Глава 10
Карета останавливается. За всю поездку они не проронили ни слова. Ферокс всё ждала, когда Калеорд начнёт расспрашивать её опять, но этого не произошло. Похоже, он решил сменить тактику — или размышлял над тем, что делать, когда они прибудут. Сама же Ферокс не хотела пытаться вытянуть из него какую-то дополнительную информацию — он ведь только этого и ждёт. Поэтому тишина тяжёлой вуалью опустилась на карету. Слышался только лишь шум колёс.
Сейчас же они выпивают противоядия. Калеорд выходит из кареты и подаёт ей руку. Ферокс не понимает, зачем он пытается вывести её из равновесия или заставить смущаться. Конечно, он сбросит всё на то, чтобы никто их не заподозрил, но очевидно, что дело не только в этом.
Место проведения бала — красивое чёрное поместье на три этажа с роскошными витражами и несколькими шпилями, каковые обычно строят исключительно на замках или дворцах. Острые углы и одновременно с этим искусные элегантные линии фасада сочетаются до невозможности идеально. Сразу становится понятно, что здесь живёт кто-то очень богатый.
У ворот в парадный сад поместья стоят четверо стражей. Ещё четверо — у входа в само поместье, в бальный зал.
Стражи проверяют приглашения и принимают гостей по очереди.
— У нас есть приглашение? — интересуется Ферокс, и Калеорд кивает.
— Конечно. Каждому в Круге прислали приглашение. Оно предполагает, что мы придём с парой. Поэтому не волнуйся.
Вместе, под руку, они подходят к стражам. Калеорд достаёт из кармана пиджака чёрное пригласительное, на котором золотом выведены буквы. Стражи почтительно кивают и пропускают его внутрь. Маска Калеорда не скрывает шрам. Интересно, было ли на пригласительном указано его имя? Хотя не только лишь у одного Калеорда подобный шрам, может, его не все узнают.
Сад в сумерках выглядит необычайно волшебно и прекрасно. Алые розы кажутся фиолетово-синими. Во тьме танцуют силуэты, позволяя фантазии разгуляться на всю. Удивительно, как владелец поместья не боится чудовищ и не зажигает фонари. Благодаря этому особая атмосфера окружает всё здание и каждое самое обычное дерево приобретает мистический шарм.
Вторая группа стражников тоже успешно их пропускает, почтительно склоняет головы. Предлагают объявить имя пришедшего, но Калеорд отказывается. Они не настаивают.
Бальный зал сияет золотом. Тихая тягучая тёмная музыка скрипки и органа одновременно и расслабляет, и напрягает. Огромная люстра — неизменное украшение каждого бала — тут отсутствует. Вместо этого по всему залу, стены которого обтянуты чёрным бархатом и шёлком, разбросаны фонари. Вокруг ручек некоторых фонарей закручены увядшие розы. По углам играют в карты и кости на низких столиках, а в центре расположились танцующие пары; по всему залу случайным образом разбросаны столики и диванчики. Главным украшением служат столы, ломящиеся от различных яств, обвенчанные множеством свечей и золотых статуэток. По залу бродят люди в чёрных летящих одеждах, разносящие различные напитки. Из одного напитка даже идёт чёрный дым. На втором же ярусе зала несколько каких-то комнат, завешенных плотной чёрной тканью. На ткани фиолетоватый перламутровый оттенок — похоже на какое-то заклятие.
Благодаря игре света в зале царит тяжёлая тёмная атмосфера тайн и секретов. Прямо как в саду. И она невероятно сильно завораживает.
Ферокс не чувствует никакого дискомфорта или опасности, к её огромному удивлению. Место по какой-то причине кажется ей приятным. Возможно, дело в цветочном запахе, что витает вокруг — или в чём-то ещё. Но ей здесь определённо точно нравится.
— Красиво? — спрашивает Калеорд. Ждёт её реакции. Ферокс хмыкает.
— Конечно, красиво. Неужели ожидал, что буду спорить?
— Ты постоянно споришь со мной по поводу очевидных вещей. Что тут уж поделаешь? — Калеорд осматривается вокруг. — Похоже, что он ещё не пришёл. Пока что можем выпить чего-нибудь.
Ферокс ненавидит, когда её сознание выходит погулять. Поэтому не пьёт. Пару раз во время тренировок она убедилась, что даже в таком состоянии способна противостоять пыткам. Но только вот противостоять своим желаниям оказалось куда сложнее. Но если она откажется, то вызовет подозрение у тех, кто окажется рядом и случайно её услышит. Поэтому придётся согласиться.
Калеорд ведёт её через множество гостей к небольшому круглому столику, где пирамидой стоят те самые чёрные напитки в изысканных бокалах, из которых валят клубы тьмы. Тёмный маг подаёт ей бокал.
— И кого же мы должны искать? — спрашивает Ферокс тихо, отпивая немного. На вкус напиток прохладный и сладкий. Он, кажется, не похож ни на что.
— Я скажу, если увижу. Расслабься немного. Разве тебе не хочется здесь остаться ненадолго? Или чувствуешь себя загнанной в угол? — Калеорд ухмыляется. Смотрит на неё, не отрывая взгляда, даже когда пьёт напиток.
