Без названия 16
Глава 16
Цзян Юйшу продолжал отпускать свои шутки, отчего Чжао Ифэн был в тайне счастлив.
Сегодня они не завтракали и терпели голод до полудня. Все три дня в доме гогуна они чувствовали себя достаточно свободно, но больше не осмеливались злоупотреблять гостеприимством и собирались отправиться назад во второй половине дня. В полдень их ждал вкусный обед.
Цзян Юйшу был благодарен домашним за оказанные тепло и уют. Чжао Ифэн знал о его тесных отношениях с семьей, поэтому и остался на целых три дня, о чем смышленый Цзян Юйшу, конечно же догадался, но не стал этого показывать.
В полдень вся семья собралась за большим обеденным столом. На первый взгляд все выглядело мирно, а чаши с вином были переполнены. Чжао Ифэн был в хорошем расположении духа, потому что Цзян Юйшу выглядел довольным, и поэтому не отказался выпить пару лишних бокалов. Постольку Юйшу никогда раньше не пил алкоголь, он предпочел поднимать тосты чашкой с чаем.
В это время, Цзян Юроу во все глаза смотрела на то, как Чжао Ифэн решительно и властно поднимает тосты, на его проглядывающиеся под одеждой мускулы. Сглотнув слюну, она не могла отвести от него глаз.
Пожилая женщина сердито посмотрела на Цзян Юроу. Кто бы мог подумать, что эта девушка осмелится так нагло засматриваться на Чжао Ифэна. Пожилой женщине пришлось несколько раз постучать тростью, чтобы привлечь ее внимание и заставить, наконец, оторвать свой взгляд.
Все присутствующие прекрасно понимали происходящее, но из-за того, что здесь находились члены императорской семьи, не осмеливались ничего сказать. Цзян Сюй презрительно фыркнул и подумал про себя: «Что за бессовестная лиса!» Цзян Фэн посмотрела в лицо старой женщины и увидела, что та смотрит на нее сверху вниз. Она понимала, что та в душе ее презирала, но это ее нисколько не беспокоило. Она думала о том, что после того, как Цзян Юроу шаг за шагом поднимется в самое небо, уже Цзян Фэн будет смотреть на старуху презрительно. Улыбнувшись, она подала ей блюдо.
Как только Цзян Юйшу почувствовал запах пудры, его голова снова разболелась. В груди начала волнами накатывать боль. Он задыхался, не в состоянии дышать отвратительными запахами. Раз за разом, медленно он поднимал чашку с чаем, чтобы прикрыться ей от взглядов.
Цзян Юроу по-прежнему продолжала смотреть прямо на Чжао Ифэна, театрально поправляя складочку на своей одежде и кокетливо улыбаясь. «Старший принц, Цзян Юроу слишком благоговеет перед тобой». Держа в руке чашу с вином, которую он в этот самый момент протягивал, чтобы чокнуться с кем-то, Чжао Ифэн поднял глаза. Его ледяной взгляд, полный нетерпимости, был направлен на Цзян Юроу. Однако та не испугалась и упрямо смотрела на него, как будто женской скромности вовсе не существовало.
С самого детства Цзян Фэн, которую все называли Фэн Жунжун, обучала Цзян Юроу, и та привыкла к ее методам. Фэн Жунжун всегда считала себя смелой и умела угодить, хотя и была всего лишь второй женой. Она не хотела иметь в зятьях обычного дворянина. Будучи высокомерной, она желала стать, не много ни мало, членом императорской семьи, поэтому смело выставляла напоказ свои желания, не заботясь о скромности.
Чжао Ифэн сразу понял, что это была не обычная женщина, потому что она была слишком уж смелой. Ему стало любопытно, что она сделает дальше.
В ответ на поднятый бокал с вином Цзян Юроу, Чжао Ифэн выпрямился, направил руку с бокалом в ее сторону и отсалютовал им.
