товарищ

Примечания:
Время экшена!
«И грянул бой…»

Обрывок из пушкинской «Полтавы» возник в голове в тот момент, когда сигнальная ракета рассекла воздух. Через секунду первый снаряд взрыл краснооктябрьскую землю, подняв за собой дымовой столб.

— Серёжа, вперёд! — скомандовал Стас.

Танк вырвался из укрытия вслед за самоходками. Несколько минут тряской езды, и по сторонам начинают громыхать серо-рыжие всполохи.

— Огонь!

— Выстрел!

Взрыв. Ещё. Ещё. Немецкие танки вылезают на подступах к хуторку, словно тараканы из щелей.

— Прицел восемьсот!

— Готово! Арс, давай бронебойный!

— Выстрел!

Бой завязался на нескольких флангах. Машины пёрли друг на друга, ворочая пушками. Время от времени какой-нибудь танк вспыхивал, из него выпрыгивали люди: кто горел, кто прятался, кто выхватывал оружие и шёл в атаку. По ним тут же открывали огонь. Приходилось добираться до ближайшего убежища и биться с врагом врукопашную.

«Сокол, сокол, это орёл, как слышно? Приём!»

— Орёл, это сокол, слышим вас, приём!

«Противотанковое орудие со стороны мельницы лупит, не видите, что ли? У вас самое выгодное положение! Уничтожить! Приём».

— Есть! Приём.

— Как его, сука, разглядывать, если дым кругом… — ругнулся Стас и приподнял крышку люка, высовываясь наружу. — Твою ж мать, Серёжа, стой!

— Что там?

— Тридцатьчетвёрка на пути горит, врежемся сейчас! Сворачивай!

Сергей глянул в амбразуру.

— Номер-то чей?

— Пока не вижу, — Шеминов пригнулся, уворачиваясь от визжащих пуль, и высунулся обратно. — Чёрт… Серёж… Это экипаж Косицына.

— Врёшь! Там же Илюха Макаров!

Танк обогнул пылающую машину и немного сбавил ход.

— Блять… — вырвалось у Антона.

Из переднего люка свешивалось тело убитого механика-водителя. Искажённое смертью лицо заливала кровь из раны: пуля немецких автоматчиков попала в голову.

В мыслях тут же пронеслись крепкое рукопожатие в день знакомства, рыжая борода, румяные щёки, «цыганочка», которую Илья так самозабвенно исполнял буквально вчера… И последняя адресованная друзьям фраза: «Будем жить!..»

Из ступора Антона выдернул душераздирающий вой Серёжи.

— Суки!.. Ублюдки!.. Не может быть!..

— Вперёд, Серёжа, — сдавленно, но твёрдо приказал Стас.

— Сволочи!..

— Сергей.

— Мерзавцы!..

— Старший сержант Матвиенко!

Сергей намертво вцепился в рычаги управления.

— Остальных-то вокруг танка не видно, и люки закрыты… Значит, внутри погорели… Илюшка только высунуться успел…

Антон мог лишь с болью смотреть на терзающегося товарища. Таким Шастуну его ещё не доводилось видеть. Серёжа сжал зубы, несколько раз глубоко вздохнул, потом издал какое-то странное рычание. Машину тряхнуло на ухабе, и танк стал набирать скорость. В тёмных глазах механика-водителя разгоралась ярость.

— Серёж, на предельной скорости проскакиваем расстояние до переднего края обороны. Идёшь по ориентирам «хата» и «остов танка». Врываемся и действуем по обстановке, — проинструктировал Стас и коснулся сапогом плеча старшего сержанта, сидящего внизу: весь акт поддержки, который можно было себе сейчас позволить.

Они объехали очередной танк и взяли курс на мельницу, рядом с которой залегли фашисты. В сотне метрах от неё на пути нарисовался немецкий пехотинец: солдат выпрямился в полный рост и замахнулся. Под ноги ему упала выдернутая из гранаты чека.

— Шаст, огонь! — Тело фрица прошила пулемётная очередь. — Серёжа, ходу!

Танк проворно миновал опасное место; позади прогремел взрыв, смешиваясь с дюжинами других. Мельница приближалась… Танк зайцем петлял между хатами, чтобы укрыться от артиллерии и подойти сбоку. Но в один миг прямо перед машиной, едва не щёлкнув ей по носу, разорвался снаряд: фонтан взлетевшей земли частично попал в кабину. Обзор заволокло серым дымом. Танк проехал ещё пару метров и вдруг остановился как вкопанный.

— Сука!.. — выругался Серёжа, в сердцах ударив по броне слева от себя.

— Что, нас подбили? — спросил Антон, готовый в любой момент сорваться с места.

— Обездвижили! Гусеница, чтоб её… — Матвиенко задрал голову и посмотрел на Стаса. — Видно отсюда что-нибудь?

