Глава 3
Когда Ферокс приходит в себя, голова ужасно болит и ноет. Она осторожно открывает глаза и рассматривает место, где оказалась. Чей-то подвал или что-то вроде того. Каменные стены. Влага и холод. Цепи и решётки.
Она несознательно дёргает руку, которая прикована к одной из стен, и морщится.
— Вот и очнулась. Мне уже надоело бегать за тобой, — говорит Калеорд.
Несколько факелов горят рядом с решётками, ярко освещая небольшое помещение. Теперь она хорошо может рассмотреть Калеорда, а он, в свою очередь, наверняка уже рассмотрел её. Бесконечное количество шрамов, безжизненные пустые карие глаза, единственное, что, пожалуй, было неплохо, так это её волнистые каштановые длинные волосы. Ферокс носила дешёвую удобную одежду.
А Калеорд одевался как аристократ. Наверняка, он им и был, но это не имеет значения. Сейчас он был без своего чёрного плотного плаща, одетый в чёрную рубашку и чёрные брюки. Его тёмно-каштановые короткие волосы были аккуратно зачесаны назад, но несколько прядей упрямо падали обратно на лоб. Это ещё больше акцентирует внимание на его жутком шраме, который тянется от правой брови к шее, через всё лицо; глаз остался невредим и смотрит прямо на неё. Радужки — точно дым, серые и, кажется, излучают целые клубы серых завитков. Судя по внешности, он старше её, но не сильно. Если Ферокс двадцать два, то ему около двадцати пяти — тридцати. Брови нахмурены, а челюсти сжаты: конечно, он зол.
— Ну и что дальше? — спрашивает Ферокс. — Начинай пытки поскорее. Чтобы ты наконец понял, что я тебе ничего не скажу.
— Это отвратительно глупо, но я тебя забрал не для этого, — говорит Калеорд и морщится от раздражения. — Тебе хватило ума использовать илланит. И хотя я исцелюсь, мне, к сожалению, сейчас приходится думать не только за свою жизнь, но и за твою. Если умрёшь, я уж точно никогда не узнаю.
Ферокс хмыкает:
— Значит, у тебя есть лекарство?
Калеорд вздыхает. Берёт нож с маленького столика за пределами решётки. Он закатывает рукава, а затем открывает решётки.
— Выглядит не очень исцеляюще, — комментирует Ферокс. Она понимает, что глупо вызывать его раздражение, и всё же ненависть к Кругу Власти кипит в ней с новой силой после того, как он отрезал руку Редгара. Ей до безумия хочется хотя бы раз в жизни получить удовольствие от тех адских пыток, которые все называли тренировками. Сейчас ей понадобится вся выдержка, но это не страшно.
И всё же Калеорд достаёт из кармана брюк золотую нитку, а вовсе не наносит удар.
— Дай руку.
Ферокс недоверчиво бросает взгляд на собственную руку и инстинктивно забирает её к себе поближе. Но он ведь хочет помочь. И почему-то Ферокс уверена, что без фокусов тут не обойдётся. Альвиан однажды проводил подобный ритуал.
Калеорд пытается сдерживать свою злость, но безуспешно. Хватает её за руку, сильно сжимая запястье.
Ферокс решает не вырываться. Пусть делает, что хочет. Ничто не заставит её рассказать. Она молча наблюдает за тем, как Калеорд обматывает их руки золотой нитью, но не завязывает узлов. Затем ранит свою ладонь — и ладонь Ферокс. Соединяет их раны и закрывает глаза. Начинает читать заклятие... заклятие чёрной магии.
Ферокс дёргает свою руку в безуспешной попытке вырваться, а Калеорд на это никак не реагирует. Нить начинает светиться, когда произносится последнее слово. Калеорд сжимает зубы от боли, а Ферокс ощущает что-то... очень странное. Тёмная тягучая магия проникает прямиком в её душу, окутывая сладкой дрёмой и опьяняя разум. Хуже всего то, что она больше не пытается разорвать связь.
— Хватит, — приказывает Калеорд. Она на миг выплывает из сна. Растерянно моргает.
— И как это прекратить? — тихо спрашивает Ферокс.
— Просто отпусти.
Ферокс осознаёт, что крепко держит его за руку, и поспешно отдёргивает свою руку. Золотая нить разрывается — как будто совсем не крепкая, хотя перед этим казалась очень прочной.
— Лекарство — это эфир, — объясняет Калеорд. Теперь он сидит совсем рядом с ней, на полу. Нож валяется в другом конце коридора, за пределами её досягаемости. А её собственное оружие он, разумеется, отобрал. — Я с тобой поделился немного своим. Совсем скоро от илланита не останется никакого следа.