Когда пожилая женщина увидела, что Цзян Юроу совсем ее не слушает, она тут же закричала: «Как может дочь семьи Цзян, в таком юном возрасте так открыто пить вино, не заботясь о репутации семьи гогуна?»
Однако Цзян Юроу не только не испугалась, она ответила довольно дерзко: «Бабушка, у каждого человека своя судьба. У старшего двоюродного брата Юйшу — благословенная судьба и большое везение, потому что выйдя замуж, он вошел в императорскую семью и повысил репутацию бабушки. Юроу видела, что старший принц слишком дружелюбный. Он держал бокал с вином и не мог выпить, потому что не мог прервать душевную беседу. Я просто хотела, чтобы он, наконец, смог выпить. Как это может опорочить дом гогуна? Бабушка такая несправедливая».
Старая женщина удивилась. Ее внучка была еще так юна, но уже умна не по годам.
«Как женщина может пить?» - наконец, возразила она.
Свой острый язык Цзян Юроу полностью унаследовала от Фэн Жунжун. Не медля ни секунды, она тут же нашла, что ответить: «Бабушка, вы часто посещаете буддийский храм. Разве вы не помните слова Будды: «Вино и мясо проходят через нутро человека, задерживаясь в сердце Будды»? Как бабушка может этого не знать?»
«Какая наглость!»
Только что Цзян Юроу практически отругала пожилую женщину так, будто та вышла из ума.
Старушка на мгновенье опешила, но потом расстроилась. Цзян Юйшу начал успокаивать ее. Наклоняясь к ней поближе, он почувствовал слабый запах сандалового дерева, отчего ему стало лучше.
«Дядюшки и тетушки, не сердитесь. Юроу еще молода и невежественна. Продолжайте трапезу, не нарушайте свой покой», - горячо убеждал Цзян Юйшу, не желая, чтобы в семье вновь вспыхнул раздор.
Присутствие Цзян Юйшу и Чжао Ифэна всех сдерживало. Хоть они и разошлись во мнениях, но лица всех были гармоничные маски.
Цзян Юроу, полная решимости завести любовную связь с Чжао Ифэном, снова предложила ему выпить и завела беседу. Ее намерение войти во дворец было очевидным.
Чжао Ифэн видел, что она не похожа на обычных женщин, которые вели себя робко, говорили тихо. Юроу вела себя уверенно и храбро. Если ее грамотно использовать, то в будущем она может принести большую пользу дому гогуна. У нее были все нужные для этого качества.
Говорили, что не бывает мужчин, которые бы не любили красавиц, власть и могущество. Однако, все же был один мужчина, который не любил красавиц. Но даже если он их и не любил, все же не был расточительным и использовал для привлечения силы и власти. Такая женщина, как Цзян Юроу, которая знает как противостоять трудностям и умеет это делать, а так же имеет четкую цель, будет прекрасно смотреться во дворце.
Так же Чжао Ифэн понимал, что семья Цзян Юйшу уже не так могущественна, как раньше, поэтому захотел помочь войти во дворец Цзян Юроу. Однако, он даже и не подозревал, сколько бед Цзян Юйшу принесет это его стремление помочь. Временами женщины теряют контроль над собой, что может стать катастрофой для страны. Но, что касалось такой женщины, как Цзян Юроу, амбиции которой были выше небес, ее вход во дворец несомненно являлся катастрофой для людей, уже живших там.
После того, как Юроу узнала, что она получит то, чего желала и войдет во дворец, она бросилась благодарить. Такое поведение вызвало недовольство пожилой дамы, но она не стала больше беспокоить семью, тем более, что Чжао Ифэн был не против.
Вторая жена Фэн Жунжун льстиво заулыбалась. Цзян Диюнь и Цзян Сюй поднялись из-за стола, подошли к старой женщине, чтобы помочь ей подняться и вывели ее. Все другие члены семьи тоже освобождали свои места.
