Глава 8
Альвиан сидит в кресле гостевой спальни и размышляет над тем, что стоит говорить. Гостевая спальня, которую ему любезно предоставил Калеорд, была выполнена в тёмно-алых тонах. Как раз его любимый цвет...
Адреналин от возможной неудачи ударяет в голову и опьяняет не хуже вина. Ему хочется смеяться от того, как нелепо всё вышло. Впрочем, не критично.
Он пытался выйти на Барнарда через Орден Справедливости. Шантажировал одного за другим, выяснял чужие секреты, пытался пробраться к королю. Бесполезно. Глухо. У короля даже нет родных, которыми его можно было бы шантажировать. Наследника он не назначил до сих пор. У него в голове, похоже, нет ничего, кроме слепой жажды отмщения и власти. И первое, и второе он наверняка оправдывает несуществующей справедливостью. Не зря его называют Королём Света: человека более лживого и двуличного попросту не существует.
И пока Альвиан старался что-нибудь найти, Барнард его обхитрил. Узнал, видимо, что он на него копает, и понял, что дома его нет. Решил украсть записи Альвиана по чёрной магии... Отвратительно. Столько трудов пропало. Правда Барнарду это не особо поможет: Альвиан изобрёл собственный шифр и только им записывал что-либо в блокнот. Он старался подбирать значения как можно абсурднее, чтобы никто не разобрал системы. Остаётся только лишь надеяться, что Барнарду не хватит мозгов всё это разгадать. Там есть очень важные изобретённые лично им проклятия, которые завязывались на боли самого заклинателя. Они позволяли проклинать противника даже самому слабому и хрупкому магу.
Ферокс уверена, что Альвиан беспомощен. Это в некой степени забавно. Он намеренно нарабатывал себе образ слабака годами, но не всё было обманом. Всё-таки его здоровье действительно оставляет желать лучшего. Частые заклятия тело не выдержит. Только если не использовать его тайные формулы. Даже в таком отвратительном состоянии он может противостоять Калеорду. Да, пусть не полноценно. Но на везение тоже иногда приходится рассчитывать... не так ли?
Во всей этой игре Альвиану нравится не только ощущение власти, но и адреналин. Страх и беспокойство от незнания, сработает его трюк, или же придётся спускать Ферокс с цепи. Варианта проигрыша он не предусматривает. За всю жизнь проиграл лишь однажды... этого хватит.
Но и с Ферокс он, по правде говоря, жутко рискует. Альвиан попросту уверен в одном: чтобы чего-нибудь добиться, чем-то нужно жертвовать и не бояться рисковать. На этом правиле он прожил всю жизнь. Ставил на кон всё, что только можно. Ходил по лезвию ножа. И если не в этом весь вкус, то в чём тогда? Ему, пожалуй, нечего терять.
Калеорду наверняка покажется, что они в безвыходной ситуации. Он будет требовать того, чего действительно очень хочет, без опаски, что это может быть против него использовано. Главное выдержать накал и ждать до последнего, чтобы потом снизить все его требования по максимуму, использовав его шок от того, что и другой выход тоже есть. Пусть разболтает все свои секреты сам.
Интересно, Ферокс оказалась в темницах? Или здесь есть ещё одна комната? К кому из них двоих он отнесётся лучше? Альвиану кажется, что Ферокс ему нравится, но так ли это?
Ферокс, несомненно, красива с какой-то стороны. Любой, кто увидел бы однажды её мать, сразу бы понял, чья она дочь. Забавно смотреть на то, как никто не может разгадать её секреты. Но её душа — пустая и затоптанная следами его туфель. Он старательно с самого начала пытался заставить её поверить в то, что спасаться ей не нужно. Что стоит прятаться и зарываться ещё глубже под землю. Нет сомнений, что Альвиан её уничтожил. Но в гробу всё ещё горит маленький огонёк. Не любовь, как может кому-то показаться. Не надежда. Не призрачный свет тех, кого она любила. В ней пылает ненависть и ярость, которая может стереть в порошок любого. Альвиану приходится играть с фитилём, но если он зажжётся, то взорвётся всё. Не только его план. Всему королевству, если не больше, придёт конец. Единственная преграда — его давление на её разуме.
