Глава 6
Полдень был яростным, солнце стояло в зените, выжигая всё до белизны. Воздух над раскалёнными скалами колыхался, искажая очертания. Джисон шёл по краю пляжа, и каждый шаг давался с трудом, будто ноги были налиты свинцом. В ушах стучал собственный пульс, заглушая шум прибоя.
Он увидел его издалека. Минхо сидел на том самом валуне, у подножия скал, спиной к морю. Он снял кепку и теребил её в руках, его светлые волосы были влажными от пота или от воды. Он сидел неподвижно, словно изваяние, и это отсутствие привычного движения было пугающим.
Джисон подошёл, песскрипел под его сандалиями. Минхо поднял голову. Его лицо было закрытым, но в глазах бушевала буря. Он не улыбнулся, не кивнул. Просто смотрел.
— Пришёл, — констатировал он. Голос был ровным, без эмоций.
— Ты сказал прийти.
Вот и всё. Начало, которого не было. Тишина повисла между ними, густая, взрывоопасная. Море шумело где-то сзади, будто насмехаясь над их немой сценой.
— Ну? — не выдержал Джисон. — Говори. Ты хотел поговорить.
Минхо резко поднялся с камня. Его движение было резким, нервным. —Что я должен говорить, Джисон? — в его голосе прорвалась та самая злость, что копилась всё утро. — С чего мне начать? С того, что мой лучший друг, оказывается, годами хочет меня? Или с того, что я, сам того не понимая, ответил ему взаимностью? Что я теперь не могу спать, есть, думать ни о чём другом? Что я смотрю на тебя и не понимаю, кто ты — тот парень, с которым я пил пиво у костра, или тот, чей вкус до сих пор у меня на губах?
Он подошёл вплотную. Его глаза горели. —Помоги мне! Объясни! Скажи, что мне теперь со всем этим делать?
— Я не знаю! — взорвался Джисон, отступая. Его собственная боль, страх и злость вырвались наружу. — Ты думаешь, у меня есть инструкция? Ты думаешь, мне легко? Я жил с этим годами, Минхо! Годами я прятал это, боялся, ненавидел себя за это! А ты… ты за несколько дней получил всю эту боль сразу и не знаешь, куда её деть! Добро пожаловать в мой мир!
— Я не просил меня в него пускать! — крикнул Минхо. — Я был счастлив в своём! В нашем! А ты всё разрушил!
Слова ударили как ножом. Джисон почувствовал, как по лицу разливается жар, а внутри всё сковывает ледяной оскал. —Значит, это я во всём виноват? Я разрушитель? Хорошо. Прекрасно. Тогда просто уйди. Вычеркни меня из жизни. Забудь, как кошмарный сон. Я не буду держаться.
Он повернулся, чтобы уйти. Боль была невыносимой. Он не мог больше этого слушать.
Сильная рука схватила его за запястье и резко развернула обратно. —Нет, ты не уйдёшь! — голос Минхо дрожал от ярости и отчаяния. — Ты не свалишь на меня всю эту хуйню и не уйдёшь! Ты начал это — теперь будь добр, разбирайся до конца!
Они стояли нос к носу, оба тяжело дыша, с глазами, полными слёз и гнева. Вся накопившаяся боль, страх, непонимание вырвались наружу и витали между ними ядовитым облаком.
— Чего ты хочешь от меня? — прошипел Джисон, пытаясь вырвать руку. — Чего?!
— Я хочу, чтобы ты перестал бегать! — Минхо тряхнул его за руку, притягивая ещё ближе. — Остановись и посмотри на меня! Настоящего! Не на того идиота-серфера, каким ты меня видишь! Может быть, я тоже не знаю, что делать! Может быть, я тоже напуган! Может быть, этот поцелуй был не только твоим!
Их лица были в сантиметрах друг от друга. Дыхание смешалось, горячее и прерывистое. В глазах Минхо плясали бешеные искры — гнев, боль, страх и что-то ещё, тёмное, незнакомое, пугающе притягательное.
— Отпусти меня, — слабо попытался протестовать Джисон, но его тело предало его, он не отстранялся.
— Нет, — прошептал Минхо, и его взгляд упал на его губы. — Я не отпущу. Пока не пойму.