Ферокс снова хмыкает, не сдерживаясь. Вот кем-кем, а загнанной в угол она себя точно не чувствует. Она попала в зал, полный возможностей и секретов. Что может быть интереснее и полезнее для Грешника? Ей бы здесь задержаться. Но правда в том, что она совсем ничего не знает об этом месте. И не доверяет Калеорду. Как тут можно отвлекаться, если в любой момент есть вероятность получить нож в спину? Он то точно выжмет всё, что только можно, с этих трёх дней, даже хотя бы в отместку за их первую встречу. То, что он до сих пор ведёт себя сдержанно, только лишь настораживает с каждой секундой всё больше.
— Просто жду подвоха. К тому же, мне просто очень любопытно.
Калеорд переводит взгляд на кого-то за её спиной. Ферокс оборачивается и замечает, что к ним идёт пара. Светловолосая женщина в платье из сверкающего золота, пышном и лёгком, но от того не менее роскошном. Её вуаль сверкает мириадами кристаллов, как и маска с золотым пером. Мужчина в чёрном. Каштановые короткие волосы — единственное, что можно увидеть. Белая маска закрывает всё лицо целиком.
— Добро пожаловать на сегодняшний вечер, — говорит мужчина, склоняя голову в приветствии. — Вижу сегодня много новых лиц.
Похоже на то, что это организатор маскарада. Ни по голосу, ни по чему-либо другому Ферокс его не узнала: похоже, что никогда раньше она его не встречала. Но как же так — его Грешник не контролирует? Или не доверял ей относить ему записки?
— Воронову маску я уже встречал, — добавляет он. Похоже, он не знает настоящего имени тёмного мага или упрямо его игнорирует. — А вы... сегодня здесь впервые?
Ферокс пресекает желание бросить взгляд на Калеорда.
— Да. Полагаю, вас стоит благодарить за приглашение. Здесь просто волшебно, — отвечает она осторожно.
— Многие гости не желают выдавать всем остальным свои имена. Поэтому есть правило, по которому каждый раз они должны надевать ту же маску. В следующий раз надеюсь увидеть вас в точно такой же — или подобной. Если у вас есть какие-то вопросы для обсуждения со мной лично, можете подойти к центральной ложе второго этажа. Я буду там, как только поприветствую всех гостей. Рад, что вам здесь нравится. Приятного вечера.
Ферокс успевает только кивнуть, да и не знает, что ещё может на это ответить. Смотрит на Калеорда, но тот над чем-то задумался и рассматривает гостей. Значит, ничего лишнего она не сказала. Вот, значит, как они различают друг друга: по маскам.
— Были слухи, что организатор прибыл из другого королевства. Говорят, там его за что-то изгнали. Он чудом пересёк кановы границы. Не знаю, насколько это правда, но звучит весьма интересно, — говорит Калеорд. — Впрочем, не он нам нужен. Предлагаю присесть на один из диванчиков и поговорить немного. Где-нибудь подальше от остальных.
Во времена древних ожесточённых войн жил маг Кан, который ради того, чтобы остановить войну, проклял границы между королевствами. До такой степени, что на проклятых землях могут жить только жуткие, испорченные чёрной магией ведьмы, что уже не очень то напоминают людей, и чудовища. Они сторожат границы, не позволяя никому пройти. Хотя, конечно, находятся хитрецы, которые проскальзывают через них, или сильные храбрецы, которые бросают им вызов, но таких единицы. Границы прозвали кановыми границами, и во всех королевствах к ним запрещается подходить. Некоторые смельчаки плывут через море, но оно, неспокойное и жуткое, топит все корабли, что нарушают кановы границы. Поэтому путешественников из других королевств можно встретить крайне редко.
Предложение Калеорда звучит весьма сомнительно, но у Ферокс нет никакого другого выхода, кроме как пойти за ним. Они садятся на один из отдалённых диванчиков у стены.
— Бывала когда-нибудь на подобных балах? — интересуется Калеорд.
— Да, — отвечает Ферокс. — Ещё в детстве, с родителями. Закончилось всё не очень радужно.
— Что же случилось?
Уголок губ Ферокс дёргается вверх:
— Некоторым гостям очень не поздоровилось.
— Как же вообще погибли твои родители? Откуда ты вообще узнала об их смерти? Неужели возвращалась туда?
Ферокс закатывает глаза от его бесконечных попыток всё узнать. Конечно, он копает правильно, в этом нет сомнений. Весь её секрет завязан на её родителях. Смешно, что Калеорд до сих пор не догадался. Но в этом виноват мир — такой жестокий, что история Ферокс даже не выделяется на его тяжёлом фоне. Калеорду в голову даже не приходят очевидные варианты, потому что такими жестокими могут быть даже самые обычные пекари или мелкие аристократы, которые пытаются заслужить минимальный статус и уважение в обществе. Что уж тут говорить: Ферокс не удивилась бы, если бы у Калеорда была подобная история. Он тоже весь состоит из травм, иначе бы не пошёл на такой риск. Не стал бы использовать чёрную магию, не вступал бы в Круг.