Чем Калеорду она могла понравится? Звучит так абсурдно. Скорее всего, после того, как он пытал её в темницах, она сказала что-то лишнее. Или, может, потом, в следующую их встречу. Нечто такое, что заставило его заинтересоваться. Такой умный человек, как Калеорд, не может верить в то, что кто-то столь поломанный и искалеченный, как Ферокс, сможет что-то ему дать.
Долго гадать не пришлось. Калеорд приходит спустя час. Неужели так много времени занял рассказ? Альвиану остаётся только лишь надеяться, что Ферокс не сказала ему ничего лишнего. Она хороша в хранении секретов и умеет так врать, словно всё, что она говорит — чистая правда. Так уверено и спокойно. Маленькая милая змейка... Но в этой ситуации вряд ли она бы стала что-то упускать. Она точно уверена, что они в безвыходной ситуации.
— Ну что? Как тебе рассказ? — интересуется Альвиан, растягивая слова. Он уже расправился со всеми ранами.
— Почему Барнард хочет её забрать? — спрашивает в ответ Калеорд, неспешно закрывая дверь.
— Чтобы мне отомстить. Он наверняка подумал, что, раз мы живём вместе, у меня есть к ней некие чувства, — отвечает Альвиан. — Он не ожидал, что в доме будет кто-то ещё.
У них с Барнардом история весьма интересная. То, что маг хочет ему отомстить, совсем неудивительно. Однажды Альвиан стал для Барнарда настоящим кошмаром. Уничтожил почти всех, кем он дорожил, подорвал все его планы и сбежал. Барнард не мог ничего сделать Альвиану, сколько бы его не выслеживал: ему нечего терять, к тому же в подчинении почти весь преступный мир. То, что он бросился украсть записи — всего лишь жалкая попытка разгадать то, как Грешник поддерживает своё знаменитое проклятие: если его убьют, все секреты, которые он хранил, раскроются.
— И за что он хочет тебе мстить? Что ты натворил?
— Не столь важно, — уклончиво говорит Грешник. Откладывает бинты. — Важно то, что он обязан умереть в наихудших мучениях.
— А прежде — исправить свои ошибки, — замечает Калеорд. Альвиан ухмыляется. Конечно, он прекрасно знает о том, к каким целям идёт Круг Власти. На что они готовы ради разрушения проклятия. — Но к этому мы вернёмся позже. Значит, от меня требуется излечить вас обоих — что я уже сделал; разобраться, что делает проклятый нож, избавить Ферокс от проклятья, если оно имеется... защитить и спрятать от Барнарда... Ничего не забыл?
— Верно, — Альвиан игнорирует его надменный тон. Пусть и дальше думает, что у него все карты...
— А взамен — что ты предлагаешь?
— Смотря чего ты хочешь, — осторожно говорит Альвиан. — Разве приманки для Барнарда для тебя недостаточно? Сколько его людей ты сможешь найти, если они все будут приходить сюда? Одна только лишь выгода.
— Откуда ты вообще знаешь, чего добивается Круг? — Калеорд сжимает зубы. Альвиан ему нагло ухмыляется. Почти попался.
— У меня есть свои источники. Узнать это было нетрудно, — отвечает он.
— Расскажи мне. Прямо сейчас, — требует Калеорд, подходя ближе.
— Нет, — легко возражает Альвиан.
— Вы мои заложники. Если надеешься на Ферокс, она тебя не спасёт... в этом можешь быть уверен. Я убью тебя и на этом всё закончится. Или же опущу купол и позволю людям Барнарда сюда пробраться. Они схватят и тебя, и её. Повеселятся от души, наверное, раз есть за что мстить. А я прослежу и узнаю, где их лагерь. Мне от вас больше ничего не надо. Вы здесь. Информация есть. Ты не в праве отказывать мне, если хочешь жить.
— Ладно. Давай сначала ты выставишь мне все условия. И я подумаю, — наигранно отступает Альвиан, стараясь изо всех сил успокоить сумасшедшее волнение, которое прокатывается по венам убийственной волной.
— Я хочу знать, кто рассказывает тебе информацию о Круге. Ответы... ещё на несколько вопросов. Чтобы мы сотрудничали, объединившись против Барнарда. И самое главное... хочу Ферокс. Навсегда.
Альвиан в удивлении поднимает брови.
— Её? Навсегда?