— А что бывает с людьми, которые им отравляются?
— Обращаются чудовищами. У них вырастают клыки и когти, а затем они начинают убивать всё, что видят вокруг и пожирать это. Их очень быстро отлавливают всякие охотники или наёмники, поэтому жизнь их очень коротка, — рассказывает Калеорд.
— Я, должно быть, обязана сказать «спасибо» за спасение, — заявляет Ферокс. — Но я делать этого не стану. И не собираюсь рассказывать ничего, что тебе нужно.
Калеорд сжимает зубы.
— И почему же?
— Для меня в этом никакого смысла. Пока у меня есть тайна, я буду жива. А такая защита от Круга Власти весьма полезна, — отвечает она. Хмыкает. — Поэтому ничто не заставит меня сделать себя уязвимой перед тобой.
Это, конечно, так, но причина явно не одна.
— Значит, признаёшь мою силу? Считаешь, что я мог бы убить тебя?
— Разумеется. Я не настолько горда, чтобы это затмевало мой разум.
— Ты должна понимать, что тайна очень быстро утратит свою ценность. Как только один из Круга Власти найдёт новую зацепку, эта нам будет уже не нужна. Намного выгоднее сейчас рассказать мне в обмен на что-нибудь, чем дожидаться этого момента. Потому что щадить тебя я не стану.
Ферокс пожимает плечами.
— Я думаю, ты блефуешь.
Калеорд выходит из себя окончательно. Поднимается на ноги и забирает с пола нож.
— Раз так, скажешь, когда будешь готова всё рассказать. Может быть, я остановлюсь.
Ферокс была уверена в том, что он ранит её ножом. Но вместо этого он разрезает свою руку и начинает говорить какие-то слова. Она осознаёт, что он собирается использовать для пыток чёрную магию, ровно в тот момент, когда с её губ срывается крик боли.
Её тело ранят сотнями невидимых ножей. Все мышцы тянут в разные стороны. Неведомое давление появляется вокруг, словно бы её кто-то сжимает со всех сторон. Каждая точка болит невыносимой болью, вызывая агонию снова и снова. Конечности сами по себе выкручиваются в разные стороны, принося ещё больше боли.
Но Ферокс не здесь. Она в чёрном ящике, где нет света и звуков. Где нет никаких эмоций и чувств. Пытка происходит где-то там, это не с ней. Ферокс от неё надёжно ограждается. И ждёт отголосков боли — ведь неожиданность куда неприятнее.
Внезапное усиление заклятия заставляет её почувствовать ужасный жар. Кожу обжигают невидимые языки пламени, дёргая её обратно в реальность, не позволяя уплыть куда-то далеко. Бесконечные ожоги — и бесконечные крики. Ферокс не пытается отчаянно вырваться отсюда. Она ждёт боли. Она знает, что заслуживает. Всегда заслуживала. Без какого-либо сопротивления боль не кажется такой уж сильной. Сознание мигает, как свеча на ветру, и вот, наконец, позволяет ей окутаться непроглядной тьмой.
Калеорд трясёт её за плечи. Ферокс дёргается и смотрит на него, фокусируя взгляд. Его глаза широко распахнуты — как будто бы от ужаса или шока. Это выражение быстро пропадает.
— Ну что? Скажешь или продолжить?
Ответ последовал спустя долгие напряжённые минуты.
— Ты же сказал, — её голос сильно охрип от криков. Сколько времени длилась пытка? — Сказал, что я должна сама тебя остановить. Так что же замер? Закончились силы?
Калеорд ей ничего не отвечает. Убеждается, что цепь надёжно приковывает её к стене, и уходит, запирая дверь.
Ферокс мгновенно засыпает: организм больше не может это выдерживать. Крупная дрожь мучает её даже во сне. Ей снится тягучая тьма чужого эфира.
***
Пытки длились несколько дней. Он давал ей время отдохнуть и приносил воду, а затем начинал снова. Но Ферокс, конечно, не сказала ему, что было написано на том листе. Дело в том, что были времена, когда её специально пытали. Тренировали, чтобы она не выдала ничьи секреты. Начали это ещё в её детстве, а завершил это Альвиан. Иногда Ферокс до сих пор снятся его глаза, которые блестят безумным удовольствием от пыток. Но после того, как тренировки завершились, он ни разу не причинял ей боль — по крайней мере, физическую.
— Ладно. Я вижу, что пытать тебя дальше бесполезно, — говорит Калеорд.
