Часть 4.
"Милостивый государь, милостивый государь, ведь надобно же, чтоб у всякого человека было хоть одно такое место, где бы и его пожалели!"
Ф.М. Достоевский, Преступление и наказание.
Он не чувствовал абсолютно ничего.
Холодный, серый подъезд навивал воспоминания о раннем детстве. Безликие стены смотрели на Гришу колючими глазами, как сотни притаившихся паучков. Он видел свою копию, шагающую по лестничной клетке, только на пару голов ниже. Маленький Гриша Шимко осторожно вышагивал по ступеням, боязливо осматриваясь по сторонам. В тот страшный день Марина оставила его совсем одного в торговом центре, и он с трудом смог найти дорогу домой. Остановившись напротив двери, Гриша глубоко вздохнул.
Кажется, с тех самых пор он всё ещё продолжал блуждать по незнакомым улицам. Он смотрел в лица людей, но видел только их пустые глаза, слишком холодные, или слишком горячие. Он перебегал дорогу по зебре, пытался вытянуть хоть кого-то из бесконечного рутинного поезда, но прохожие огибали замёрзшего на морозе мальчика как вода величественные камни. Он бродил в тёмной ночи совсем один, как уличный пёс, не подозревая, что спасение уже ждёт его, притаившись с той стороны зеркала. Не бойся маленький Гриша, о тебе позаботится кто-то более трезвый и смелый. Тот, кто сможет перейти эту черту.
Рука взмыла в воздухе и опустилась на ручку. Гриша открыл дверь и шагнул внутрь квартиры.
Его обдало жаром готовившейся на кухне еды. Запах мяса и овощей ударил в нос вместе с ароматом духов. Он скинул рюкзак на пол, туда же полетела обувь, и как только куртка перекочевала с плеч на крючок, Гриша рухнул на грязный ковёр, глубоко вздохнув.
-Гриша, это ты?: Марина выглянула из-за угла, вокруг круглого лица вились кудри: - Ну и где ты так долго гулял? Мог бы хоть смс отправить.
Его глаза были прикованы к закрытой двери с матовым стеклом. Волнение наполняло пустую грудь, и уже переливалось через края. Кинув на маму один безразличный взгляд, парень снова сосредоточился на одном:
-Мам, иди на кухню.
Кончики пальцев гудели и искрились. Каждый уголок продрогшего тела святился и рябил, словно вода на солнце. Гриша смахнул нахлынувшие видения единожды моргнув. Но чувства никуда не делись. Он пропитался какой-то странной силой, наполнявшей всё светом. Каждое не произнесённое слово имело огромный вес, каждое ещё не совершённое действие точно приведёт к желаемому результату. Он поднялся, проглотив комок липкой слюны. По венам вновь растекалась вода, ноги сливались с кафелем. Чем ближе он подходил к ванной, тем отчётливее становился голос симбионта, его ласковый шёпот, вторивший одно и то же имя.
Гриша
-Григорий Шимко, что с тобой происходит в последнее время?
Марина сложила руки перед собой, недовольно поджав красные губы. Огромные, мерзкие губы, исторгающие только грязь и солоноватые оскорбления.
-Я смотрю вы в последнее время совсем охренели. Что ты, что Надя.
Она всё говорила и говорила, непонятные слова выливались наружу. Поравнявшись с ней, Гриша взглянул в уставшие глаза, изуродованные временем. Их беспечный, холодный блеск пронзал насквозь, замораживал беспокойные реки и превращал в лёд тёплый ветер. Он мог бы сойти с ума. Только лишь день назад, мамины слова всегда причиняли боль и тревогу, но сейчас, он был где-то далеко. Неизвестная сила бурлила в груди, в ушах звучал голос симбионта. Марина виделась ему маленькой и раздражающей, бездушным крысиным телом под ногами.
Гриша
-Ты меня не слушаешь? Эй, парень!
Её рука взмыла в воздух, но ничего так и не произошло. Гриша отпихнул маму назад лёгким тычком в грудь, красный рот исказился в молчаливом удивлении.