Он точно раскрыл секрет Ферокс. Его убить бы прямо сейчас, но не всё так просто. Напрямую атаковать его бесполезно. Скорее бы подвернулась возможность... Ждать ещё не долго. Главное узнать, кому ещё он рассказал...
— Да, — подтверждает Калеорд. — Раз уж у тебя такая власть над ней... то прикажи ей подчиняться мне.
— И что же в ней такого особенного, что она тебе так нужна? — хмыкает Альвиан, стараясь изображать беззаботность.
— Ничего. Она мне нравится.
Лжёт. Или нет? Что, если он действительно... просто влюбился? Альвиану этого, пожалуй, не понять. Как могут эмоции заглушить слова разума он, конечно, прекрасно понимает... Но не настолько ведь.
— Допустим, — мягко соглашается Альвиан. — Что за вопросы?
— Ферокс дорога тебе?
Альвиан пожимает плечами.
— Возможно.
— Это вовсе не ответ, — Калеорд сжимает зубы. — Я могу просто тебя допросить. Ты мне совершенно ни к чему...
Вот и тот самый момент. Всё, что необходимо, Альвиан уже знает. Уголок его губ тянется вверх:
— А теперь послушай вот что: у тебя тоже с Барнардом в прошлом были разногласия. И поверь, мне хватит сил, чтобы схватить тебя и передать ему в заложники. Я хочу твоей помощи лишь по той причине, что для меня так будет удобнее и предпочтительнее. Но это не значит, что ты — наше единственное спасение. У меня много должников. И высоко, и низко. Ферокс далеко не обо всех знает. Я могу приказать, и нам помогут. Но я не хочу лишнего шума... Всего-то. Не разгоняйся так уж сильно. Здесь мы не в ловушке. Место будет только для сделки. А если продолжишь ставить такие условия... то мне придётся приказать Ферокс тебя убить. То, что ты видел до сих пор, всего лишь шёпот.
Остаётся только лишь, чтобы он поверил.
— Ты её переоцениваешь. Точнее, даже не её саму... а её отношение к твоему приказу. Есть границы, которые она не пересечёт, — заявляет Калеорд. — Она даже не рискнула сражаться со мной, когда я уходил. Поэтому не так уж и много у тебя карт, Грешник. На одну меньше — это точно.
Раздражение проходит волной по всему телу. Да как он смеет подобное утверждать? Ферокс точно не могла так сглупить и довериться ему. Бросить свой секрет так просто она тоже не сможет... хоть Калеорд в каком-то смысле и может стать для неё спасением. Но не станет. Ему совершенно не выгодно подобное. Начнёт выставлять свои условия, и её доверие к нему сломается, как сухая ветка.
Альвиан пожимает плечами:
— Действительно хочешь проверить? Просто сократим условия. Всего-то. И все останутся довольны. Если хочешь её навсегда, то завоюй её сердце. При условии, конечно, что оно у неё всё ещё осталось... — он хмыкает. — У тебя даже будет такая возможность. Я прикажу ей подчиняться тебе целых три дня. Только мои секреты ей рассказывать будет нельзя — и пользоваться чёрной магией. Если за эти дни тебе не удастся уговорить её перейти на твою сторону, то, видимо, не судьба. Тут уже я буду точно не причём.
— А если выйдет?
— Если она скажет мне, что хочет уйти, я позволю ей уйти и быть с тобой. Ты станешь вечным моим союзником — и против тебя приказов не будет.
Калеорд вздыхает. Похоже, что ему попросту не хочется спорить. Слишком уж легко он отступает... Как будто Ферокс не так ценна, как может показаться сначала. С чего вдруг? Или так уверен в том, что сможет её уговорить? Почти смешно.
— Ладно. Но ещё с тебя ответ на вопросы.
— На один, — торгуется Грешник.
— На два.
Альвиан смеётся:
— Ладно. На три, кроме вопросов о Круге и моём прошлом.
Слишком выгодно, чтобы Калеорд не согласился. С виду. На самом деле, конечно, самое важное как раз в его прошлом. И кому-кому, а Калеорду это знать точно не надо.
— Договорились. Я не понимаю... если она дорога тебе, то как ты можешь позволить хоть на три дня дать мне над ней контроль? Но в то же время ты не хочешь отдавать мне её навсегда. Держишь у себя в доме. Переживаешь, что её схватит Барнард. Что ты к ней чувствуешь?