— Я скажу. Но взамен ты расскажешь, почему вступил в Круг, — заявляет Ферокс. Калеорд в удивлении поднимает брови, но соглашается:
— Идёт.
— Я следила за новостями о моей семье. Как ты понял, мои родители были из высшего общества. Многие о них знали — и многие о них сплетничали. Я старалась узнавать всё, что только было можно, потому что была уверена, что они передумают и убьют меня. Это кажется абсурдным, но я едва ли могла спать. Будто бы им было не всё равно. Поэтому когда я услышала, что их убили, а фамильный дом разрушили, я просто... выдохнула. Сначала не верила, но затем с каждым днём убеждалась всё больше, что это правда. Но сама я никогда туда не возвращалась.
— Хочешь, можем сходить туда вместе. Проверить, что осталось от дома. Возможно, там есть вещи, которые ты бы хотела вернуть.
— Нет. У меня никогда не было чего-то столь ценного. А после происшествия я совсем не привязываюсь к вещам. В любой момент я могу их потерять, — признаёт Ферокс. Только бы он не приказал отправиться к её фамильному дому: он-то ведь и не совсем разрушен. И не совсем уж существует, если быть честной. — Так что с твоей историей?
Калеорд пожимает плечами:
— Я не вступал в Круг. Я подружился с Малумом, Главой Круга, ещё когда был ребёнком. Мы вместе создали Круг и начинали всё с нуля. Он был немного старше, поэтому взял на себя ответственность и управление. Я же стал Вторым. С тех пор многое поменялось.
— Не жалеешь, что влез во всё это? Никогда не хотел получить ту самую обычную жизнь, которая есть у остальных? — спрашивает Ферокс. Закидывает ногу на ногу и отпивает немного из бокала. Всё-таки напиток очень даже неплох.
— У остальных? Конечно, я не жалею. Я могу хотя бы попытаться защитить тех, кто мне дорог. Я сам пишу свою судьбу и не служу никому пешкой. Остальные же выбрали терпеть, молчать и страдать. Я их искренне презираю. И тебя тоже: за то, что ты не пытаешься выбраться из-под контроля Грешника. Мне омерзительно смотреть на то, как людям не хватает смелости менять свою жизнь. Даже если я и потерял слишком много, я хотя бы знаю, что это был мой выбор. И я не был зависим от обстоятельств. Я не ждал никакого спасения.
— Я тоже не жду, — возражает Ферокс. — Твой выбор или нет, все мы теряем слишком многое. Иногда после потери не хочется продолжать жить. Остаётся существовать и ждать, когда всё закончится.
— Значит, вот чем ты занимаешься? Так раз уж тебе всё равно, так почему бы тебе мне не помочь? Зачем тебе вообще хранить этот чёртов секрет, слушать Грешника? Это попросту абсурдно. Здесь дело совсем в другом. Может быть... дело в том, что это была твоя вина?
Ферокс замирает на секунду. Конечно, это очевидный вывод.
— Так и есть, — соглашается она, не желая спорить и придумывать очередное враньё.
— Но раз уж так, то служить Грешнику явно не поможет искупить свои грехи. Работа в... там, конечно, звучит логично. Но Грешник каждую секунду всё портит. Ломает твоё искупление, как карточный домик. Если ты правда в него никак не влюблена, то тогда мне совершенно непонятно, что ты творишь со своей жизнью.
— Если секрет раскроется, я быстро умру, — признаёт Ферокс. — И не успею уж точно ничего искупить.
— Это просто смешно. Я бы до безумия сильно хотел бы приказать тебе избавиться от всего этого. Мне кажется, что это будет правильно. Но я не имею права тебе помогать: раз уж ты настолько слаба, что не можешь даже согласиться на помощь, то не заслуживаешь никакой лучшей жизни.
Ферокс смеётся. На её смех кто-то оборачивается, но она не обращает внимания.
— Буду знать.
Калеорд раздражённо отводит взгляд, не ожидая такой реакции. Это забавляет Ферокс до невозможности. Но всё же она не удерживается от того, чтобы спросить:
— Ты ведь уже всё знаешь, не так ли? Так зачем устраивать весь этот спектакль?
— Я не знаю, и это меня чертовски сильно бесит, — резко отвечает он. Поднимается с диванчика.
Ферокс поднимается за ним. Ухмыляется, положив предплечье ему на плечо. Говорит тихо на ухо:
— Тогда почему так прицепился? Почему тебе не всё равно, раз нет никакой выгоды?
— Я люблю разгадывать загадки. И ты мне просто нравишься. Довольна? Мне просто хочется. Это всё. С тобой или без тебя, будь у тебя хоть сила самого Дьявола, Круг Власти справится сам.
— Кажется, минуту назад ты назвал меня омерзительной, — замечает Ферокс. Она ему совершенно не верит.
— Одно другому не мешает, — отвечает Калеорд. Кладёт руку ей на талию. — Пойдём, потанцуем. Ещё не забыла, как это делается?
Ферокс пожимает плечами. Единственное, что мешает, так это туфли: но это не так уж страшно. Вряд ли будет трудно. Они оставляют напитки на одном из столов, а затем вместе выходят в центр зала и присоединяются к танцующим парам.
