Bad Boy

Нью-Йорк — город, где каждый день будто новый сюжет, полный маленьких деталей и бесконечных случайностей. Но с утра этого дня мне казалось, что мир вокруг слегка сместился, как будто кто-то незаметно передвинул точку опоры.

Я проснулась поздно, голова ещё кружилась от ночных снов, где Скай то появлялся, то исчезал, оставляя за собой запах холода и сигаретного дыма. За окном светило солнце, но внутри меня всё ещё жила та лёгкая тревога, которую я старательно пыталась игнорировать.

— Нужно идти на работу, — сказала я себе, завязывая волосы в небрежный хвост и надев любимый свитер. Сегодня он был серо-голубым, таким же невзрачным, как и моя жизнь в общежитии.

В «Эриусе» было необычно тихо для утреннего часа. Обычно к десяти сюда уже стекались постоянные посетители, но сегодня половина столов оставались пустыми. Может, Нью-Йорк действительно подстраивался под моё настроение?
Я стояла у стойки, потирая руки, когда увидела его. Скай. На этот раз без привычной дерзкой улыбки. Он сидел у окна, но выглядел как будто устал.

Когда наши взгляды встретились, я почувствовала странное напряжение, словно нам обоим было не по себе.

— Привет, — сказала я, подходя к стойке.
— Привет, — ответил он, его голос был ниже и мягче обычного. — Можешь принести мне черный кофе? Без сахара.
— Как всегда.

Я поставила кофе перед ним и уже хотела уйти, но он остановил меня.
— Слушай, — начал он, — я хотел извиниться за вчерашний вечер. Я был... слишком настойчивым. Не хочу, чтобы ты думала, что я просто играю или пытаюсь тебя раздразнить.

Я замерла. Это звучало искренне, и от этого мне стало не по себе.
— Ну, хорошо, — сказала я наконец, стараясь скрыть, как голос дрогнул. — Спасибо.

Он улыбнулся, но это была не его обычная самодовольная улыбка. Это была улыбка человека, который впервые попытался быть честным.

В течение дня я ловила себя на мысли, что смотрю в его сторону чаще, чем следовало. Его глаза — те самые зелёные глаза — иногда казались уязвимыми, а иногда — обжигающе жгучими.
Но всё равно в глубине души я держала оборону. Мне нельзя было доверять ему. Ещё слишком много вопросов.

После работы я шла домой через парк, и внезапно услышала знакомый голос.
— Алекса!

Это был Скай. Он стоял у лавочки, руки в карманах, немного неловкий.

— Что ты тут делаешь? — спросила я, стараясь сохранить холод.
— Решил подождать тебя. Хотел поговорить.

Я не знала, что сказать. Это было странно — он был настойчив, но теперь уже без наглости, с каким-то тихим уважением.

— Хорошо, — ответила я, — но быстро.

Он вздохнул.
— Я хочу понять тебя, Алекса. Не ту, которую видят все, а настоящую.

И тут я впервые задумалась — а кто я на самом деле? И можно ли кому-то вообще доверять?

Парк пахнул мокрой листвой и городскими запахами — смесью пыли, бензина и где-то далеко доносился гул пробок. Скай смотрел на меня, стараясь подобрать слова, а я — ловила каждое его движение, пытаясь понять, зачем он здесь на самом деле.
— Почему именно я? — спросила я, хоть и сама знала ответ. В моём мире не было места таким, как он.

Он пожал плечами, улыбка исчезла с лица.

— Может, потому что ты не такая, как все. Потому что ты не даёшь себя легко, — сказал он тихо.

Я сделала шаг назад. Мне хотелось, чтобы он замолчал, но и хотелось услышать что-то настоящее.

— Ты ведь привык, чтобы все падали к твоим ногам, — сказала я, глядя ему прямо в глаза. — А я... я не собираюсь. И мне плевать, что ты думаешь.

В его взгляде мелькнул вызов, но и что-то другое — уважение, может, даже интерес.

— Знаешь, это впервые, когда кто-то меня так встречает. Обычно я просто добиваюсь своей цели. Но с тобой — всё иначе, — признался он.

Мы сидели на холодной лавочке, и город вокруг словно приглушился. Мне хотелось сказать «прощай», но слова застряли в горле.

— Я не верю тебе, — шепнула я.

— Я заслужу твоё доверие, — ответил он. — Но не сразу. И не потому что я хочу тебя победить. Потому что... я хочу понять, что значит быть настоящим.

Я уставилась в трещину на асфальте, и эта трещина казалась сейчас метафорой нашего разговора — первый раз, когда лёд между нами начал таять.

Парк постепенно пустел, и вечернее небо над Нью-Йорком становилось все темнее. Лёгкий ветер играл с моими волосами, и я ловила себя на мысли, что впервые за долгое время чувствую не только раздражение, но и нечто другое — лёгкое смятение, непонятное и новое.
— Почему ты вообще не боишься быть такой — тихой, закрытой? — спросил Скай, и в его голосе звучала искренняя заинтересованность, без привычной насмешки.

Я задумалась. Это было странно — говорить о себе с тем, кто раньше казался воплощением всего, что я ненавижу.