Альвиан сжимает губы. Весьма предсказуемо, и всё же он надеялся, что не придётся отвечать на нечто подобное.
— Она всего лишь замечательный ресурс, — отвечает он. — Мой щит и меч. Благодаря тренировкам она никогда не выдаст мои тайны. Она такая сломанная, что ни за что меня не предаст. Более идеального подчинённого не найти. К тому же, ты видел, как она сражается.
— Мы договаривались на ответы. Не на ложь.
Альвиан пожимает плечами.
— Ну, может я немного привязан к ней. Просто потому, что мы вместе уже очень долго. Но я в неё не влюблён.
— Пока что будем считать, что это правда, — решает Калеорд. — Почему она так нужна Барнарду?
Альвиан морщится, размышляя, как бы сказать всё так, чтобы Калеорду не пришло в голову рыть дальше в этом направлении. Нельзя допустить, чтобы он о нём вспомнил.
— Я убил дорогих ему людей в отместку за то, что он убил моих родных. У меня больше не было ничего, что он мог бы забрать, поэтому он отступил. Сейчас же... узнал, что появился кто-то, кто ценен. И точно захочет схватить её и шантажировать меня, уверенный, что она для меня значит очень много.
— А это не так? — Калеорд задаёт последний вопрос. Отлично...
Альвиан отвечает без тени сомнений:
— Если подобное произойдёт, я пожертвую ею. Он об этом не догадывается. Что точно можно сказать, так это то, что убивать он её не будет. В его понятии это будет слишком скучно.
Калеорда устраивает ответ. Правдивый, по его мнению. Но это его злит. Калеорд сжимает руки в кулаки. Спрашивает:
— И когда начнутся те самые три дня?
— Тебе она не поверит. Только если я лично скажу. Поэтому как минимум тогда, когда позволишь нам встретиться. Но это на твой выбор. Лучше бы сначала разобраться с Барнардом, — отвечает Альвиан.
— Отлично. Тогда можешь отдыхать спокойно. Пока что во сне убивать не собираюсь.
Альвиан хмыкает, но Калеорд это игнорирует. Уходит. Видимо, спешит обратно к ней, сообщить новости. Очень вряд ли, что она ему просто понравилась. Неужели он разгадал её тайну? Если так, то он вцепится в неё когтями и зубами. Только бы ей не хватило глупости правда ему поверить. Выпутывать её из этого будет очень трудно.
Но самое забавное во всём этом то, что Калеорд недооценивает Альвиана. Это может сыграть ему на руку. Маг потребовал намного меньше, чем мог бы.
***
Ферокс так и осталась сидеть на кровати, не в силах заставить себя подняться. Потеря крови давала о себе знать. Стоит ей только попытаться встать, голова сразу же кружится и в глазах темнеет. Ей только можно сидеть и пялиться на комнату Калеорда в поисках чего-то, что позволит узнать о его слабостях. Портрет, закрашенный чёрной краской, очевидно играет в её размышлениях главную роль. Кто там изображён? Его возлюбленная, что умерла когда-то? Или он убил её сам? Быть может, там портрет его жены и детей, которые его оставили. Или вовсе портрет его родителей. Получится ли сорвать краску так, чтобы не повредить полотно? Зачем ему вообще хранить нечто подобное? Похоже, картину он видеть не желает, но и выбросить тоже её не может...
Замок на двери клацает. Наконец. Что они там обсуждали? Сколько вообще прошло времени?
— Договорились? — спрашивает Ферокс мгновенно.
Калеорд кивает.
— Да. Всё в порядке. Я не собираюсь пока что убивать его, — отвечает он и забирает со стола пустые чашки. Хмурится, посмотрев на неё. — Выглядишь жутко. Пойду найду что-нибудь для восстановления крови. И тебе нужно что-нибудь поесть.
Она не успевает с ним поспорить. Калеорд выходит из комнаты, не запирая дверь. Неужели всё так плохо, что он уже даже не думает, что она пойдёт искать Альвиана? Ферокс решает проверить. Поднимается на секунду и сразу же падает обратно: ноги подкашиваются, а перед глазами всё плывёт ещё больше. Не хватало ещё каких-то осложнений. Неужели проклятие действует?