Калеорд прижимает её к себе слишком близко, подняв руку к месту между её лопаток. Практически непозволительно близко. Танец начинается стремительно — и Калеорд сразу втягивает её в ритм мрачной музыки. Движения кажутся слишком резкими, но не то что бы Ферокс подобное не нравилось. Вдвоём они кружатся по залу, как снежинки в метели. Ферокс не избегает его взгляда. Не позволяет себя смутить или очаровать. Пусть Калеорд говорит и делает всё, что только хочет: она не поведётся на это. А своими ответами на каверзные вопросы только ещё больше его запутает. Наверняка этой ночью он полезет в книги по истории искать информацию об аристократических семьях в надежде узнать её фамилию. Пусть попробует: таких случаев много, а на самом деле всё было совсем уж по-другому.
Песня заканчивается — и начинается следующая. Танец меняется. Калеорд, впрочем, ведёт её умело и уверенно, что позволяет ей не спотыкаться, хоть она и смутно помнит движения. В очередном повороте все внезапно меняются партнёрами. Ферокс оказывается в руках у какого-то незнакомца в серой маске, что закрывает половину лица и глаза. Изысканный бледно-синий костюм сидит на нём идеально. Русые волосы, правда, в полном беспорядке. Руки все в мозолях и потрескавшиеся. Видно, что он постоянно тренируется с каким-то оружием — телосложение крепкое, а на поясе в ножнах, расшитых серебряными нитями, красуется одноручный меч. Губы плотно сжаты, а взгляд бледно-голубых глаз очень насторожен.
— Кажется, раньше я вас здесь не видел, — осторожно говорит незнакомец.
— Сегодня я пришла впервые, — отвечает Ферокс. Слышно, как он едва заметно выдыхает. Закрывает глаза на пару секунд.
— Мне кажется, мы с вами где-то уже встречались, — намекает он. Ферокс его не помнит, поэтому качает головой:
— Возможно, меня с кем-то спутали.
— Нет-нет. Такие глаза невозможно перепутать, — возражает незнакомец. — Могу я узнать ваше имя?
— Нет, — легко отвечает Ферокс. — А я — ваше?
— Можете звать меня просто Освальд. Я не столь скрытен, как вы.
— Если вы не преступник, то что здесь забыли?
— Ищу старых знакомых, — уклончиво отвечает он. Хочет сказать что-то ещё, но не успевает. Чья-то рука в чёрной перчатке перехватывает Ферокс обратно, хотя дальше танец не предполагает смену партнёров.
Калеорд недовольно скалится в сторону незнакомца, но тот будто бы и не замечает. Остаётся стоять посреди зала в одиночестве, задумчиво вглядываясь в них.
— Что он от тебя хотел? — спрашивает Калеорд.
— Похоже, перепутал меня с кем-то, — тихо говорит Ферокс. Хмурится. — Я его никогда раньше не видела.
— Он выглядит весьма подозрительно. Проверим, пойдёт ли он за нами. Всегда хотел спросить, умеешь ли ты играть в карты, — предлагает тёмный маг.
Ферокс фыркает:
— Конечно, умею. Грешник меня учил. Правда я научилась пока только проигрывать. Значит, нужный тебе человек так и не пришёл? Вряд ли он уже объявится.
— Он здесь. Я пытаюсь спровоцировать его на разговор, — отвечает Калеорд. — А он азартный игрок. Почему бы и нет?
Ферокс соглашается:
— Ладно. Я просто посмотрю, как играешь ты.
— Так неинтересно. Давай так: если я выиграю, ты расскажешь мне какой-нибудь факт о себе, который я не знаю. А если проиграю, расскажу я.
— Давай. Я не против.
Калеорд ухмыляется и ведёт её к столикам в самых дальних углах зала. Ловит чей-то взгляд издалека. Неужели за ними кто-то наблюдает? Этот подозрительный Освальд? Или кто-то другой?
Когда они подходят, последняя карта ложится на стол, и один из участников вскакивает, со всей силы ударив кулаком по нему. В ярости отбрасывает стул и уходит. Остальные двое забирают со стола золотые монеты. Калеорд смеётся, поднимает стул и садится.
— Полагаю, место есть?
— Смотря что ставить будешь.
Калеорд достаёт мешочек с золотыми и бросает на стол.
Один из игроков открывает и пересчитывает монетки. Кивает.
— Сойдёт. Раздавай.
Ферокс же прекрасно знает, что это не «сойдёт»: это приличная сумма, за которую можно было бы купить маленький домик. Её маленькая мечта. А он сейчас легко проиграет.
Ферокс думала, что она будет стоять рядом, но Калеорд вовсе не отпустил её руку и потянул вниз, вынуждая сесть ему на колени. Смущение и раздражение прокатываются волной по телу. Она сжимает зубы. Она не даст ему то, чего он хочет. Не станет спорить и возмущаться. К тому же, почему ей не плевать?