-Не трогай меня. Пошла прочь.
Он прошёл мимо неё. Мимо пронзительного, писклявого голоса, мимо оскорблений и ругани, летящих из-за угла в спину. Гриша шёл прямо, гипнотизируя дверь в ванну, а в голове по-прежнему звенело одно и тоже имя, произнесённое одним и тем же голосом.
Гриша
Да, да он уже здесь. Их разделяла только черта, равная дверной раме на полу. Гриша вскинул руку, сжимая мятую футболку на груди. Это всё по-настоящему, он уже идёт, это правда. Какое странное чувство завладело разумом и телом, вседозволенность убаюкивала его как гамак посреди летней поляны. С горькой усмешкой на губах, он осознал, что давно позабыл о нравах, что такое достоинство, а совесть? Разве гуманность это не синоним слову лицемерие? А даже если нет, они всё равно потеряли свой вес, перегорели вместе с лампочкой в тёмном подъезде.
Он сделал широкий шаг, и в один миг оказался внутри белой комнаты, освещённой ослепительно белой лампой под потолком. Залегающие в углах густые тени исчезли. Растаяли последние сомнения, все прошлые опасения и мысли пали духом, словно бравые войны. Гриша встал напротив зеркала, осматривая лицо двойника, спокойное, как и всегда.
-Я говорил тебе, что ты вернёшься.
На его щеках показались ямочки.
-Ага: Гриша сдержанно улыбнулся: - Соскучился по твоим глупым шуткам.
-Хорошо, я тоже скучал.
Они улыбались друг другу. Несмотря на разногласия и ссоры, в итоге эти двое всегда оказывались рядом, соединённые красной нитью, ведомые самой судьбой. Гриша опустил голову в пол, пряча покрасневшие щёки и свой безумный взгляд. С каких пор он стал таким одухотворённым? Подобные мысли всегда казались ему лишь преувеличением и глупостью, а теперь, он и сам поддался волшебству человеческого сознания. Вздохнув полной грудью, Гриша уставился на симбионта.
-Ты говорил, что любишь меня.
-Да, это так. Хочешь, чтобы я доказал?
-Нет: он вновь сглотнул: - Мне всё равно. Уже плевать так это, или нет.
-Так, ты и сам это знаешь.
-Да с чего тебе любить меня!: Он облокотился о тумбу, наклонив лицо к зеркалу: - Ты понимаешь, что это абсурд? Хочешь на волю, сюда, в человеческий мир? Я готов выпустить тебя, так что прекрати говорить всякую херню!
Внутри него бурлило море. Волны бушевали на солнце, пена обжигала кожу. Гришу штормило: безразличие играло в догонялки с гневом. Он то закипал, источая дым из налитых кровью глаз, то смиренно склонялся перед всесильной обречённостью. Сила, некогда наполнявшая тело, стучала в висках, и всё вместе сводило его с ума.
-Хватит: Он опустил голову и обмякшие плечи: - Я не знаю как относится к тебе. Я уже ничего не понимаю.
Взгляд упёрся в небольшое пятно на кисти. Красный кружочек выделялся на фоне бежевой кожи. Перед глазами вновь промелькнули папины глаза, что неразрывно шли со звуками хлопающего ремня. Почему он придаёт так много значения этим чувствам? Воспоминания из прошлого преследовали, душили и обжигали, оставляя на коже похожие ожоги. Его жизнь всегда была такой невозможной, или всё дело в симбионте? Ведь он и раньше получал от Нади, от мамы, от папы. Почему всё обострилось именно сейчас? Почему?
-Гриша.
Он понимал только одно: он устал. Устал страдать, сомневаться, пребывать в бесконечном напряжении и страхе. Он устал быть на виду у людей, и переживать по каждому поводу.
-Я хочу исчезнуть.