Осознание ситуации подходит по чуть-чуть. Ферокс вовсе не верится, что она сейчас здесь — в доме своего врага, ждёт от него помощи. Альвиан обещал ей смерть Калеорда — и наверняка всего Круга в будущем, но сейчас ситуация изменилась кардинально. Непонятно, о чём они договорились. Что, если на этом их противостояние и закончится? Она проиграет без единого шанса из-за чёртового Барнарда? Да кто он вообще такой, чтобы угрожать кому-то вроде Грешника? Душу греет то, что она наверняка оставила ему два шрама на лице. Жаль, что не выпотрошила. Но это лишь вопрос времени.
Злость приглушается сильным приступом головной боли и слабости. Всё темнеет на пару секунд. В следующую секунду её за плечо уже трясёт Калеорд.
— Выпей лекарство.
Калеорд прислоняет колбу к её губам и помогает выпить лекарство. Наверняка он не стал бы её травить, ведь в этом нет никакого смысла, поэтому она не сопротивляется. Сладко-кислый странный привкус отдалённо напоминает яблоко.
Калеорд ставит тарелку на тумбу у кровати и легонько толкает Ферокс в плечо, чтобы она прилегла. Смущение и разочарование самой собой накрывает её волной. До чего же, наверное, жалкое зрелище. Но ей приходится прилечь. Неужели они не могли обойтись гостиной? Почему он вообще притащил её именно сюда?
— Так быть не должно. Похоже, что не всё так просто, как мне показалось сначала. Скажи, Грешник разбирается в медицине?
— Он её обожает, — отвечает Ферокс. — А что?
— Если Барнард это знал, то вполне вероятно, что он наложил на тебя проклятую лихорадку. Её трудно вылечить — и она приносит много страданий жертве. Но умелый лекарь сможет спасти пострадавшего. Грешник утверждает, что ты Барнарду нужна живой. Из всего этого можно сделать только один вывод: если он не поддерживал форму теневого ножа, то был неподалёку. Он уже знает, где вы. Лихорадка должна была ослабить тебя, чтобы облегчить вашу поимку, — рассказывает Калеорд. — Они были близко знакомы?
— Понятия не имею. Он никогда о нём не рассказывал. Грешник не любит вспоминать прошлое.
— Тем не менее, он очень хорошо всё помнит. И, похоже, хочет Барнарду отомстить. Иначе он бы не пришёл сюда и не соглашался бы на мои условия.
— А что ты потребовал взамен?
Калеорд хмыкнул. Уголок его губ дёргается в усмешке.
— Позже узнаешь.
Ферокс хмурится, размышляя над тем, что всё это может значить. Приступ головной боли заставляет её замереть на пару секунд. Ух ты... Проклятие действительно даёт о себе знать. В последнее время в её жизни уж слишком много вещей, которые могут её задеть даже сквозь тренировки. И с каждым днём, пока рядом Калеорд, не похоже, что будет становиться лучше.
— Тебе нужно что-нибудь съесть. Лекарства тебе так желудок прожгут... Ещё и потеря крови. Возьми хоть одно печенье.
Ферокс растеряно переводит взгляд на белую тарелку. На ней и вправду лежит печенье, покрытое тонким слоем сахара.
— Из еды у меня есть только это, — констатирует факт Калеорд, упрямо подвигая тарелку поближе.
Ферокс моргает в удивлении. Странно видеть, что ему по какой-то причине неудобно. Интересно, он тоже заказывает еду в ресторанах? Не боится отравиться чем-нибудь? Хотя такой зельевар, как он, наверняка каждый день принимает яды, чтобы выработать от них иммунитет.
— Спасибо, — тихо говорит Ферокс. От этого слова внутри горит пламенем гордость. Она почти слышит, как мать над ней смеётся.
Печенье на вкус сладкое и приятное. На секунду кажется, что прошла вся боль. Как же давно она не ела ничего подобного! Кажется, целую вечность. Сахар тает на языке.
— Похоже, что скоро у тебя поднимется жар. Мне нужно знать, что может выдержать твоё тело. Ты тренировалась противостоять пыткам, верно я понимаю? — спрашивает Калеорд.
Ферокс морщится. Причина похожа на предлог узнать о её слабостях побольше. Пусть так: всё равно он от неё ничего не добьётся.
— Да. Но при этом я не уверена, насколько сильное у меня здоровье. Я слышала, что проклятия можно выжигать. Почему мы не можем так поступить? — спрашивает Ферокс, вспоминая их первую встречу с Элланаром.