— Пусть Грешник понаблюдает, — шепчет Калеорд ей на ухо. Ферокс складывает руки на груди и опускает взгляд на карты, всем своим видом демонстрируя, что ей всё равно. — Слишком уж он раздражает своей уверенностью...
К удивлению Ферокс, Калеорд проигрывает. Ему совсем не везёт. Её тихий смешок у его уха заставляет его сжать руку в кулак.
— На что вы поспорили? — интересуется один из игроков. — Тебя, Калеорд, я помню. А что за леди с тобой?
— Её зовут Ферокс. Поспорили мы на секреты, — отвечает Калеорд. Выкладывает ещё один мешочек с золотом на стол. — Но я проигрывать точно не собираюсь.
— Так это ты, — удивлённым и немного растерянным тоном говорит второй игрок. — Ты разносишь по городу записки от Грешника и убиваешь для него.
— Да, — пожимает плечами Ферокс. — Так уж вышло.
— Много кто дрожит только при мысли о том, что ты за ним придёшь, — хмыкает первый игрок, раздавая карты на второй круг. — Тебя считают чуть ли не демоном.
— Сочту за комплимент, — ухмыляется Ферокс.
— И даже тебя, видимо, кто-то смог приручить, — замечает второй. Подмигивает Калеорду.
— Ненадолго, — добавляет девушка. Калеорд качает головой, едва улыбаясь. Ему явно по душе такой азарт.
Правда и второй раз он тоже проигрывает.
Ферокс поднимается и бросает небрежно:
— Принесу тебе чего-нибудь выпить, пока ты тут всё не разнёс.
Возмущений Калеорда она уже не слышит. Проскальзывает через толпу к тем самым напиткам. Пробовать что-нибудь ещё у Ферокс нет никакого желания. Обратно она идёт чрезвычайно медленно, чтобы подслушать что-нибудь полезное. Разговоры сливаются в глухой гул. Сложно что-либо разобрать. Ферокс осторожно осматривается вокруг в поисках кого-то знакомого, но никого не находит. Похоже, не видать Альвиану новых секретов. Разве что только из Калеорда получится что-нибудь вытянуть...
Ферокс возвращается обратно. Садится снова к нему на колени уже без приказа. Калеорд говорил, что Грешник смотрит, но Ферокс его так и не увидела. Пусть подавится своими приказами: это ему ничего всё равно не даст.
Игроки смотрят на Ферокс немного странно. От части даже с какой-то жадностью или ненавистью. Почему? Что он им наговорил?
Калеорд кладёт последнюю карту на стол... и выигрывает. Игроки его проклинают. Возвращают ему его же золото. Играть дальше у них нет ни малейшего желания, поэтому они уходят. Калеорд очень доволен таким результатом.
После игр они возвращаются обратно в центр зала. Танцуют несколько танцев, пока окончательно не устают. И пусть даже не по её воле, Ферокс рада, что оказалась в таком волшебном месте. Она давно не чувствовала себя так... легко. Можно было бы даже поверить, что Калеорд ей не солгал, но Ферокс упрямо отталкивает эту мысль от себя подальше.
Пока они идут к диванчику, чтобы обсудить те самые истории, на которые они спорили при игре в карты, Ферокс случайно слышит чей-то разговор:
— Не стоит бояться. Я знаю свою работу. Если я говорю, что раб будет послушным, так и будет. У меня скоро появится много экземпляров, которые вы можете посмотреть. Дети со здоровыми органами. Я могу продать вам даже здоровое сердце. Такие органы исцелят кого угодно... Всего лишь требуется хороший профессионал при пересадке.
Ферокс не слышит ответа. Сжимает зубы от злости и прожигает взглядом говорившего. На нём чёрная маска с большим кристаллом в центре. Калеорд тащит её дальше, словно бы ничего и не замечая. Ей от злости приходится сжать руку в кулак.
— Вижу, такие развлечения тебе явно не по вкусу. Не страшно: у меня есть ещё пару хороших идей. Но для начала... с тебя обещанный факт, — говорит Калеорд.
— Ладно. И что бы ты хотел знать?
— Есть у тебя... какое-то хорошее воспоминание? Что-нибудь, что заставляет тебя улыбаться.
Слова вводят её в ступор. Ферокс прикусывает губу в размышлениях. Проходят долгие минуты, пока она собирается с мыслями. В голове совсем уж пусто.
— Все мои хорошие воспоминания испорчены. Омрачены ложью или потерями. Давай что-нибудь другое...
— Что-то точно есть. Неужели совсем ничего не приносит тебе радости?
Может быть, виноват напиток. Может, просто Ферокс слишком сильно расслабилась. Но она говорит:
— Ну, мне понравилось печенье, которое ты мне давал, когда мне было плохо. И этот вечер... неплох. Я давно не ощущала ничего подобного. Даже если ты и раздражаешь. В этом платье я чувствую себя королевой.
Калеорд ей слегка улыбается. В этот раз никакой злобы в изгибе губ нет.
— Ладно. Тогда я расскажу своих два факта. Так уж и быть. Что тебя интересует?
— У тебя есть те, кто тебе дорог? Или... были?
Калеорд сжимает челюсть, явно не желая отвечать.