Сил больше не осталось. Маленькая ванна сузилась до размеров крошечной коробки, а потом стала с бешеной скоростью расти. Гриша чувствовал себя крошеным пятном на дороге, песчинкой в гигантском океане. И вместе с безграничным одиночеством пришло безразличие. Он смотрел на ожог на своей руке, ощущая пустоту внутри себя. Кажется, страдания наконец закончились, и на смену чувственности пришло ничего.
Он не чувствовал абсолютно ничего.
-Разве тебе ещё не надоело страдать? Быть мальчиком для битья, глупым и ничтожным?
Гриша перевёл взгляд с ожога на раковину, белую как снег.
-Да.
-Ты так зациклен на горе и собственной никчёмности, что не видишь ничего вокруг. Никого и ничего.
-Что я должен увидеть.
-Меня.
Они встретились взглядами. Симбионт оставался неподвижным, но в белоснежных глазах мелькали искры, подобные горячим звёздочкам на небе. В комнате стало совсем тихо. Гриша слышал только своё дыхание и стук сердца.
-Я тебя вижу.
-Да, теперь да.
Он выглядел как самый чудесный на свете человек. Бездонные глаза, пронзающие нутро, невинная улыбка. Он прекрасен, и он прямо здесь. Гриша медленно моргнул, взгляд симбионта обволакивал как мягкий, летящий в воздухе пух.
-Ты здесь.
Симбионт мило улыбнулся.
-Единственный из всех, кто был в твоей жизни.
Его пронзило током. Отголоски странных мыслей вспыхнули ярким пламенем, как лепестки красных тюльпанов. Он вспомнил каждую минуту проведённую рядом с ним. Плохой симбионт, сгусток негативных мыслей, тот самый опасный монстр – единственное существо, находящиеся рядом. Слёзы, смех или тревога: он был рядом, несмотря ни на что.
-Да...: Прошептал Гриша. В голове не переставая крутились шестерёнки, складываясь в единую картинку: - Так и есть.
-Хорошо, теперь ты понимаешь?
-Да.
И он действительно понимал. Симбионт – это всё, что ему нужно. Его взгляд, прикосновение, вот чего хотел Гриша. Сколько стоит человеческая свобода без любви, если вокруг тебя одна пустота? Гриша не знал жизни без страха или тревоги, но он знал, что значит жить в одиночестве. И теперь, ощутив на себе сладкий след чьего того заботливого взгляда, больше не мог вернуться в спокойное прошлое. Пусть его рвут на части, сажают в тюрьму или избивают розгой, мир сузился до одного симбионта, и ему это нравилось.
Гриша смотрел на него, пытаясь поглотить его одними только глазами. Ему хотелось сжать крепкое белое тело в объятиях, вонзить короткие ногти прямо в кожу и пустить кровь. Глубоко внутри него бурлила та самая сияющая сила, взывающие совершать дикие поступки.
-Гриша.
Лицо симбионта стало ближе.
-Хочешь выпустить меня?
-Да: Колючие слова обожгли нёбо: - хочу
В квартире стояла тишина. Ночной мороз рисовал на окнах витражные узоры, выводя картинки тонким серебристым пером. Тихий спальный район утопал в густом тумане, окутавшем холодную землю. В комнате Гриши витал слабый запах пыли и ночной свежести, струящейся из приоткрытого окна. Он стоял у письменного стола, любуясь чёрным небом, пока на улице срывались редкие, безликие снежинки. Они сонно падали вниз, оседая на голых ветках деревьев колючим пушком. Блеск каждой снежинки отражался в его глазах, словно все они желали остаться в памяти того самого человека, взирающего на блеск луны в полном одиночестве.
Дом спал. Время давно перевалило за полночь. Отведя глаза от окна, Гриша посмотрел на телефон. Лицо симбионта мелькнуло сразу же, бездонный взгляд искрился странным блеском. Гриша улыбнулся ему в ответ, не сразу включив экран. Большие белые цифры показывали ровно три часа, ведьминское время. Последний раз взглянув на бескрайнее небо, усыпанное блестящими звёздами, он двинулся в сторону ванной.