— Потому что оно слишком глубокое. К тому же, ты вся проклята, если так смотреть. Что жечь?
— Расскажи подробнее. Как ты можешь видеть след чёрной магии?
Калеорд хмурится, но всё равно отвечает:
— Существуют ритуалы, которые могут подарить подобное зрение. Их держат в строжайшем секрете, но однажды я поймал одну провидицу и вынудил её провести ритуал. Я был в тот момент без сознания, поэтому ничего не помню, но с тех пор я и начал видеть. Не всегда, а только лишь когда внимательно долго вглядываешься, ища на человеке тени. А ты вся как сплошная тень. Грешник, похоже, постоянно накладывает на тебя какие-то заклятия. Я прав? — Иногда бывает, — уклончиво отвечает Ферокс, не зная, что можно на это ответить. — Но если так подумать, то это кажется подозрительным. Мог меня кто-то проклясть на расстоянии?
— Нет. Только прикосновением непосредственно, — рассказывает Калеорд. — Может, пока это и не очевидно, но ты поймёшь, кто в этом виноват. Сейчас же всё, что мы можем сделать с этим проклятием — так это ждать и надеяться, что ты его переживёшь. Думаю, тебе это не составит труда. Хотя...
Снова острая головная боль. Сознание мутнеет. Калеорд зажигает свечи по всей комнате. Это будет тяжёлый день.
Калеорд садится рядом с ней. Всё плывёт. Она едва ли различает его фигуру. Внезапно руку обжигает маленькая рана.
— Лихорадка глубоко в твоём сознании. Там он её, похоже, спрятал. Я могу попробовать её выжечь. Но для этого тебе придётся пустить меня в свой разум. Согласна?
Мысли улетают. Ферокс пытается за них вцепиться, но они безжалостны. В голове сплошная пустота и странное гнетущее чувство. Она даже не может осознать сути вопроса — и почему в принципе ей отказываться уж тем более. Голова болит ещё сильнее. С губ слетает тихое «да» — только бы всё это давление исчезло...
***
Калеорд не может поверить, что всё получилось. С её стороны было глупо думать, что он не станет её травить. Смерть — далеко не самое страшное, что может произойти. Пусть она и была стойкой к физическим пыткам, никто не отменял психологические.
Галлюциноген и психотропное вещество, активирующее выделение адреналина, сделали своё дело, хоть Калеорду в это не верилось до последнего. Он был уверен, что внутри у Ферокс тоже сплошная сталь. Она же дала небольшую трещину.
Дело в том, что чёрная магия не совсем безгранична. У неё есть свои правила и ограничения... Так, например, простое влияние, давящее на голову, можно наложить просто так, а вот проникнуть в чей-то разум только по добровольному согласию. Вытягивать из кого-то эфир тоже можно лишь по согласию. Чёрная магия способна даже превратить кого-то в вечного раба — но и для этого нужно согласие, причём настолько искреннее, насколько только возможно. В зависимости от силы заклятия уровни искренности разные. К примеру, когда разум не ясен, а находится под действием каких-то веществ — будь то алкоголя или психотропных веществ, чёрная магия не позволит создать что-то серьёзнее короткой прогулки в сознание.
Калеорд зажёг свечи, наполненные эфиром жертв, который он копил как раз на подобный случай. Так концентрация повысится, и чёрную магию некоторое время можно будет использовать без вреда для себя. К тому же, Барнард уже пытается пробить купол, активно атакуя его заклятиями...
Калеорд изо всех сил борется с собой за то, чтобы ни в коем случае туда не побежать. Ему до безумия хочется выйти и вырвать глотку Барнарду лично. Прежде, чем умереть, конечно, тому стоит снять проклятие с земель Эламора. Мало того, что это выгодные территории, так ещё и там, глубоко под водой, застывшая во времени, осталась его семья. Ярость царапает его рёбра изнутри. Требует действовать.