— Моя семья осталась под водой из-за проклятия Барнарда. Лучший друг умер. Но всё ещё у меня есть друзья в Круге, которым я доверяю. Мне этого хватает. Феликс, Гектор и Генри. Феликс всегда находит способ разрядить обстановку и поддержать в чём бы то ни было. Он умеет лечить раны — не только физические. Это его магический дар. Гектор всегда серьёзен, но придёт на помощь, как только я позову. Пусть он и превращается в чудовище, человека более сдержанного и спокойного я ни разу ещё не видел. Генри любит выпить. Это больше раздражает, чем смешит. Он постоянно попадает в какие-то каверзные ситуации и ведёт себя грубо. Совершенно себя не контролирует. Его сила чем-то похожа на дым Вара, но тут дело обстоит немного по-другому. Его чёрный дым может появиться откуда угодно — даже внутри лёгких человека... В общем, какими бы разными они ни были, мы пережили много чего вместе. Даже если Малум и отдалился от меня, мне хватает друзей. Они всегда могут помочь мне. И ещё они стали моей опорой, когда я потерял своего лучшего друга. Поэтому да: я ими очень дорожу. И убью любого, кто попытается им навредить. То же самое они сделают для меня.
Неприятная дрожь пробегает по позвоночнику. Она думала, что они похожи. Что он тоже одинок. Хотела надавить на больное, вывести из себя. Задеть. В итоге только сама сейчас тонет в зависти...
Ферокс чуть улыбается.
— Звучит очень мило. Не боишься рассказывать мне подобные вещи?
— Совсем нет. Мне хватит сил их защитить. В этот раз точно.
В этот раз. Похоже, что однажды уже он кого-то защитить не смог, видимо, речь идёт о том самом лучшем друге. Но всё же одно не даёт покоя...
— А чей портрет в твоей комнате закрашен чёрной краской? — спрашивает Ферокс.
— Моей семьи. Там изображены мои родители и старший брат.
— И ты за всё это время ни разу не влюблялся?
— Вполне себе. Я влюблён даже прямо сейчас: в чёрную магию и во всё, что с ней связано. Этого мне достаточно.
Ферокс хмыкает, размышляя над тем, чем это может помочь. Похоже, что совсем уж ничем.
— Ладно. Вижу, тебе становится скучно. К тому же, этот незнакомец опять пялится на нас. Пора уже уходить. Есть ещё одно развлечение на сегодня...
Они вместе поднимаются с дивана и идут к выходу. Старательно обходят все пары и столики, стараясь затеряться в пёстрой толпе разноцветных изысканных платьев. Тяжёлый взгляд Освальда ощущается даже из другого конца зала.
К карете они добираются очень даже быстро. От резких движений начинает немного кружиться голова. Всё-таки невинный по вкусу напиток коварно расслабляет сознание. Ферокс садится на сидение. Калеорд оттягивает занавеску, чтобы можно было следить за выходом из особняка.
— Так о каком развлечении идёт речь? — спрашивает Ферокс. — И что же — мы зря сюда шли, раз так ничего и не выяснили?
Калеорд пожимает плечами.
— Как уж тут сказать. Сейчас подождём, пока выйдет тот работорговец...
Ферокс хмурится, но ничего больше Калеорд ей не рассказывает. Они тихо ждут, всматриваясь в двери.
— Зачем тебе нужен работорговец? — спрашивает Ферокс, не выдерживая интриги.
— Как-то раз мы с Малумом попали к одному, — говорит Калеорд. — Когда ещё были детьми. Прямо при нас убили маленькую девочку, которая не могла перестать плакать. Никогда не забуду то выражение лица, когда работорговец понял, что два мальчика убили взрослых стражников чёрной магией и освободили всех рабов. В тот день я впервые пытал человека. Испытал магию на практике. Если бы Малум меня не вразумил, быть может, я бы стал другим. Таким, как ты описывала саму себя. Он вовремя меня остановил, но... Не сказать, что ненависть к ним у меня пропала.
Ферокс не ожидала, что он поделится чем-то столь личным. Интересно, если бы он не попал в такую ситуацию, позволил бы сейчас этому работорговцу уйти безнаказанным? Есть ли в Калеорде чувство справедливости — или за него действует его травма?
Кажется, проходит целая вечность. Но вот та самая чёрная маска с кристаллом. Работорговец идёт под руку с какой-то женщиной. Садится в карету.
Калеорд приказывает кучеру:
— Проследуй за этой каретой.
Они тут же срываются с места. Калеорд закрывает занавески обратно, словно бы действительно не хочет, чтобы Ферокс знала, где они сейчас.
— Хочу заставить его пожалеть о том, кто он такой. Ты мне поможешь? — спрашивает Калеорд. — Судя по твоему взгляду в тот момент — безусловно.
— С радостью, — в этом Калеорд прав. Он довольно ухмыляется.
***
Освальд проснулся в гробу.
Последнее воспоминание — вспышка света. Великое сражение с ужасными тиранами, захватившими власть короля. Освальд и его семья, род Моратис, что с давних времён служит силам света и повергает зло обратно в ад, сражались с адским пламенем.
