивительно одиноко без них четверых.
— Ага, а мне было так хорошо в нашем автомобиле, потому что кое-кто не засыпал на моих коленях, — отвечает Чимин. — Так просторно. Твоя голова очень тяжелая, — Чимин издает мученический звук, словно его тело начинает болеть от одной этой мысли. Он не говорит, что, вообще-то, ему нравится, когда Юнги засыпает на его коленях, даже если это случается нечасто. Это заставляет его чувствовать себя особенным настолько, что он начинает волноваться.
— Ага, — снова произносит Юнги, но не продолжает; обязательные уважай старших, донсэн и не шути со мной, Пак Чиминприлагаются к его словам как само собой разумеющееся.
Вместо того чтобы разговаривать, они делят на двоих это беззвучное пространство.
Чимин сидит с телефоном у уха, не слыша ничего, но зная, что Юнги здесь. Он уверен в том, что Юнги рядом, больше, чем в чем-либо еще в своей жизни, и это так успокаивает. Он хочет сохранить эту уверенность в присутствии Юнги; он хочет позволить этому окружить себя; хочет утонуть в этом чувстве, хочет, чтобы оно впиталось в него.
— Я слушал интервью, — слышит себя Чимин.
Тишина приобретает иной оттенок.
— Слушал, — и младший не может понять интонацию Юнги.
Он кивает, хотя его никто не видит.
— Чимин-а, — говорит Юнги, и голос у него чуть охрипший. — Какой твой идеальный тип?
Вопрос застигает Чимина врасплох. Он может поклясться, что слышит, как стучит о ребра его сердце.
Великолепный. Циничный. Упрямый. Слова теснятся у Чимина в голове. Талантливый. Несносный. Капризный. Они появляются перед глазами без всякого его участия. Прекрасный. Настойчивый. Смешной. Удивительный.
Но он не говорит ничего из этого.
Вместо этого он выпаливает:
— Невысокая, — а затем паникует и бросает трубку.
Чимин в ужасе смотрит на телефон в своей руке и бросает его в другой конец комнаты.
Секундой позже он выругивается и срывается с места, чтобы вернуть его. Он нажимает на контакт, и проклинает себя, и ждет ответа, и...
— Чимин-а? — слышно, что Юнги сбит с толку.
— Я люблю тебя, хен, — выпаливает Чимин и снова кладет трубку.
В этот раз он отбрасывает телефон в другой конец комнаты (противоположный тому, что был до этого) просто на всякий случай.
Х Х Х
Чимин знает, что Сокджин слушал интервью, потому что тот начинает слоняться поблизости и беспокоить Чимина.
Итак, на восемьдесят шестом дне Чимин, прибираясь в комнате, бросает взгляд на дверной проем и обнаруживает прислонившегося к косяку улыбающегося Сокджина.
— Да? — неловко приветствует его Чимин. Я могу чем-то помочь?
— Что? — спрашивает Сокджин, изображая замешательство. — Я? — он драматично кладет руку себе на грудь. — Извини, я не хотел тебя потревожить. Я просто... стоял тут, — он улыбается Чимину так, будто знает какой-то секрет.
И что ужасает Чимина, так это то, что если секрет существует, то Сокджин определенно его знает. И что он почти точно ничего не расскажет.
— Тебе понравились все эти интервью? — спрашивает Сокджин.
Остальные мемберы, возможно, дали еще три, но они оба точно знают, какое именно интервью имеет в виду Сокджин.
— Понравились, — бормочет Чимин. Все, что происходит, все, что заставляет его чувствовать то, что он чувствует, когда слышит голос Юнги на радио, или по телефону, или когда они на секунду остаются наедине, — это начинает проникать в самую его суть до такой степени, что отрицать это уже нельзя. А замечание Сокджина делает все до ужаса более реальным.
— Кстати, между делом, — Сокджин прерывает размышления Чимина, и его тон дает понять, что это совершенно не «между делом», — ты общался с кем-нибудь из ребят после их отъезда? Тэ, Хоби, Гукки, — он изображает на лице (вероятно, фальшивую) задумчивость, — Юнги?
— Да-а-а, — честно отвечает Чимин. Сегодня утром, очень рано, его разбудил звонок — и это бы обеспокоило его намного больше, если бы это не был Юнги.