— Как я тебе с кресла наводчика на гусеницу посмотрю?

— Да я про орудие! Попадём с этого расстояния? Вроде удачно на повороте оказались.

Шеминов приник к аппаратуре.

— Попадём! Вижу цель слева от мельницы, в кустах! Секунду… Есть прицел! Огонь!

— Выстрел! — сообщил Арсений.

Танк вздрогнул от отдачи.

— Давай ещё! Огонь!

— Выстрел!

— Есть! Шастун, можешь докладывать, — Стас обрадованно заулыбался, вытирая льющий в глаза пот. — А теперь, ребятки, нам бы деться отсюда куда-нибудь… Нехорошо стоим.

— Надо гусеницу проверить! — сказал Серёжа. — Придётся задержаться.

— Как проверить, если палят кругом? — Антон с тревогой поглядел на водителя и командира. — Под пули лезть?

Сергей безмолвно оглянулся назад. Не на Стаса — на Арсения. Тот, тяжело дыша, держал наготове очередной снаряд. Услышав вопрос Антона и почувствовав Серёжин взгляд, Попов произнёс:

— Я вылезу. Если гусеницу просто сбило, починка минут десять займёт. Прикроете, если что?

— Да вы шутите! — неверяще пробормотал Шастун, переводя глаза с одного члена экипажа на другого.

Стас выглянул из люка и быстро осмотрелся.

— Сзади нас удачно подбитая машина фрицев горит, по обеим сторонам хаты. На вид пустые. Арс, других вариантов нет, — Шеминов умоляюще взглянул на заряжающего. — Выручай. Я ППШ возьму, буду отсюда отстреливаться; Антоха снизу. Уж сколько протянем… Значит так, стукнешь по борту один раз, если гусеницу просто сбило; два, если что-то серьёзное, — дальнейшие действия будем решать по ходу. Ну, и три, если ранят… Давай, пошёл.

Арсений коротко кивнул, распахнул люк и выскользнул наружу. С полминуты ничего не происходило; потом со стороны Серёжи раздался один стук. Антон мысленно выдохнул.

Следующую четверть часа существовали только выкрики Стаса, рукоятка пулемёта и нервная ругань Серёжи. Всё это приправлялось гнетущим беспокойством за Арсения: никаких сигналов от него пока не поступало. Раз десять поблизости громыхали взрывы, но прямых попаданий, к счастью, не было — мешали преграды. Изредка в поле зрения появлялись пешие эсэсовцы. С ними быстро разбирался пулемёт, отчего те либо замертво падали наземь, либо прятались кто куда и вели огонь из укрытий, если было оружие. Стас же, судя по всему, родился в рубашке: он умудрялся этих снайперов выслеживать, высовываться, стрелять и при этом сохранять свою голову целой.

В очередной раз плюхнувшись на место, Шеминов сообщил:

— Кажется, немного затихло. Бой в тот конец хутора смещается.

В этот момент по борту снаружи заскребли сапоги. Почти сразу послышался звук пулевого рикошета… А потом раздался глухой вскрик.

Арс?

Три торопливых стука. Стас тотчас полез наверх; Серёжа весь напрягся, переглянувшись с Антоном; у самого Шастуна сердце ухнуло куда-то в желудок. Ещё немного, и в просвете люка показался Арсений.

Он ввалился в кабину, сдавленно пыхтя: Шеминов придерживал его под мышками. Никто не успел спросить, в чём дело, потому что Попов тут же вымолвил:

— Можем трогаться.

Антон бегло его оглядел. Лицо бледное и чумазое, глаза лихорадочно горят, руки зажимают правую ногу повыше колена — там расползается тёмное пятно. Значит, ничего смертельного.

— Ты молодчина, Арс! Серёга, давай за дом куда-нибудь, — скомандовал Стас. — В аптечке должны быть бинты. Сейчас быстренько подлатаем тебя, Арсюш, всё хорошо будет.

Танк наконец сдвинулся с места. Кругом действительно стало потише: залпы слышались преимущественно в противоположной стороне. Опасаться следовало только снующих тут и там пехотинцев. Впрочем, теперь они больше паниковали, чем шли в атаку, да перетаскивали на себе убитых командиров.

— Так, а ну-ка покажи, — попросил Стас, как только машина завернула за одну из хат в укрытой деревьями низине. Арсений нехотя отнял руки от раны. — Выглядит кроваво. Как по ощущениям?

— Да поверху задело, неглубоко, — сквозь зубы ответил Арсений. — Ничего серьёзного.

— Ну это уж тебе санитары скажут. Сейчас надо бы перевязать… Шаст, помоги ему. Я пока схожу на разведку. Есть у меня подозрение, что здесь может прятаться фриц… Серёжа, в случае чего будь начеку.