Конечно, симбионт ждал его. Всегда спокойное, приветливое лицо вновь излучало мягкий свет. Как только Гриша зашёл в ванну, симбионт тут же подал голос:
-Закрой на замок.
Гриша медлил мгновение, а затем послушно закрыл щеколду.
-Иди сюда.
Близился час невозвратимых ошибок. Час, когда густой туман перекроет дорогу назад. Гриша знал, что уже ничего не сможет сделать. Он мыслил трезво, в голове шумела пустота. Его не пугала ни одна из перспектив сотворённых симбионтом, ни один жизненный поворот не мог заставить повернуть назад. Он выполнял указания как тряпичная кукла, подвешенная за верёвочки. Он желал окунуться в эту неизведанную, кипящую воду как никогда прежде. Впервые в жизни он осознал, что всё происходящее вокруг – не норма, и с этим стоит бороться. Что его 20 лет это один единственный раз, что ему больше никогда не будет двадцать, что молодость лишь кроткий блеск мигающей под потолком лампочки.
Что он – беспечный идиот, проживающий никчёмную жизнь во тьме страданий, а окружающие люди мусор, исчезающий и появляющийся просто так.
-Гриша, ты хочешь выпустить меня?
Лицо симбионта покрылось туманом. Гриша чувствовал, как распадается на куски, но уже не от проблем, а от распирающей в груди силы. Где-то совсем далеко гудели трубы, перегоняющие горячую кровь по венам. Под ногами стелился холодный, зимний кафель, и мелодично стучали капли. Близилось что-то необратимо ужасное, что-то великолепное.
-Да: Твёрдо произнёс он.
-Гриша: Повторил симбионт в последний раз: - Ты хочешь выпустить меня?
-Да.
Комната залилась светом. Гриша зажмурился, делая крошечный шаг в сторону. Ослепительное сияние обрушилось на него оглушительной тишиной, казалось, прямо над ухом бренчат крошечные колокольчики. Кожа покрылась мурашками, сердце принялось безудержно трепетать, готовое проломить рёбра и выпрыгнуть на пол. Мир вновь сошёлся на одной точке – белоснежной ванне, пахнущей сыростью и мылом. Гриша вдохнул запах полной грудью, предчувствуя волну перемен.
Свет померк также резко, как и появился, и всё исчезло. Гриша стоял, прикрыв глаза руками. Он чувствовал отрывки тревоги и беспокойства, но почему-то, корни их уходили глубоко в налитое кровью сердце. Они оставляли на языке томный вкус сладкого шоколада или леденца, а не приторно-горький, ядовитый остаток.
Кто-то глубоко вздохнул, нарушая звенящую тишину протяжным звуком.
И в этот момент, Гриша открыл глаза. Тело охватила дрожь. Взгляд приобрёл отстранённо-удивлённый оттенок, играющий на дне чёрной радужки. Симбионт стоял напротив него прямо у зеркала, высокий, широкоплечий парень, с широко раскрытыми глазами.
-Ох...: Он осторожно вдохнул влажный воздух и также осторожно выдохнул:
-Дышать могу. Я дышу!
Он улыбнулся. Ямочки на порозовевших щеках моментально выглянули. Гриша открыл было рот, чтобы произнести что-то, но так и не смог придумать что. Голос пропал, потонув в смущении и восторге.
-Ой, я такой тяжёлый: Симбионт стал махать руками из стороны в сторону: - Как будто целую сотню вешу! И какой интересный запах...
Он осторожно пригнулся, утыкаясь лицом в многослойные полочки у зеркала. Глаза симбионта внимательно изучали каждую надпись на тюбиках с косметикой. Он выглядел как беловолосый шпиц, сныряющий среди незнакомых вещей. Полупустая банка шампуня оказалась в его руках слишком быстро. Гриша хотел предостеречь парня, но опоздал: симбионт надавил на тюбик, выдавив содержимое прямо себе на лицо.
-Стой!
Симбионт замер на месте, растерянно фыркая. Шампунь стёк с его носа на подбородок и стал капать на грудь.