Ферокс смотрит куда-то сквозь стену. Взгляд полностью отсутствующий. И его это очень пугает, хоть он и пытается в этом ей не признаваться.
— Ты что, не чувствуешь боли? — спрашивает он.
Ферокс не отвечает. Запал для колких ответов закончился ещё в первый день. Сейчас она попросту пытается выжить. Калеорд хватает её за подбородок и заставляет поднять взгляд.
— Боюсь, мне придётся потратить на тебя зелье, которое позволяет читает мысли. После него... к сожалению, не выживают. У тебя последний шанс сказать мне правду, — говорит Калеорд.
— Ты просто пугаешь меня, — тихо возражает Ферокс.
Горло болит от каждого слова. Она морщится.
— Считай как хочешь. Я предупредил. Я не буду тратить своё время, чтобы доказывать тебе, что я не лгу.
Раз это больше не даёт ей никакого преимущества... и если у него есть зелье, способное делать нечто подобное... Он узнает слишком много тайн.
Калеорд отпускает её и отступает на шаг.
Иногда всё-таки приходится уступать. Верно? Она отомстит ему потом. Ей не нужна никакая защита. Она заставит его подавиться илланитом и плевать на последствия. Если она правда хочет отомстить за свою семью, то нельзя так легко разбрасываться своей жизнью.
Она медленно поднимается на ноги. Пытается прийти в чувство. Магия заставляла её думать, что ей больно. Но на самом деле нет никаких ранений. Только жуткая слабость.
Калеорд возвращается с зельем в руках. Ферокс собирает всю свою оставшуюся волю. Сжимает зубы и складывает руки на груди. Сложнее всего, пожалуй, кому-то уступать.
— Ладно, — говорит Ферокс. Слова ощущаются очень тяжёлыми. — Я скажу. А ты меня отпустишь. Идёт?
Калеорд ей ухмыляется.
— Хотел бы я отказать тебе и посмотреть на твои мучения ещё немного. Но на это времени нет. Поэтому я согласен. Если солжёшь... я обязательно узнаю.
Он выжидающе смотрит на Ферокс. Она нервно сглатывает, в последний раз обдумывая последствия.
К чёрту всё. Она рискнёт.
— Почему ты сразу не использовал это зелье? — спрашивает Ферокс, тянет минуту за минутой.
— Потому что ты зацепила меня. Этой своей волей. Силой. Мало кто может мне противостоять. Ещё хотел доказать, что пыток ты не выдержишь, вселить страх... но ты словно бы вовсе не почувствовала их, хотя и кричала. Весьма жутко.
— Кого ты хочешь спасти от проклятия?
Ухмылка сходит с его лица.
— Думаешь, я так легко раскрою свои слабости? Или пытаешься успокоить свою совесть? Скажу правду, это не для меня. Но для тех, кто мне дорог.
— Я бы сказала, что мне жаль, но это не так. Листок был пустым, — говорит наконец Ферокс.
Калеорд выглядит так, словно бы от него ускользнула единственная надежда. Он бьёт решётки со всей силы. Смотрит на неё.
— Это была ловушка. И, похоже, ловушка для нас обоих. Мы встретились не случайно.
Ферокс моргает в удивлении. Это ей не приходило в голову. Причём здесь она?
Калеорд открывает решётки, а затем расстёгивает цепь. Ферокс ожидает подвоха, но его нигде нет. Он отступает и выпускает её в коридор.
— Надеюсь, что ты не сильно злишься на меня за пытки, — хмыкает он. — Скорее всего, мы ещё не раз встретимся.
— Я привыкла к тому, что люди меня пытают. За такое не обижаются, — бросает небрежно Ферокс. — Вернёшь мне оружие?
Калеорд пожимает плечами и передаёт ей два ножа — и кольцо-артефакт.
— Как ты меня вообще нашёл? — спрашивает Ферокс, возвращая вещи на место.
— Это было не так уж сложно.
Он не собирается говорить. Ну и ладно: не страшно. Она разберётся сама. Главное только, чтобы он не проклял её вещи чёрной магией.
— Я буду для тебя достойным противником в следующий раз, — обещает Ферокс. Идёт к двери и дёргает ручку, но та не поддаётся.
— Прости, но ты не должна видеть, где находится мой дом. Понимаешь? — спрашивает Калеорд. — Я отнесу тебя ровно на то место, откуда забрал.
Ферокс не сопротивляется, когда он достаёт платок из внутреннего кармана плаща и прижимает к её носу. Сонная пыль мгновенно вынуждает её заснуть.
Проходит всего лишь миг, и что-то словно бы дёргает её обратно в сознание. Она видит ночное небо и Луну. А ещё лицо Калеорда.
