Глава 49
Манджиро Сано.
После роспуска Тосвы Майки нехотя признался себе, что выдохнул с облегчением. Ему больше не нужно думать о неприятных последствиях своих действий, о том, чтобы соответствовать статусу и существующим рамкам. Впрочем, привыкший к постоянному вниманию, Майки скучал и по друзьям, и по сборищам у клана Мусаши. И уж тем более по Кенчику, который больше не приходил будить его в обед, не заплетал волосы и не притаскивал в школу на своей спине.
Манджиро смотрел на себя в зеркало — его волосы были уже ниже плеч, и ему это не нравилось. Длинные волосы напоминали ему о Баджи и вызывали неприязнь. Нет, он хорошо к нему относился, хотя и подозревал, что тот еще что-нибудь выкинет. Его друг детства был той еще занозой в заднице. Было бы проще столкнуться с ним напрямую, затеять конфликт и полностью обрубить эту связь, но Кейске ему не позволил этого сделать.
Когда Сано увидел его у дома Харуки, в нем снова всколыхнулось что-то темное. Заворошилось из глубин, пытаясь пробиться наружу.
— Это нехорошо, — вслух подметил Майки и взялся за ножницы.
Нехорошо было то, что это была не ревность. Он давно пометил свою территорию засосами на шее Харуки и отпечатками пальцев, усеянными почти по всему ее телу. Такахаси была его девушкой, в конце концов. И если раньше он действительно хотел ее заполучить, готов был бороться и соперничать за ее сердце, то сейчас воцарилось уверенное доверие.
Майки начинал путаться в своих мыслях. На деле — все было так, однако понять, откуда вытекает эта ненависть к другим, в особенности к Баджи, он не знал. У него правда не было на то никаких причин.
И последние несколько месяцев он не приближался к Харуке, а она — к нему.
«И у меня, и у нее — свои на то причины», — заключал Сано и убирал телефон в карман, не решаясь на звонок.
Парень вгляделся в свое отражение в зеркало, поймав взгляд черных глаз.
«Пока ты разбираешься, она может упорхнуть из клетки. И что тогда? Как ловить ее будем?»
«Уйдет и ладно. Ей же лучше».
«Нам же хуже», — хихикнуло язвительно. — «И ей».
Майки сделал первый надрез, стоя над раковиной. Блондинистые локоны начали падать на белоснежную влажную поверхность. То ли он был противоречивым сам по себе, то ли это его альтер-эго с ним спорило, но он искренне старался придерживаться логики.
На данный момент самым правильным решением было бы разойтись с Харукой. Но его начинало потряхивать от мысли, что она будет с кем-то другим. Кровь начинала густеть, замирать в жилах, а в груди сжималось неприятное чувство. Он хотел, чтобы она смотрела только на него.
«Но она сейчас смотрит на Баджи».
— Заткнись, — хриплым голосом, грубо произнес он и нахмурился. Его отражение в зеркале, казалось, смотрело с усмешкой.
«Я знаю, что... ничего не случится. Они отметят ее день рождение и разойдутся».
«Он оставался у нее на ночь и, кажется, не раз. А если они пьют алкоголь? Признай, ты и сам после парочки бокалов начинаешь думать о разном. Баджи положит ей ладонь на гладкое, белокожее бедро и переглянется с ее смущенным взглядом. Поведет руку выше, залезет под короткую, школьную юбку, потянется к ней, навалится всем телом...»
«Нет».
«Да. А ее губы? Если он узнает, какие они сладкие, ни за что не сможет оторваться. Представь, как Харука по своей воле жмется к нему, касается кончиками пальцев его груди, а после начнет расстегивать свою блузку и...»
Майки сжал челюсти до хруста. Он ненавидел оставаться наедине со своими мыслями, хотя одиночество было его верным спутником по ночам.
Закончив со стрижкой, он увидел приемлемый результат. Теперь волосы стали чуть короче, как когда ему было четырнадцать. Может, тогда Харука увидит в нем прежнего себя?
Но это не помешает ей разглядеть в его глазах... это. Что-то, чему Майки сам придумал название — Черный Импульс. Он навязчиво зудел, практически без остановки. И если бы можно было спустить пар в драке — он бы это сделал. Но как только он едва позволял себе расслабиться, противники оказывались на коленях. Слабаки. Как же его достали слабаки. И, главное, они действительно думают, что чего-то стоят! Пытаются мешать, лезут, куда не просят, словно что-то могут. Словно имеют какое-то значение.
Порой, Манджиро казалось, что он бесчувственный ублюдок. Ему было не стыдно за то, что он отметелил своих бывших друзей. Благодаря этому он расставил все местам и для них, и для себя. Провел границу, которую никому нельзя пересекать.
Интересно, а Харука знает, чем он занимается? Пряча все под благими намерениями даже для себя, он правда хотел верить, что делает это ради безопасности других. Отчасти, так и было. Отчасти, он поддавался своему внутреннему демону. Соврал ли он? Нет. Недоговорил? Да.
И эта недосказанность создавала пустоту, увеличивая расстояние между ним и важными ему людьми. Становилось легче, спокойнее, но только не в случае с ней. Что-то внутри сильно цеплялось за нее, не хотело отпускать с таким сильным желанием, будто требовало растворить ее в себе. Поглотить, подчинить и даже использовать. Майки не боялся этого жестокого порыва, он боялся того, что ненамеренно отпустит поводья и ему снесет крышу.