С этими словами он вылез из танка и пропал. Антон перебрался к Арсению, извлёк из висящей рядом аптечки бинт, склонился над ногой товарища.

— Больно?

— Терпимо.

— Пуля-то внутри, наверное, засела.

— Ничего, перевязывай. Кровь хоть остановится.

— Как там гусеница? — поинтересовался у морщащегося Арсения Сергей, в то время как Шастун начал накладывать повязку.

— Трак не повреждён. Пальцы ходившие, поверхность была ровная, так что всё в порядке… — ответил Попов и вдруг взвыл, подавшись вперёд: первый слой бинта туго лёг на рану.

— Потерпи, потерпи… — шепнул Антон, сочувственно погладив его по бедру.

Арсений закусил губу, но звуков до конца процедуры больше не издавал. Когда Антон уже сворачивал остатки бинтов, вернулся Стас: в башне пришлось потесниться, из-за чего Шастун оказался почти вплотную прижат к Арсению. Но тому было не до личного пространства.

— Командир, если что, я заряжать смогу! Нога тут не помеха.

— Хорошо, хорошо… Всё в порядке, перевязали? Отлично. Парни, за хатой три немецких танка. Первый горит, подбитый, второй возле соседнего дома стоит, третий — за ещё одним, только набалдашник торчит. Немцы тут будто повымерли все. Нас пока не обнаружили. Надо решать, что делать.

— Поставь-ка в известность комбата, — сказал Антону Серёжа.

Шастун завозился в узкой башне, перелезая к себе (вслед ему прозвучало тихое Арсеньево «спасибо за помощь»).

— Орёл, это сокол, как слышите? Приём.

«Сокол? Это орёл. Наконец-то ответили… Слышим хорошо. Сейчас с вами будет говорить ястреб. Приём».

— Вас понял, приём.

«Сокол, это ястреб. Сообщите, где вы находитесь, и где противник. Приём».

— Ястреб, это сокол, находимся на окраине хутора, только что починили сбитую гусеницу. Обнаружили «Тигров». Приём.

«А вас обнаружили?»

— Похоже, нет, тихо пока. Приём.

«Вас понял. Сейчас будем атаковать. Поддержите огнём и маневром. Как поняли? Приём».

— Ястреб, я сокол, вас понял хорошо. Приём.

«На этом всё. Удачи, парни. Приём».

Переговоры завершились. Не прошло и пяти минут, как неподалёку раздались крики немцев и пальба: атака началась. Стас выглянул из люка.

— Полезли, жуки… — он сел обратно, оглядел экипаж и сказал: — Ну, по местам, ребята. Арс, всё в норме?

— Так точно.

Попов занялся заряжением орудия, а Шеминов продолжил:

— Серёжа, слушай меня. На полной скорости выскакиваешь за хату, мотор не глушишь. Останавливаешься, сразу включаешь заднюю скорость и ждёшь команду назад.

— Я понял, командир.

— Ну, вперёд, Серый.

Машина зашевелилась, на ходу прорубила корпусом забор перед домом, проехала ещё немного и резко остановилась.

— Огонь!

— Выстрел!

— Хорош!..

— Какого хрена он не загорелся?

— Чёрт его знает…

— Стас, ещё один танк! — крикнул сквозь грохот Сергей, всматриваясь в амбразуру.

— Вижу, — Шеминов нервно покусывал губу.

— Лейтенант, он уже разворачивается! — заорал Матвиенко. — Чего ждёшь?!

— Помолчи ты! — прикрикнул Стас. — Спокойно, Серёжа, спокойно, тут нельзя мазать…

«Нам конец», — подумалось Антону, когда на той стороне улицы «Тигр» стал опускать пушку, целясь прямо в них.

— Огонь!

Раздался залп. «Тигр» вспыхнул.

— Назад, Серый!

Танк рванул было назад, но тут прозвучал второй выстрел — уже с другой стороны. Машина проехала ещё несколько метров, накренилась и вдруг замерла.

— Да твою мать, не верю! — воскликнул Серёжа. — Опять гусеница! Не фашисты, а фетишисты какие-то…

— Хату зацепили! — добавил Шастун.

— Ну всё, теперь мы мишень…

— Выбираемся, забрать личное оружие! Арс, не забудь гранаты! — скомандовал Стас, и все тотчас засобирались.

Покинув танк, Антон сейчас же упал на землю, чтобы подползти к взрытой борозде и каким-то обломкам рядом с машиной. Стас помог Арсению; Серёжа выкатился через свой люк и мигом пополз к гусенице.

— Перебило! — сообщил он. — Заменим потом траки, и порядок!

— Парни, держим оборону! Серёж, давай к Шасту!

Завязалась перестрелка. Стас вёл огонь слева от танка, Антон с Сергеем — справа; Арсений залёг возле хаты.

— Дурак, длинными очередями лупит, — пробормотал Серёжа, глянув в его сторону.