— Вот, как и обещал.
Он подаёт ей руку и помогает подняться. Ферокс сжимает зубы, но заставляет себя проглотить всю злость.
Калеорд позволяет ей отступить на пару шагов. Отходит и сам.
— И ещё кое-что... напоследок. Как тебя зовут? — спрашивает он.
— Ферокс, — отвечает она, осознавая, что он не знал её имени всё это время. Так странно. — А тебя зовут Калеорд Афасмор. Я ведь права?
Он кивает. Разворачивается и уходит, растворяясь в ночной темноте.
Ферокс наконец выдыхает. Она изо всех сил старалась выглядеть так, словно бы всё в порядке. Но сейчас, наедине, всё на неё навалилось.
Она падает на пол крыльца и крепко сжимает кулаки. Как же она ненавидит свою слабость и беспомощность. Что теперь ей говорить Альвиану? Ох, как же сильно он будет зол.
Ферокс выдыхает и стучит в дверь. Плевать, что он придумает. Нужно оказаться в безопасности.
Дверь открывается через долгих десять минут — или около того. Ферокс сразу же поднимается на ноги и встречает взгляд Альвиана. Он выглядит... очень злым. Челюсть кажется вот-вот сломается от того, как он крепко её сжимает.
Ферокс нервно сглатывает.
Альвиан затягивает её в дом за плечо, а затем хватает за горло, прижимая к стене:
— Я же говорил тебе не лезть в это. Говорил. Не так ли?
Она кивает и опускает взгляд.
— Ты не выполнила мой прямой приказ. И к чему это привело? Где ты была? И как, чёрт побери, смогла вырваться оттуда?
Ферокс морщится и пытается вывернуться из его хватки. Он не позволяет.
— Калеорд меня похитил, — признаёт она. Всё равно ведь Альвиан узнает правду. Нельзя ему солгать, что она искала лекарство от илланита. В Подземном городе каждый второй его должник. Ему бы доложили. — Он хотел знать, что было на листке, который мне передал информатор. Благодаря этому исцелил меня от яда илланита.
Альвиан поднимает брови. Отпускает её и отступает на пару шагов.
— И как же исцелил? Дал своего эфира?
Ферокс кивает.
Альвиан ухмыляется.
— Иногда даже твои идиотские решения могут быть полезными. Своей глупостью он тебя буквально спас. При следующей встрече передашь ему благодарности от меня, — шутливо говорит он, отступая к дивану в гостиной. Обдумывает что-то. — И что было написано на листке?
— Ничего. Он был пуст. Это была ловушка. Но для кого?
Альвиан, конечно, молчит. Размышляет над теми преимуществами, которые они обрели за этот день.
— Он пытал тебя магией?
— Да.
— Ты не знаешь, где он тебя держал. Потому что я видел в окно, как он принёс тебя без сознания. Значит, больше ничто не смягчит твоё наказание, я прав?
— Наказание так наказание.
Альвиан улыбается. Ему так забавно от того, что она никогда не пытается оправдаться и всегда принимает обвинения. Её чувство вины — его самый лучший союзник.
— Но ты обязан научить меня ему противостоять. Всем им. Я хочу уничтожить Круг Власти — больше, чем что-либо другое, — заявляет Ферокс. — Иначе уже завтра меня убьют. И мы оба знаем это.
— Меня совсем не волнуют твои желания, — шипит он. — Но тебе очень повезло в том, что я тоже этого хочу. Хочешь правду, Ферокс? Я держал тебя специально для этого. Ты обязана стереть их с лица земли. Но для начала мы должны найти то, что позволит скрыть от короля чёрную магию.
— Или сначала мы можем его убить.
— Ох, вот как? Знаешь, я бы мог. Правда. Но ты ведь тогда ускользнёшь из моей власти, а это мне совершенно не нужно. Поэтому мы должны найти какой-нибудь выход. Говоришь, илланитом отравилась? Кто его тебе дал?
У Ферокс внутри всё леденеет. Она не хочет предавать Редгара. Но Альвиан никогда не оставляет ей выбора. Он знает почти всех в Подземном городе. И легко выяснит, что она лжёт, если Ферокс назовёт другое имя.
— У Редгара. Но... может не будешь... шантажировать его?
Альвиан вскакивает с дивана мгновенно и подходит ближе.
— Найди способ привести его сюда. Сразу же, кактолько сможешь. Пару дней восстановись. Я солгал Вольтеру, что ты болеешь.Поэтому всё будет в порядке. Но если ты не выполнишь этот приказ... моё терпениеокончательно иссякнет.