-Только не...
Симбионт тут же приоткрыл рот и слизнул карамельную жидкость. Гриша был в ступоре только несколько секунд, а затем, заливистый смех вырвался прямо из его груди большой волной, отражаясь от стен ванной. Озадаченный симбионт пялился на задыхающегося Гришу, продолжая смаковать горький шампунь. Но вскоре, его лицо исказилось: рецепторы наконец распознали отвратительный мыльный вкус.
-Фу, какая гадость, куда мне, куда?
Он свёл брови к переносице, переступая с ноги на ногу. Немного успокоившись, Гриша смело шагнул вперёд и включил воду в кране:
-Смывай всё это.
Симбионт наклонился над раковиной, неумелыми движениями смывая шампунь с лица. Он действовал очень аккуратно, словно не осознавал своих габаритов. Находясь так близко, практически вплотную к нему, Гриша не без интереса разглядывал каждый сантиметр незнакомого тела, поражаясь их схожести. Тела мальчиков действительно были одинаковыми, прямо один в один. Симбионт даже одет был в ту же самую одежду: мятая футболка и просторные пижамные штаны. Отличия угадывались только в одном, внешности. Ну и в характере тоже.
-Мерзко, как мерзко: Капли прозрачной воды стекали по его коротким волосам.
-Так зачем ты его съел?
Их взгляды встретились. Надо же, даже рост был одинаковым.
-Он вкусно пах. Очень вкусно.
Гриша сделал маленький шаг назад. Он смотрел на лицо симбионта, покрытое невидимой белой вуалью. Ресницы парня и вправду были очень длинными, а ещё, абсолютно белыми, такими же, как и глаза.
-Мне показалось: продолжал он: - Что эта штука должна быть вкусной. Потому, что она пахла очень хорошо.
Несмотря на отступление Гриши, симбионт оставался на месте. Он не спешил кинуться ему в объятия, или, сцепив руки вместе, двинуться сеять хаос. Он словно давал ему пространство для того, чтобы свыкнуться с этой мыслью, и поэтому не сделал и шага. Даже после того, как Гриша вплотную приблизился к двери.
-Я хочу понюхать и тебя.
-Так: голос слегка дрожал: - Подожди. Мне нужно несколько минут, хорошо? Я сейчас.
С этими словами он выскользнул в коридор, совсем позабыв о задвинутой щеколде.
Вокруг было спокойно, царившую тишину нарушал только гудящий холодильник. Гриша прислонился спиной к двери и закрыл покрасневшее лицо широкими ладонями. Он прислушивался к ощущениям в собственном теле. Сердце билось быстро, кровь ритмично пульсировала в висках как стрелка маятника. Спокойно, всё хорошо. Он ведь хотел этого, он сам выпустил симбионта. Всё нормально, но почему так странно? Почему всё выглядело так странно?
-Гриша: Послышался приглушённый голос симбионта: - Ты в порядке?
-Ага: Почему-то, Грише казалось, что он говорит с пустотой. Но как ни странно, пустота отвечала.
-Хорошо. Тебе лучше несколько раз глубоко вдохнуть. Это поможет успокоиться, давай.
-Что? Тебе-то откуда знать?
-Сам только что попробовал. Ты что, не доверяешь мне?
В место ответа Гриша вдохнул и выдохнул несколько раз. Он мог бы сделать вид, будто ему и вправду стало легче, но притворства больше не имели смысла. С той стороны двери стоял симбионт, не Надя или Сабина. Не мама или папа. Перед симбионтом можно было делать всё, что угодно, не страшась гнева или разочарования в глазах.
-И что? Не помогли твои вздохи.
-Ну: немного погодя произнёс симбионт: - Я знаю ещё один способ. Но он контактный.
Сердце зашлось мерными, пронзающими ударами. Кончики пальцев похолодели, давая зелёный свет мурашкам. Гриша напрягся, утопая в звуке собственного дыхания.
Какой?
-Это что за херня такая: на щеках выступил румянец.