Сивард и Арабэль Атэрас. Муж и жена. Превосходные маги высшей крови.
Тогда от их имён дрожали. Даже произносить их было сродни проклятию. Вся семья короля была убита магическим пламенем этих двоих. Что уж говорить о том, как легко они стирали одним взмахом руки целые королевские армии. Их сила была немерено огромной. И справиться с ними без магии не представлялось возможным. Они захватили власть практически мгновенно. Всех несогласных сжигали и пытали. Ходили сплетни, что Арабэль была сумасшедшей. От вспышек её гнева страдали все вокруг. Люди под их гнётом умирали и голодали.
Тогда на помощь чудом выжившему королю, который скитался, купаясь в своём горе, по городам, прятался, дрожа от страха перед супругами Атэрас, пришла семья Моратис. Родители Освальда и он сам. Его род ещё с древних времён передавал знания младшим поколениям. Заклятия светлой магии, в которую практически никто, а особенно король, не верил. В итоге только семья Освальда отважилась сражаться с тиранами. А после к ним присоединился отвратный Барнард Марвальд, которого Освальд не переносил на дух совершенно.
И даже учитывая все обстоятельства, после долгих лет тайного сопротивления, им едва ли удалось сражаться с ними на равных. По непонятной причине их магия начинала потихоньку слабеть. Но ждать было нельзя. И единственный способ, который оставался, заключался в использовании самого мощного заклятия.
В жертве.
Освальд без колебаний пожертвовал своей жизнью. Произнёс заклятие, что должно было стереть с лица земли адских пламенных тиранов. Оно должно было его убить, но родители, в надежде, что смогут найти способ спасти его, заключили его в сапфир в тот самый момент. Заклятие сработало. Освальд оказался в сапфире. Яркий свет... и дальше крышка гроба.
Освальд не знает, что его освободило и почему. Он просто... вернулся. У всего, впрочем, есть свои причины...
Хорошо, что гроб не выдержал натиска его магии и успешно сломался. Иначе пришлось бы ему умирать вот так, в семейном склепе, долгие дни, медленно и мучительно, не зная даже исхода битвы. В тот день Освальд задавался вопросом, сколько же времени прошло. Как долго он прожил в кристалле.
Благо в семейном склепе кроме самого Освальда никого не было. Значит, похоже, что родители ещё живы. В его сердце крепко поселилась надежда.
Освальд сразу же отправился к королю, как только услышал, что правит именно Канар, за которого он и сражался. Но вот только тот понятия не имел, где его родители. Рассказал, что им чудом удалось победить. Канар был старше на лет пятнадцать, чем тогда, когда он видел его в последний раз. Значит, уже столько времени прошло... Неужели он действительно был заточён в каком-то камушке?
Попытки выяснить хоть что-то более подробно привели его на Тёмный Бал. Освальд надеялся, что найдёт ответы. Что предоставит информацию королю, вернёт доверие и титул семьи.
А затем на маскараде он увидел её. Девушку в платье, сотканном из огня. В маске огненной бабочки.
Освальд почувствовал, что он задыхается. Перед глазами мгновенно замелькали воспоминания о тех временах. Обугленные трупы, куда не посмотри. Удушающий дым, от которого никак не избавится. Пепел повсюду. Жуткий жар предсмертной агонии. Дети и взрослые с ужасающими ожогами. Сожжённые дотла дома. Пламя, пламя, пламя...
Ему понадобилось полчаса, чтобы успокоиться, и три стакана воды. Боль сжала сердце тисками и не отпускала ни на миг. Он до сих пор помнит во всех красках день, когда к нему подбежала маленькая девочка с ожогом на половину тела. Как она плакала и протягивала ему пепел в ладошках, умоляя вернуть её родителей обратно. Это было больнее всего на свете. От этого ему никогда не избавиться.
Но всё же это невозможно. Арабэль не могла выжить — не после такого заклятия. Не после стольких жертв... Она не могла спокойно разгуливать по Тёмному Балу как ни в чём не бывало.
Поэтому Освальд заставил себя расслабиться. Успокоиться и присмотреться внимательнее. Начал старательно искать отличия во внешности незнакомки и Арабэль. Убедился, что это совсем уж не она...
А затем услышал её смех. Как удар в грудь со всей силы. Этот холодный смех, жуткий, пробирающий до костей. Как же хорошо он его помнит... Арабэль так смеялась над своими жертвами. Ей чья-то смерть казалась забавой. И вот снова он.
Ярость и страх охватили Освальда и не могли никак отпустить. Как только он заметил, что девушка вышла танцевать с каким-то незнакомцем в вороньей маске, Освальд сразу же подошёл к ним. Вовремя, чтобы украсть партнёршу.
Но голос оказался другим. Освальд попытался выяснить что-нибудь ещё, но всё безуспешно. Тот мужчина в вороновой маске забрал её и сразу же увёл подальше.
Освальд бесконечно бродил по маскараду, чтобы за ними проследить, но в итоге потерял из виду. Маски над ним словно бы смеялись.
Завтра же он напишет королю письмо. Нужно начинать охоту снова.