В прошлом Круг соперничал с Барнардом во всём. Они на перегонки отбирали друг у друга книги по чёрной магии, портили друг другу планы. Круг преследовал Марвальда, чтобы отомстить и заставить снять проклятие: ведь у многих Магов Власти там остались семьи, у Малума, главы Круга, в том числе. Но, к огромному сожалению, Круг был молод и неопытен. Он проигрывал сумасшедшему талантливому магу, которому, казалось, всё даётся до ужаса легко. Тогда и начались первые потери. Сначала обычных подчинённых пытали и мучили до смерти, затем Барнарду удалось захватить в плен возлюбленную друга Калеорда, Грэма, одного из Магов Власти. В слепой попытке спасти её ради друга, Калеорд предал Круг и рассказал Барнарду секреты, которых говорить не стоило. От этого они потеряли почти всех своих приспешников: их тоже сначала долго пытали, а потом попросту убили. В наказание ему достался шрам на всё лицо от Малума лично, а девушку... конечно же, погубили тоже. Грэм сошёл с ума. В безумной агонии он искал отмщения, но это завело его только лишь в могилу. В те дни Калеорд лежал без сознания от потери крови после наказания за предательство, а Грэм сбежал искать Барнарда. За ним послали Вара. Они ходили по разным городам, но в одном из них их ожидал неприятный сюрприз. До сих пор Калеорду неизвестно, что произошло, но городок Когнатон сотрясся от огромного взрыва непонятной магии. Как сказано было в отчёте Вара, Грэм не успел спастись и сгорел заживо. Вар же уцелел только лишь потому, что отставал от своего союзника совсем немного и не успел прибыть на место во время взрыва. Калеорд ему не верит. Он уверен, что Вар его обманул, и убил Грэма. Почему? Причин может быть множество, но в факте Калеорд не сомневается. Именно с того момента он и возненавидел Вара всем сердцем. Начал подставлять его и мешать в любом начинании. Ответ не заставил себя долго ждать. Они стали заклятыми соперниками.
Сейчас есть шанс поквитаться с Барнардом. Отплатить ему если не сполна, то хотя бы немного, за всю ту причинённую боль. Обезумевшие от горя глаза Грэма застряли у Калеорда в голове. Но пока что будет достаточно письма в Круг Власти, действовать глупо и опрометчиво нельзя. Калеорд уже сообщил все подробности Малуму и потребовал прислать кого-то на помощь — или чтобы кто-то проследил за тем, куда люди Барнарда уйдут. Сам Калеорд слишком занят здесь, пока есть возможность вытянуть какие-то сведения из Ферокс. Не девушка, а сплошной секрет. Раздражающий. Интригующий. Но уже в его руках.
Калеорд потихоньку завершает заклятие. Ферокс побледнела и потеряла сознание пару минут назад, но, похоже, с ней пока что всё в порядке. Он не наврал про лихорадку, но это не помешает ему воспользоваться ситуацией. Она сильная: справится. К тому же, с ней можно выиграть только в том случае, если начинать рисковать.
Поэтому Калеорд закрывает глаза. Проговаривает последнее заклятие... и ждёт. Он несколько раз уже проделывал подобное. Обычно сознание людей походило на самые разные вещи, от пустых коридоров до огромных роскошных замков, но пока что он...
В темноте.
Отчётливо слышится треск пламени где-то вдалеке. Дышать тяжело. Иногда кое-где появляются яркие вспышки языков пламени и чужие крики. Громкие и пронзающие до глубины души. Стоит Калеорду пройти пару шагов, он осознаёт, что на полу что-то есть. В следующую вспышку он замечает, что это сотни или даже тысячи чьих-то пустых глаз. Неужели она стольких убила? По приказу Грешника?
Это в них хранятся её воспоминания? Похоже на то... Калеорд вглядывается в чьи-то глаза. Его утаскивает водоворот чужой агонии.
Он мог попасть в любое воспоминание, но оказался в какой-то пустой комнате. Вокруг темно, а по центру стоит скованный из металла стул. На нём сидит маленькая девочка. Ферокс в детстве. На ней красивое бежевое платье с множеством рюш. В каштановые волосы вплетён бантик.
— Если выдержишь, сможешь поиграть. Ты ведь так упорно тренировалась. Покажи результат, — слышится строгий женский голос из темноты. Кажется, у говорящего сжаты зубы.
Из тени выходит кто-то вроде палача. Лица почти не видно. Только эти глаза, которые Калеорд видел под ногами. Светло-карие. Пока ещё не погасшие.
— Начинай, — приказывает голос. Палач поднимает с пола ведро воды и выливает на голову девочке. Сначала она сидит неподвижно, но её выдержка ломается слишком быстро. Паника от нескончаемой воды накрывает её. Лицо кривится. Как только вода заканчивается, палач опускается за следующим ведром. Из темноты слышится заклятие. Какая-то разновидность чёрной пыточной магии сотрясает маленькое хрупкое тело.