И он налетел. Не поцеловал. Именно налетел. Грубо, отчаянно, без всякой нежности. Его губы врезались в губы Джисона с такой силой, что тот аж отшатнулся. Это был не поцелуй, а нападение. Выяснение отношений на языке, на котором не было слов. В нём была вся их злость, вся боль, всё непонимание.
Джисон застонал, не в силах сопротивляться. Его свободная рука вцепилась в мокрую от пота футболку Минхо, чтобы не упасть. Он отвечал ему с той же яростью, кусая его губы, чувствуя вкус соли и чего-то металлического — возможно, крови. Это было больно, страшно и до одури возбуждающе.
Минхо отпустил его запястье, но только чтобы схватить его за лицо обеими руками, притягивая ещё ближе, глубже, не оставляя возможности для отступления. Его язык грубо вторгся в его рот, требуя, заявляя права. Джисон отдался этому потоку, этому урагану. Он терял почву под ногами, его разум отключался, оставались только животные ощущения — боль, вкус, жар, влажность.
Они боролись, как враги, и сливались, как влюблённые, не замечая ничего вокруг.
Резкий, приглушённый вскрик заставил их разорваться друг от друга, как ошпаренных.
В десяти метрах от них, на тропинке, ведущей к пляжу, стояли Хёнджин и Феликс.
Хёнджин замер с широко раскрытыми глазами, его рука с телефоном застыла в воздухе. Его обычно выразительное лицо обезоруживающе опустело от шока. Рядом Феликс стоял неподвижно, его чёрные глаза, обычно такие спокойные, были огромными. Он смотрел на них без осуждения, с глубоким, леденящим интересом, как учёный на редкое природное явление.
Время остановилось.
Джисон почувствовал, как вся кровь отливает от лица. Его губы горели, разбитые, опухшие. Он видел себя со стороны: прижатый к скале, с растрёпанными волосами, с глазами, полными ужаса и незавершённого возбуждения. И Минхо рядом — такой же разгорячённый, с окровавленной губой, с грудью, вздымающейся от частого дыхания.
Минхо опомнился первым. Он резко отпрянул от Джисона, будто обжёгшись. Его лицо исказила гримаса стыда и ярости, направленной не на них, а на самого себя, на ситуацию.
— Бля… — выдохнул он, отшатываясь ещё на пару шагов. — Блядь!
Хёнджин, наконец, пришёл в себя. Он опустил телефон, его лицо начало оживать, на нём медленно проступало некое ошеломлённое понимание, смешанное с паникой. —Мы… мы просто… — он мотнул головой в сторону пляжа. — Мы шли… на пляж. Банчан звал…
Феликс молчал. Он всё так же смотрел на них, его взгляд скользнул с Джисона на Минхо и обратно, собирая пазл.
Минхо резко провёл рукой по лицу, смазав кровь на губе. —Убирайтесь к хуям, — прохрипел он, не глядя на них. — Просто… уйдите.
Хёнджин кивнул с неестественной быстротой, схватил Феликса за рукав и потянул за собой, назад, по тропинке. Они почти бежали.
Джисон стоял, прислонившись к скале, не в силах пошевелиться. Он слышал, как Феликс, уже почти скрывшись из виду, тихо, но отчётливо сказал Хёнджину: —Я же говорил.
Потом их шаги затихли, и остались только они двое. И громовая тишина, наступившая после бури.
Минхо стоял к нему спиной, его плечи были напряжены до предела. —Вот и всё, — он произнёс это в пространство, без эмоций. — Теперь знают все.
Он обернулся. В его глазах не было ничего. Ни злости, ни страсти, ни боли. Пустота. —Доволен?
Не дожидаясь ответа, он развернулся и пошёл прочь. Не побежал, как тогда, после первого поцелуя. Пошёл медленно, устало, волоча ноги по песку. Поражённый.
Джисон остался один. Он медленно сполз по шершавой поверхности скалы на землю. Колени подкосились. Он сидел на раскалённом песке, смотрел на синее, безучастное небо и чувствовал, как что-то внутри него окончательно и бесповоротно разбивается.
Было тихо. Слишком тихо. Даже море словно затаило дыхание.