Третья жена поняла, что дочь семьи Цзян скоро войдет во дворец, чтобы добиться лучшего будущего, и тут же посмотрела на Цзян Фэн. Взгляды двух женщин встретились и обе улыбнулись. Они явно это планировали. Нет! Определенно это был заговор!
Само собой, что Цзян Юроу с трудом сдерживалась от переполняющего ее счастья. Она пыталась держать достойный вид и отводила глаза, чтобы никто не заметил ее лисьего взгляда.
За столом остались только Цзян Юйшу, Чжао Ифэн, Цзян Сяомэй, родители Цзян Юроу, она сама и родители Цзян Юйшу. Так же задержались несколько любопытных младших детей.
Родителей Цзян Юйшу вовсе не беспокоили дела побочной ветви семьи. Они лишь полагали, что это еще больше улучшит положение семьи и остановит людские кривотолки о них. Их собственный ребенок Цзян Юйшу уже был выдан замуж, другой сын — Цзян Юйчжи готовился стать наследником и вести род дальше. Они были довольны тем, как мирно и благоприятно складывалась ситуация. Они просто молчали и улыбались, с любовью глядя на Цзян Юйшу.
После того, как большая часть людей покинула обеденный зал, запах от порошка пудры стал слабее, и Юйшу почувствовал себя значительно лучше.
С самого начала и до конца Цзян Сяомэй не проронила ни слова. В ее глазах была твердость, но она не смотрела на Цзян Юйшу.
Юноша старался не принимать близко к сердцу ее переживания. Он все так же мило улыбался и пил чай.
Чжао Ифэн повернулся и посмотрел на Цзян Юйшу. На лице юноши слабо проступал розовый румянец смущения. Он сразу вспомнил тот разговор, когда Юйшу сказал ему о холоде и о змее, поэтому взял палочки для еды и положил ему в тарелку сердцевину побега молодого бамбука. Цзян Юйшу позволил поухаживать за собой, но бамбук есть не стал, а вместо этого потянулся за тушеными овощами.
Каждый совместный обед всегда полон невидимых глазу опасных течений. Цзян Юйшу устал, ведь он так не напрягался уже почти год, постоянно находясь в своей комнате благодаря плохому самочувствию. Он тяжело вздохнул и снова улыбнулся, все-таки простому человеку такой пир может только сниться.
С одной стороны он хотел сбежать с этого тяготящего его празднества, а с другой стороны хотел как можно дольше оставаться со своей семьей.
Но, что бы он не чувствовал, так просто сбежать от сюда он не мог.
Немного отдохнув после обеда, молодая семья погрузилась в повозку и отправилась во дворец. Цзян Юроу уже давно подготовила свой багаж. Как только дворец прислал за ней паланкин, она проигнорировав просьбы родителей остаться подольше, отправилась на поиски лучшего будущего.
Этот день, когда Цзян Юроу вошла во дворец, стал новым началом, а так же днем, когда репутация молодого господина Юя укрепилась.
Заходящее солнце было бесконечно прекрасно, постепенно затухали последние отблески зари.
Было уже поздний вечер, когда они вернулись во дворец. Чжао Ифэн приказал Лин Юаню проводить Цзян Юроу в музыкальную комнату, где она станет новой управляющей. Женщина понимала, что такая возможность выпадает редко. У нее была четкая цель, но она знала, что нельзя достичь небес за один день, поэтому лишь благодарно улыбалась.
Ей придется съесть не одну ложку соли, чтобы достичь высокого положения.
Юйшу и Чжао Ифэн сразу отправились ужинать. За столом ели молча, без разговоров. Чжао Ифэн так же холодно, как и всегда, приказал Чун Нон принести для Юйшу лекарство улучшающее ци. После того, как его принесли, всех слуг выгнали из комнаты.
Чжао Ифэн взял миску с лекарством и подошел к Юйшу. Юноша почувствовал, слабый запах алкоголя, исходящий от него. На него нахлынули знакомые ощущения, стало не комфортно. Рука дрогнула, пролив лекарство. Увидев его замешательство, Чжао Ифэн тоже покраснел и что-то пробормотал себе под нос.