— Не подведи, — с отвращением добавляет голос.
Вода опять льётся. Пытка кажется вечной. Девочка тяжело дышит в перерывах, а по лицу катятся немые слёзы. Глаза полны испуга. Когда палач тянется за следующим ведром, девочка дёргается:
— Достаточно!
Нож на его поясе оказывается сначала у неё в руках, а потом... и у него в горле. Так быстро. Для него — неожиданно. Кровь льётся на пол и на платье. Девочка кричит. Начинает плакать. Пытка чёрной магией усиливается.
— Мы ещё не закончили, — со злостью выговаривает тот самый женский голос. Неужели это её мать?
Пытка продолжается. Девочка падает на пол в агонии, её глаза неотрывно смотрят в пустые глаза палача.
Калеорда выдёргивает что-то из воспоминания. Громкий кашель выводит его из транса и заставляет вернуться в реальный мир. Из носа и ушей Ферокс идёт кровь. Что-то пошло совсем неправильно...
Калеорд проверяет её состояние магией, но ничего не обнаруживает. Значит, дело в другом... Сам по себе его галлюциноген не причинил бы ей вреда, но что, если Грешник тоже её чем-то травит? Вдруг какие-то ещё лекарства воздействуют на её разум? Что уж говорить о том, что произойдёт, если смешать психоактивное вещество с успокоительным...
Нужно прекращать как можно скорее. Но нельзя упускать такую удачу! Второй возможности может и не быть. Правда, если девчонка умрёт, то и толку от этого будет никакого...
Он попытается ещё раз. Посмотрит ещё одно воспоминание. И сразу приступит к лечению... Нужно узнать про Грешника. Искать стоит зелёные глаза.
Калеорд вновь погружается в её сознание. Тяжёлое давление опускается на голову. Он даже и не задумывался, насколько тяжело в принципе здесь находится.
Глаза самые разные. Все пустые. Но Грешник ещё жив, значит, видимо, их тут искать не стоит? Нужно спешить, иначе она умрёт.
Калеорд выбирает глаза наугад. Его затаскивает в следующее воспоминание. Похоже, что её сознание не совсем уж напрямую связано с самими глазами. Оно словно бы исполняет его желания и показывает именно то, что необходимо. Потому что перед собой он видит никого иного, как Грешника.
Они идут по каким-то серым улицам, закутанные в плащи. Ферокс кажется немного младше, чем есть сейчас. Да и Грешник тоже выглядит менее болезненно.
— Долго ещё идти? — тихо спрашивает Ферокс. Её голос совсем не такой, как сейчас. Вовсе не тяжёлый и грубоватый, а слабый и пропитанный насквозь отчаянной надеждой.
— Мы уже пришли.
Они останавливаются у входа в Подземный город.
— Иди и отнеси это письмо человеку в красной маске, — говорит Грешник. — Убей всех, кто пришёл с ним.
Глаза Ферокс распахиваются в непонимании.
— Давай, поспеши. Или хочешь, чтобы о твоём маленьком секрете узнал король? Вперёд.
— Но...
Грешник вручает ей длинный острый нож.
— Этого должно хватить. Я не прав? — он ей ухмыляется. — Не притворяйся невинной. Я знаю, что ты чудовище. Перерезать десяток человек для тебя не станет проблемой.
Он толкает её за Врата. Ферокс проходит через невидимый барьер без проблем. Когда она отворачивается от Грешника, её глаза тоже становятся пустыми. Похоже, именно в такие Калеорд и посмотрел пару секунд назад.
Но продолжения он не увидит. Ферокс выдёргивает его из воспоминания. Она задыхается. Тело всё дрожит. Крови всё больше.
Калеорд вздыхает. Проверяет, запер ли он дверь: теперь будет небезопасно. Начинает создавать заклятие, которое вытащит из её разума и тела в общем все посторонние лекарственные вещества. Такое очищение заберёт все его силы. И, скорее всего, чёрная магия потребует жестоких глубоких ран. Только бы никто не нашёл его в таком беспомощном состоянии. Выводы о том, что он увидел в её сознании, он собирается делать уже тогда, когда будет уверен, что Ферокс выживет.