Арсений действительно вскоре осознал свою ошибку. Патроны в магазине кончились, и бесполезный ППШ лёг на выжженую траву. Арсений зашарил по запасам в поисках гранат.

Тут из-за стены показался немец. В руках у него было противотанковое ружьё, и направил солдат его прямо на машину лейтенанта Шеминова.

Арсений долго не думал: с усилием вскочив на здоровую ногу, он схватил свой ППШ и бросился на немца, выбивая из его рук ружьё пустым пулемётом. Дальше оба повалились на землю — началась рукопашная.

Антон бы ничего не заметил, если бы не вскрик Арсения от кулака фрица, попавшего по больной ноге. Воскликнув: «Арс!» — и не медля ни секунды, Шастун кубарем перекатился через земляной бугор и крикнул Серёже:

— Прикрой!

Отстреливаться от автоматчиков было возможно лишь согнувшись в три погибели. По пути Антон умудрился зацепить огонь с горящего сена: пришлось в срочном порядке сбивать пламя со штанины. Остановился Шастун лишь возле груды дырявых бочек, успел увидеть оседающего на землю Арсения, а потом сверкнувший в лучах солнца немецкий нож.

Короткая очередь, и фриц грохнулся замертво. Арсений из последних сил заполз в сени, укрываясь от пуль. Перебежками добравшись до хаты, Антон нырнул за ним.

— Ты ранен?.. — первым делом выдохнул он. — В смысле… ещё больше?..

Попов отрицательно покачал головой, держась за пострадавшую ногу. «Успел», — с этой мыслью Антон рухнул рядом с ним на колени. Затем заглянул в глаза.

— Ну не дурак ли ты?

Арсений, тяжело дыша, ответил ему пристальным взглядом:

— Зачем полез? Тебя ведь, шпалу длинноногую, застрелить раз плюнуть…

— Я тебя спас, вообще-то.

— Я о помощи не просил.

— А я разрешения не спрашивал.

Антон посмотрел в разбитое окно.

— Гранаты есть?

Арсений молча выложил пять штук. Шастун взял две, вынул из-за голенища сапога наган и сунул Арсению в руки. Затем поудобнее перехватил ППШ и подлез к окну.

— Следи за входом. Я буду здесь.

Больше они не разговаривали. Антон строчил из пулемёта; Арсений время от времени стрелял из нагана, когда в поле его зрения попадала вражеская фигура. Один немец ухитрился завалиться в сени. Последним, что он увидел, был холодный взгляд Арсения, неторопливо поднятая рука и облачко дыма от выстрела.

По прошествии получаса где-то совсем рядом зазвучали залпы. Немцы, с которыми всё это время боролись красноармейцы, повыскакивали из укрытий, заспешили прочь. Вскоре стало ясно, почему: с обратной стороны шли советские танки. После этого бой продолжался недолго, и исход его был предопределён.

Антон опустил пулемёт. Устало привалился к грязной стене. Сидящий напротив Арсений отзеркалил его положение и вдруг усмехнулся:

— Что ж, твоя взяла. В этот раз я остался жив.

— А ты думал, я просто так сдамся? — хмыкнул Антон и приподнял своё оружие. — Расшифровку аббревиатуры знаешь? Пистолет-пулемёт Шастуна. Теперь твой личный телохранитель.

Арсений лишь фыркнул. Антон поднялся на ноги, подошёл к нему и протянул руку, помогая встать. Попов отпустил её не сразу: сначала пересёкся с Антоном взглядом.

— Ты самый упёртый осёл, что я встречал. Но раз ты настолько отчаянный, что готов жертвовать собой ради спасения обречённых, я сдаюсь. Ты должен жить…

— …а значит, тебе лучше избегать опасности, — закончил за него Шастун и улыбнулся.

— Манипулятор. Ладно, кроме шуток — спасибо.

— Пустяки.

Они вышли из хаты вдвоём: Антон придерживал хромающего Арсения. Стас и Серёжа (оба невредимые, за исключением поцарапанного предплечья Сергея) возились с перебитой гусеницей.

— Слава богу, — выдохнул Матвиенко, заметив их. — Балбесы наши вернулись.

— Шаст, нехорошо без приказа командира покидать боевую точку, — пожурил его Стас, но только после того, как обнял обоих «балбесов». — Арс, а ты думай, прежде чем весь магазин разбазаривать…

«Ты молодец, что не оставил товарища в беде, а ты герой, потому что спас машину несмотря на ранение», — таков был перевод этих слов.

На одной из уцелевших крыш кто-то установил алое знамя. «Красный Октябрь наш!» — кричали неподалёку бойцы. По улицам засновали медсанбатские машины.
Примечания:
А спонсор этой главы – марафон военных фильмов, которыми автор засматривался всё это время.

Будет интересно узнать ваше мнение! 😅