Сразу стало понятно, что кто-то снова использовал на них любовное зелье Феникса.
Они так и не узнали, кто это был в прошлый раз, поэтому этот человек снова провернул этот фокус.
Чжао Ифэн хотел приблизиться к юноше, но тот твердо остановил его еще осознанным взглядом. «Ваше Высочество, не подходи ближе. От тебя пахнет... вином».
Чжао Ифэн вспомнил, что в прошлый раз пил на день их свадьбы, а сегодня за возвращение домой. Он тут же все понял. С мрачным лицом он направился мыться в ванну, где все винные пары рассеялись.
После того, как старший принц вышел, жар с тела Цзян Юйшу немедленно спал и ему стало легче.
Увидев, что Чжао Ифэн ушел, Чун Нон быстро прошмыгнула в комнату, поставила на стол новую чашу с отваром и тут же выскользнула вон.
Когда Чжао Ифэн вернулся, он увидел, что физическое состояние его наложника восстановилось. Спокойно и расслабленно он сидел на кушетке и читал книгу с видом даосского небожителя.
Мужчина приподнял халат и сел за стол. Его взгляд был сосредоточен, а слова полны сомнений.
«Цзян Юйшу, тебе не показались эти два отравления зельем странными?»
Не отрывая глаз от книги, юноша ответил: «Подданному показалось».
Чжао Ифэну стало любопытно. С неясным выражением глаз он посмотрел на человека на кушетке и спросил: «Тогда, что ты думаешь об этом?»
Юноша лаконично ответил: «Дворец, дом гогуна».
«Дом гогуна?» - удивился Чжао Ифэн. В памяти принца отчетливо сохранилось, что в первый раз инцидент произошел во время свадьбы во дворце и во второй раз тоже во дворце. Естественно, что он предполагал, что это было сделано людьми из дворца. Он даже не думал о доме гогуна.
«Но это твой родительский дом».
Юноша на кушетке торжественно ответил: «В мире есть столько вещей, скрытых, грязных, тошнотворных. Его Высочество думает, что дом гогуна избежал этого?»
«Но почему ты считаешь, что здесь не замешан дворец?» - не мог унять своего любопытства мужчина.
«Ваше Высочество слишком торопится в суждениях», - напомнил Цзян Юйшу. Свет свечи создавал иллюзию того, что его белое лицо было покрыто ореолом. Возникало теплое, сбивающее с толку ощущение.
Постепенно Чжао Ифэн начал понимать. Он вспомнил, как сам в ночь после свадьбы говорил, что эта махинация дело рук кого-то из дворца. Но если разобраться глубже, то вероятней всего, дом гогуна связан с кем-то высокопоставленным из дворца.
Все еще не до конца разобравшись, мужчина спросил: «Когда ты это заметил?»
«Сегодня».
«Что?»
Юноша объяснял это так, будто говорил о совсем не важных вещах: «Каждый раз, когда в усадьбе гогуна мы отправлялись на семейный обед, я чувствовал сильный запах женской пудры, что не нормально».
Чжао Ифэн засомневался: «Это и был яд?»
«Нет, однако, все не так просто».
Цзян Юйшу оторвал взгляд от книги и повернулся к принцу: «Ваше Высочество, это домашние дела подданного, позвольте подданному все решить самому».
Чжао Ифэн некоторое время просто смотрел на него. Понимание того, что его не хотят впускать в личное пространство, больно ранило.
Но как он мог позволить ему сражаться одному?
Любовь похожа на поток воды, теплой и безмолвной.
Сердце, как скала, твердое и непоколебимое.
В этой жизни он всегда будет его защищать!
«Хорошо, этот принц позволит тебе», - раздался низкий голос, в котором сквозила душевная боль.
Ветер мягко ворвался в комнату, сметая привнесенную разговором атмосферу, и наполняя ее теплом.