-Прикосновения: Уточнил Симбионт, судя по голосу, скромно улыбаясь: - Это приятно.
По началу, было страшно. Неизвестность пугает любого, даже самого заядлого экстремала. Гриша чувствовал себя точно также, ведь общество симбионта пугало и тревожило. Ему действительно стоило бояться, плакать и переживать за беспросветное будущее, однако, всё было не так. Страх быть пойманным, разоблачённым, осуждённым – он желал этого больше всего на свете. Поэтому, открыл дверь, и позволил симбионту сделать то, что он хочет.
Его объятия были тёплыми. Симбионт практически ничем не пах, источая лишь тонкий аромат карамельного шампуня. Он осторожно гладил Гришину спину, изредка впиваясь твёрдыми пальцами в кожу и кости вдоль позвонка. Первые несколько секунд они стояли на месте, смущённо обнимая друг друга, но потом, Гриша неожиданно засмеялся:
-Это тоже меня не успокаивает.
-Не ври.
В ту же минуту, симбионт расслаблено выдохнул. Только сейчас Гриша заметил, насколько напряжены были его плечи. Расплывшись словно довольный кот, он прижался к шеи и что-то пробормотал. Глухие удары его сердца отдавались в груди Гриши, задавая ритм его собственному сердцу.
-Приятно же: произнёс симбионт.
-Угу: неоднозначно замычал Гриша.
Всё исчезло. Он обнимал ласковое, податливое тело дрожащими пальцами. Он вдыхал призрачный запах любимого человека, пытаясь выжечь его аромат на каждой извилине. Он слышал стук их сердец, выбивающих танец прямо в груди. Это было просто волшебно, чувствовать себя в безопасности и любви – значит жить. Изо всех сил сжав футболку на его плечах, Гриша буквально вдавил в себя симбионта, поддавшись внутреннему порыву. Им стоило бы раствориться, сгореть в языках огня как поленья, зачем существовать в мусоре, зовущимся миром, если можно просто исчезнуть вместе? Им не нужно дышать, есть и спать чтобы наслаждаться этим чувством, достаточно навсегда раствориться в чём-то вечном, вроде смерти, и продолжать нести всё это сквозь года.
-Ты: выдохнул симбионт: - очень настойчивый.
Щекой Гриша чувствовал мягкие волосы симбионта, щекочущие кожу. Он мог бы простоять так вечность, отчаянно прижимая его к себе, но хрипы заставили оторваться. Симбионт мягко отстранился, не отрывая рук от Гришиного тела.
-Любишь обниматься?
Он вновь мило улыбался, демонстрируя ямочки.
-Нет, не то чтобы: Гриша растерянно бегал глазами по его лицу, пытаясь найти там что-то. Он и сам не понимал что, может отвращение или гнев?
-А мне показалось что да.
-Нет.
Симбионт едко ухмыльнулся, притянув его ближе.
-Я всё-таки уверен что да.
Моментально вспыхнув, Гриша принялся отпихивать его в сторону. Он только сейчас осознал, что сделал. Он обнимал симбионта, горячо прижимал к груди и нежно тёрся о его волосы. Пропитавшиеся кровью щёки превратились в два красных яблока. Ему было ужасно стыдно, довольное лицо симбионта маячило совсем рядом, нагоняя ещё больше смущения.
-Всё, отстань!: Упиревшись ладонями в его грудь, Гриша пытался вырваться из крепкой хватки. Но симбионт тоже не стоял на месте, он изворачивался и крутился, не позволяя парню улизнуть. Стоило Грише вывернуться, весёлый смех симбионта остался позади. Он сделал только два импульсивных шага в сторону своей комнаты, когда его снова схватили за футболку и потащили назад, в пятно света, льющегося из ванной.
-Не сопротивляйся: Гриша пропустил мимо ушей задорную усмешку с ямочками и грубо впечатал симбионта в стену. Тот зашипел, стоило боли пронзить плечо. Этот звук немного охладил Гришу, он вздрогнул, ловя в темноте белоснежный взгляд. Наверное, ему было ужасно больно. Из-за этого он мог возненавидеть Гришу? Нет, такого никогда не будет, Гриша это точно знал, но беспокойство никуда не делось.