— Потому что... — начала я медленно, — я привыкла, что никто не замечает меня. Что я не важна. Так легче не надеяться.

Он молча кивнул, словно понимал, хотя до этого вряд ли мог представить такую реальность.

— А я... — Скай вздохнул, — всегда играл роль. Спортсмен, крутой парень, любимец публики. Но порой это как маска, и за ней... пустота.

Мы оба молчали, чувствуя, как между нами пропадает напряжение.

— Может, именно поэтому мы и пересеклись, — сказал он наконец. — Чтобы сломать свои маски.

Я не знала, что ответить, и просто смотрела на него. В этот момент город перестал быть шумным мегаполисом, превратившись в место, где можно просто быть собой.

Ночь опускалась на Нью-Йорк, и холодный воздух обжигал щеки, но мне было почти всё равно. Мы с Скаем стояли у края парка, где между высокими деревьями мелькали огоньки фонарей и светили редкие окна домов.
— Знаешь, — начал он тихо, — я всегда думал, что понимаю людей. Но с тобой всё иначе. Ты... как загадка, которую не хочется разгадать до конца.

Я рассмеялась, хотя внутри что-то щемило.

— Может, потому что ты просто не умеешь слушать, — сказала я, стараясь не показывать, как близко к сердцу беру его слова.

— Возможно, — признался он. — Но я хочу научиться.

Он посмотрел на меня с такой искренностью, что я почувствовала, как у меня внутри что-то дрогнуло. В первый раз за долгое время мне хотелось рассказать ему больше, открыть хоть маленькую дверь.

— А что ты хочешь услышать? — спросила я.

— Всё, — сказал он и улыбнулся своей привычной, немного наглой улыбкой, которая в этот раз была не наигранной.

— Тогда слушай, — начала я, чувствуя, как слова текут сами собой. — Я не люблю шумные компании, не умею флиртовать и боюсь, что никогда не стану такой, как все девушки в этом городе.

Он молча слушал, не перебивая, и в этом была особенная магия.

— Ты знаешь, — сказала я, — иногда мне кажется, что я просто наблюдатель своей жизни, а не её участник.

— Тогда давай станем участниками вместе, — предложил он, и в его голосе прозвучала неожиданная мягкость.

Мы стояли рядом, и ночь вокруг словно растворилась, оставив только нас двоих — двух потерянных душ, которые впервые позволили себе быть настоящими.

Мы стояли в парке, и Нью-Йорк вокруг медленно погружался в ночную тишину, которую нарушали только далекие гудки машин и шелест ветра в листьях. Свет фонарей играл на мокрой от прошедшего дождя дорожке, а я чувствовала, как сердце бьется не в ритме привычной тревоги, а в такт чему-то новому — неопределенному и пугающему одновременно.
— Скай, — тихо начала я, — почему ты так настаиваешь? На том, чтобы знать меня? — В глазах у меня была смесь сомнения и усталости. — Ты ведь говорил, что это просто игра.

Он поднял глаза, в которых вспыхнул настоящий огонь.

— Я думал, что это будет игра, — сказал он, — но теперь вижу, что ты для меня больше, чем просто вызов. Больше, чем очередная победа. И знаешь, это пугает.

Я замолчала. Слова были искренними, и это звучало совершенно иначе, чем его высокомерные подколы и ухмылки, к которым я привыкла. Это было... неожиданно.

— Знаешь, — продолжил он, — я никогда не привык показывать свои настоящие чувства. Это слабость, в моём мире её нет места. Но с тобой хочется быть другим.

Мы молчали. Мои глаза невольно искали что-то в его лице — и находили не только брутальность и самоуверенность, но и что-то уязвимое, почти детское.

— Ты удивительный человек, — сказала я, неожиданно улыбаясь. — Не похожий на тех, кто всегда ходит с широкой улыбкой и множеством слов.

Он смотрел на меня, словно хотел ответить что-то, но в его глазах читалось, что иногда молчание говорит гораздо больше.

В этот момент я впервые почувствовала, что в наших отношениях появилась трещина — та самая первая трещина, которая могла стать началом перемен.
Я понимала, что этот путь будет нелегким. Что наши прошлые страхи, обиды и недоверия будут рваться на части, сталкиваться и гореть. Но впервые я не боялась этого.

— Мне сложно доверять, — призналась я тихо. — Но я хочу попробовать.

Он кивнул и протянул руку.

— Тогда давай идти вместе.

Мы пошли по парку, освещенному тусклыми фонарями, и каждый шаг был словно новый поворот в нашей истории — сложной, запутанной, но невероятно живой.

Вернувшись домой, я долго не могла уснуть. Мысли кружились в голове, а в сердце была странная лёгкая боль — смесь надежды и страха.
Мой хомяк в клетке на столе шуршал, и это был единственный настоящий звук, который помогал мне не потерять связь с реальностью.

— Может, всё действительно меняется? — прошептала я себе в темноте.

И хотя впереди было много неизвестного, я впервые позволила себе поверить, что настоящая любовь — не просто игра, а сила, способная менять людей.