***
Вместе они проследили за работорговцем до места высадки. Дама поехала в карете по своему пути, а он вышел. Дальше, видимо, он может идти только пешком... Верно, он направляется в Подземный город. Ферокс и Калеорд идут за ним. Не то что бы они слишком уж незаметны в праздничных нарядах, но нечему удивляться: сегодня многие возвращаются домой с Тёмного Бала.
Кристаллы перехватывают работорговца в одном из переулков. Он сейчас совсем один. С обеих сторон улиц ему проход перегородили кристаллы.
— Что вам от меня нужно? — спрашивает он грубо, угрожающе ступает шаг вперёд, но видно, как у него дрожат руки перед Магом Власти.
— Ты, похоже, работорговец. Я прав? И детьми, похоже, тоже торгуешь...
— Да. И я даже дам вам большую скидку, если вы прекратите меня пугать. Сейчас товара нет, но я привезу его в кротчайшие сроки, — сразу же тараторит работорговец, нервно сглатывает.
— Вот как, — тихо отвечает Калеорд. Ранит свою ладонь ножом и произносит заклятие. Работорговец даже пытается убежать, но это бесполезно и глупо. Проклятие настигает его. Он выгибается в дикой агонии. — Где они? Все схваченные тобой люди? Кто-нибудь остался? Кто тебе поставляет товар?
— Я ничего вам не скажу, — сквозь крики процеживает он.
Калеорд достаёт из кармана пиджака какую-то флягу. Выливает содержимое на преступника и отходит на пару шагов. Тот даже подняться пока что не в силах. Тёмный маг протягивает Ферокс огниво.
— Ну же. Ты говорила, что любишь поджигать вещи... Давай. Я хочу посмотреть. — Его глаза сверкают предвкушением.
Ферокс вздрагивает от неожиданности. Моргает в растерянности, мгновенно ощущая себя совсем уж неуютно. Так, как будто её загнали в ловушку.
— Это приказ, — добавляет Калеорд, замечая, что двигаться она не собирается. Вкладывает ей в руку огниво.
Ферокс скрипит зубами от ярости. Может быть, не будь она пьяна, то не позволила бы себе оказаться в такой ситуации. Но предложение чересчур привлекательно, чтобы от него отказываться... Работорговец скулит и ноет.
Она не может ослушаться. Казалось бы: глупо думать, что Альвиан запросто выдаст её секрет по одному только слову Калеорда, но кому, как не Ферокс, знать, какой Альвиан непредсказуемый и азартный. Он может сделать это только потому, что за этим будет забавно наблюдать.
Единственный выход — не поддаться на провокацию. Просто зажечь... не смотреть. Не испытывать эмоций, которые Калеорд так хочет увидеть. Звучит легко. На деле же...
Ферокс осторожно подходит ближе и поджигает его одежду. Пламя мгновенно охватывает всё тело благодаря вылитому алкоголю. По спине Ферокс пробегают мурашки.
Секунда, и работорговец вопит до истерики. Кричит. Умоляет. Плачет. Пытается потушить пламя.
— Где они? — повторяет Калеорд. Ферокс любуется пламенем. Смотрит на его невероятно прекрасный перелив. На его завораживающее дыхание и огромную силу. Ничего прекраснее, кажется, на свете нет. В ледяной грудной клетке наконец разливается долгожданное тепло. Языки пламени тонут во мраке.
Работорговец клянётся, что никого не осталось, а новых рабов он ловил сам. Рыдает снова. Кричит. Но даже тогда никто не планирует останавливать пламя. Ферокс с упоением наблюдает за тем, как огонь пожирает человеческую плоть. Как красиво при этом танцует в своей чистой... бессмертной красоте.
Она пристально смотрит до тех пор, пока огонь не тухнет. Обугленные останки тихо шипят. Только когда Ферокс убеждается, что он не зажжётся снова, поворачивается к Калеорду. Он всё время за ней наблюдал. В её глазах безумная искра.
— Как тебе такое веселье? Достаточно весело? — спрашивает он.
— Да. Я рада, что мы убили его. Он не заслуживал жить после того, что натворил. Надеюсь, он страдал достаточно сильно.
Она не собирается ему врать.
— И по-твоему это правильно? Мучить его вот так? Любоваться этим?
— Конечно, нет, — отвечает Ферокс. — Я тебя предупреждала. Тогда я не шутила. Но, как видишь, я пытаюсь держать себя в руках большую часть времени. Моя мать говорила, что это болезнь, от которой ещё не придумали лекарства.
— Вот как. Значит, это событие имеет все шансы попасть в «хорошие воспоминания»? — интересуется Калеорд.
— Вполне. Доволен?
— Да, — сразу же отвечает он. — Абсолютно. — Ухмыляется. — Учти то, что я бы позволил тебе сжигать наших врагов хоть каждый день... и не стал бы душить тебя запретами. Не боялся бы. И не смотрел бы как на чудовище.
— Даже если бы ты и не был бы из Круга Власти, я всё равно подобного не заслуживаю.
— Так сделай так, чтобы заслуживала, — просто говорит Калеорд. — Подумай над этим. А пока что нам нужно вернуться домой. Завтра будет ещё один интересный денёк.