-Извини, прости меня пожалуйста.
Симбионт тяжело дышал. Он сжимал его предплечья, вонзив пальцы прямо в кожу. Но стоило ему оторвать глаза от пола, вокруг наступила звенящая тишина.
Он улыбался, блистая диким взором.
Как безумный, волшебный зверь, распалённый боем. Его глаза источали горячие искры, опаляющие кожу пламенем. Яркая улыбка колола пространство вокруг, обжигая стылую темноту. Он светился, непокорный демон, сыплющий на землю острые камни. Гриша чувствовал огонь, исходящий из его белоснежного тела. Алые языки тянулись через вены по коже, рисовали полукруглые узоры на крепких руках, и впитывались прямо в Гришу. Он снова ощутил эйфорию, вседозволенность и власть. Опьяняющую свободу.
Гриша отзеркалил безумную улыбку, покрепче перехватив симбионта. А затем, ударил его ещё сильнее. Симбионт сдавленно засмеялся, замахиваясь сжатым кулаком. И постепенно, это превратилось в бойню. Они дрались, хлопая друг друга по рукам и животу. Тихий смех то и дело вырывался наружу, стены квартиры сотрясались от тычков и яростного вбивания крепких мужских тел. Наверное, стоило побеспокоиться о маме и Лене, на дворе стояла глубокая ночь, дом окутала тишина. Такой шум легко мог разбудить кого угодно, но в тот момент Гриша не думал о подобных мелочах. Впервые в жизни Гриша дрался по-настоящему. Трудно представить, но он никогда не поднимал руку на другого человека, хоть и получал свою исключительно прекрасную порцию буллинга в школе. Страх держал его в тесной металлической клетке, подавляя любые импульсы агрессии. Кто же мог знать что драка – это как глоток свежего воздуха? Мысли смешались между собой, когда симбионт обрушил на него шквал из нескольких ударов, а затем и сам получил по лицу. Они резвились как маленькие дети, прыгая и тихо посмеиваясь. Перед глазами тут же возникла картина: Надя и Гриша, садик с сотней других ребят, и много прозрачных бутылок с водой, нагревшейся от температуры на улице. Одно из немногих весёлых воспоминаний из детства.
Ладонь симбионта опустилась прямо на щёку. Боль пронзила всё тело, Гриша выпорхнул из воспоминаний и тут же ударился спиной о стену позади себя. На мгновение они остановились, симбионт смотрел на него стоя всего лишь в двух шагах. Белый свет лился из ванной, ложась на его растрёпанные волосы и капающую с носа кровь. Рваное, тяжёлое дыхание вырывалось из груди комьями липкого снега. Отерев вспотевший лоб тыльной стороной ладони, Гриша усмехнулся. Он был невероятно счастлив.
-Ха, ну ты и придурок.
Всё тело пульсировало и болело. Кровь прилила к лицу, окрасив щёки в красный цвет. Гриша провёл мокрым языком по саднящей губе и глубоко вздохнул. Мир вокруг него изменился. Квартира наполнилась разнообразными звуками, стуком на лестничной площадке и тихим жужжанием счётчика. Тёмные, мрачные углы превратились в пристанище силы. Его глаза вдруг стали больше, звуки интереснее, а предметы прекрасней. Тело вновь пульсировало от переполнявшего света, Гриша сжал футболку на груди и устремил влажный взгляд на симбионта.
Тепло. Кожа плавилась от таких чувств. В глазах появился странный блеск. Ему хотелось кричать и смеяться, плакать и петь. Обнять симбионта. Обнять и вгрызться в его фарфоровую кожу зубами. Пустить ему кровь, попробовать её на вкус. Оценить его так, как душе угодно.
-Хочешь?