— Чимин-а, это наш единственный шанс поговорить, — быстро проговорил тот, окруженный звуками движения и суетливыми голосами, — до конца сегодняшнего дня, — и, слава богу, тогда полусонный Чимин сразу его понял, торопливо произнеся: «Я люблю тебя, хен», и Юнги выдохнул в динамик и сказал: «Хорошо», а затем: «Нет, хватит» кому-то рядом с собой и затем: «Простите» кому-то еще, но Чимин не уверен, что все было именно так, а потом наконец: «засыпай, Чимин-а», и Чимин послушно положил телефон на матрас и снова погрузился в дремоту.
Сокджин снова растягивает губы в той-самой-улыбке. Он не спрашивает о подробностях. Он не спрашивает, с кем именно из них четверых говорил Чимин; он просто знает.
— Все в порядке, — не к месту говорит Чимин. — Все нормально, правда.
— Хорошо, — соглашается Сокджин и уходит.
Чимин стонет, падая на кровать и приземляясь лицом в подушку.
Х Х Х
Вечером восемьдесят восьмого дня Намджун, Сокджин и Чимин находятся в общежитии и ждут, когда остальные участники наконец вернутся. Они скучают друг без друга, даже когда расстаются на день или два. Есть что-то успокаивающее в том, чтобы ложиться спать, зная, что все семеро мемберов дома.
Чимин без особой цели лазит в телефоне, откинувшись на спинку небольшого диванчика; Сокджин с Намджуном подпирают друг друга на большом диване и смотрят какое-то шоу из серии «айдолы и дети» с одинаковыми отсутствующими лицами. Чимину хочется запечатлеть их пустые взгляды на камеру, но он знает, что заработает большие неприятности, если его поймают. Он размышляет, можно ли незаметно заснять это на телефон, притворившись, что он увлеченно с кем-то переписывается, когда из-за двери доносятся звуки шарканья нескольких пар ног. Какое-то время слышатся приглушенные голоса, а затем входная дверь открывается.
Пустые взгляды Сокджина и Намджуна мгновенно проясняются; Сокджин оживляется, лицо Намджуна приобретает расслабленное выражение; Чимин на диване выпрямляется.
Сначала входит Чонгук, затем Тэхен, а потом Хосок; все они держат в руках дорожные сумки. Хосок с Тэхеном широко улыбаются, а Чонгук пытается скрыть еле видную ухмылку облегчения, которая показывается из-под его усталой и апатичной гримасы.
Мемберы привычно приветствуют друг друга, Намджун спрашивает, как прошли поездка и интервью, Сокджин суетится и спрашивает, заботились ли они о себе, Тэ с Хоби отшучиваются и говорят странные вещи, а Чонгук не выказывает никакого интереса и старается избежать разговоров, — но Чимин думает только о Юнги, где Юнги, он не видит его, почему его еще нет?
Спустя несколько долгих секунд в дверях появляется Юнги. Чимин чувствует, как практически все его внутреннее напряжение рассеивается при одном взгляде на старшего.
Юнги находит глазами Чимина и улыбается, и его улыбка еле заметная, но прекрасная.
Будто отвечая на невысказанный вопрос, он с усмешкой говорит: «Забыл наушники в машине» — и, словно не видя никого вокруг, бросает сумку на пол и направляется прямиком к Чимину.
Юнги все еще улыбается; Чимин беспомощно улыбается в ответ.
Чимин вдруг осознает, что все в комнате замолкают.
Его настигает атмосфера ожидания. Все смотрят на них, и все чего-то ждут.
Он хочет обернуться, взглянуть на остальных и понять, что они ожидают увидеть, но не осмеливается отвести взгляд от Юнги.
Очень долго ничего не происходит, а затем, может быть, к счастью, может быть, к большому разочарованию, или, может быть, и к тому, и к другому сразу, Сокджин вклинивается с воодушевленным: «Что ж, давайте разойдемся по комнатам и распакуем вещи», и все прекращается, но Чимин замечает, что для них с Юнги все продолжается; они по-прежнему смотрят друг на друга, по-прежнему делят что-то даже после того, как остаются в комнате одни; и потом они стоят, наверное, еще целую минуту, просто глядя друг другу в глаза, пока Юнги не говорит: «Нам тоже пора» и указывает на коридор, и они оба неохотно направляются к комнатам, и тут Чимин наконец понимает, что они вдвоем делят не только этот момент, но нечто намного более долгое; нечто непрерывное, нечто, что никак нельзя не почувствовать.