Он появился из неоткуда. Взгляд всё также горел диким пламенем. Симбионт держал согнутую руку между ними, упираясь мизинцем в Гришину грудь. Вокруг больших, белоснежных глаз искрились звёзды, между разгорячёнными телами бегал ток.
-Хочешь?
Он повторил вопрос. Он никогда не стал бы наседать на него, он всегда только предлагал. Остальное оставалось за Гришей. Решение пойти первым на диалог, дать волю чувствам и мыслям, позволить захватить свой разум, выпустить симбионта. Окончательное решение всегда оставалось за Гришей, только за ним одним. Взгляд ловил каждый вздох и трепет белоснежных ресниц, каждую новую блестящую песчинку в глазах. Гриша перехватил крепкую мужскую руку и резко впился зубами в кожу.
Симбионт прикрыл рот свободной рукой, пытаясь скрыть стоны. Тонкие струйки алой крови стекали по запястьям, капая прямо на пол. Ночную тишину прорезал смех на лестничной клетке, но также быстро как появился, странный звук стих.
Гриша не мог оторваться от его руки. Он не прокусил кожу до плоти, но довольно сильно поцарапал верхний слой, из-за чего кровь бедно вытекала из пульсирующих ран. Ему казалось, что он всё на этом свете. Что он человек, желающий объятий, борец на ринге, дикий зверь, питающийся сырым мясом. Он мог сделать всё, что захочет, нужно только пожелать. У него больше нет ограничений, абсолютно никаких рамок. Раньше ему приходилось жить только в одних рамках, следить за своей речью, действиями, мыслями. Но какие же это глупости.
Ты прав, полнейший бред
Постепенно, жажда сошла на нет. Ослабив хватку, Гриша отстранился назад, облокотившись о стену затылком. На языке таял привкус солёной крови, похожей на простую воду со странными специями. В голове снова зияли тишина и спокойствие, похожие на ленивые волны солнечного моря. Всё выглядело так буднично, что никто не предал этому никакого особенного значения: появилось желание и Гриша его исполнил. Так просто.
-Я вкусный?
Симбионт криво улыбнулся, прижимая пораненную руку к животу.
-Нет. Самый обычный, я бы даже сказал неприятный.
-Опять врёшь?
Гриша засмеялся.
-Да: на выдохе произнёс он: - Ты вкусный, очень-очень вкусный.
Блестящие глаза стали ближе, настолько, что кончик Гришиного носа упирался в его.
-Значит, ты любишь меня?
Да.
-Угу.
-Хорошо, это хорошо.
Это был его второй день рождения. Миг, когда всё былое ушло, когда прежняя, тяжёлая жизнь переросла во что-то новое. Когда страх перестал быть постоянным спутником, и уступил место греховным чувствам. Гриша сам готов был поубивать ненавистных людишек. Загнать под их кожу холодный снег и утопить в ледяном озере. Он приобрёл силу, приобрёл свободу, и теперь мог дышать.
Мы убьём их
-Да: голос тонул в чём-то липком, как в эфире. С трудом разомкнув губы, Гриша слизал остатки крови с собственных ладоней: - Ты должен быть рядом.
-Я всегда рядом.
Руки симбионта вновь сомкнулись за спиной. От него веяло теплом и заботой, горячее дыхание опаляло краешек уха. Гриша закрыл глаза, не в силах поверить в происходящее. Выпустить симбионта на волю было самым чудесным решением за всю его жизнь. В груди таяло приторно сладкая истома, пока мысли в голове неслись нестройным потоком. Теперь он понимал всех этих людей, глядящих с ярких телеэкранов. Выпустить на волю монстра – значит позволить себе жить по-настоящему, так, как захочется.
Ключ в замочной скважине стремительно провернулся. Гриша вздрогнул, кидая взгляд на скрипучую входную дверь. Она отворилась, и в квартиру ввалилось безымянное тело Нади. В коридор хлынула пахучая волна алкоголя и сигарет, а затем, девушка с трудом подняла залитые слезами глаза и промычала:
-Это кто?: И она рухнула на пол без чувств.