Время близилось к одиннадцати, но сон ни в какую не шел. Он и сам знал, что не уснет вплоть до рассвета, потому что темные ночи только сильнее разгоняли в нем мысли. И эти мысли были мрачными.
Прикусив губу, Майки долго смотрел на свои как попало разбросанные у входа кеды. Спустя пару минут размышлений, он сделал шаг вперед.
Такасахи Харука.
Кейске ушел, оставив неоднозначное впечатление. Я так и не поняла, будет ли он дальше придерживаться своих планов или мне удалось на него повлиять. Над бровью, где Баджи оставил поцелуй, горел отпечаток, словно это был прощальный подарок от мертвеца. Я сжала себя за плечи и потянулась за сигаретой. Ночь становилась холоднее, но я, сидя на ступеньке у дома, упорно терпела пробегающие мурашки и пронизывающие порывы ветра.
Создавалось ощущение, что вот-вот начнется шторм. Еще недавно спокойный вечер стремительно превращался в тревожную и темную ночь. Ветер сорвал пепел с сигареты, раздувая ярко тлеющий уголек табака.
Я травилась никотином и гипнотизировала затянутое тучами небо с запрокинутой головой. Ни луны, ни звезд на небе, только беспросветная чернеющая грязь, из которой вот-вот сорвутся первые крупные капли дождя. Небо хотело плакать, и я тоже. Но душевный порыв закончился, как только Баджи выпустил меня из объятий.
Сейчас это казалось очень глупым проявлением чувств. Однако это помогло мне выпустить пар, и я рада, потому что сейчас эта функция будто заблокировалась.
Последняя затяжка поставила точку в размышлениях. И когда я уже собиралась зайти в дом, сквозь шум ветра услышала скрип позади себя. У ворот стояла фигура, которая размывалась у меня в глазах, словно зрение резко упало до минус пяти. Мое сердце испугано ёкнуло, и я торопливо прищурилась. Очень быстро показались знакомые черты.
— Майки?
Он снял капюшон и нацепил дежурную, слабую улыбку.
— Ты еще отмечаешь? — безмятежно спросил он, будто это не у нас был несанкционированный двухмесячный перерыв в общении.
Я растерялась. Мне нужно сейчас подыграть, чтобы сгладить углы и наладить общение, или можно идти вразнос?
— Нет, все ушли. Баджи сказал, что ты заезжал. Почему уехал? — выдала я первое, что пришло в голову.
— Я... — Он подошел ближе, и я сжалась, словно в нем что-то неуловимо изменилось за это время. — Не хотел вам мешать.
Мои шестеренки в голове заскрипели, заработали в темпе.
— М-м, — кивнула я, как будто это все объясняло.
От его взгляда не укрылись моя скованность и неловкость. Манджиро видел, что я осторожничаю и не знаю, как себя вести. Опять.
— Мне лучше уйти? — прозвучал вопрос, и мое сердце панически забилось. Мне показалось, что если я соглашусь, то он правда уйдет, и как бы не навсегда. Не так я себе представляла этот разговор, но...
— Нет, — я первая сделала шаг к нему на встречу, а затем медленно прижалась к нему, обнимая. — Не уходи...
Его руки плавно легли мне на поясницу. Я дышала ему в шею и только сейчас заметила, что его волосы стали короче. Прическа осталась та же за маленьким исключением: пряди у лица свободно спадали.
— С днем рождения, — произнес он полушепотом, а его ладонь сместилась чуть выше, пересчитала ребра и вернулась обратно к пояснице. Он сейчас меня... погладил? — Ты пахнешь... сигаретами.
— Угу.
Я собиралась отстраниться, но он резко удержал меня, прижал к себе и... принюхался.
— А еще ты пахнешь Баджи, — заключил он настолько твердо и уверенно, что я испуганно замерла.
Его хватка теперь отдавала сталью и жаром. Если я двинусь — капкан захлопнется. В горле пересохло, но я должна была что-то сказать.
— Ну, я немного поплакала у него на плече, — честно сказала я и, вместе с тем, расслабилась, сбрасывая этот груз. — Мне нужно принять душ или типа того?
Мой голос звучал с толикой шутки, а внезапный страх вытеснила слепая вера в то, что Майки мне ничего не сделает. Лучше быть безрассудной, чем чего-то бояться. Атмосфера, что секунду назад была тяжелой, снова вернулась в норму.
— Ха-х, — он тихо усмехнулся и отпустил меня. Его с виду расслабленный взгляд внимательно сканировал мое лицо. — Почему ты плакала?
Он коснулся меня грубоватыми подушечками пальцев и провел по щеке, будто пытаясь стереть дорожки слез, которых не было.
— Я понимаю, что ты подозреваешь в чем-то Баджи, но у него, вообще-то, девушка появилась, так что тебе не о чем беспокоиться... — пробормотала я, плавно меняя тему разговора. — Да и ему больше интересен ты, а не я. Спросил, знаю ли я, что ты собираешь новую Тосву.
Провокация удалась, и плечи Майки вздрогнули. В моем голосе не было ни намека на обвинение, лишь констатация факта, но мне почудилось, что ему стало стыдно.
— Это так, — кивнул он, — я хочу взять район Канто под контроль.
Смешение чувств ударило под дых, но я лишь усмехнулась. Что-то влажное колко ударило и скатилось по щеке — начинался дождь.
— Вот как, — смотрела я на него с кривой улыбкой на губах. — Это твое решение. Только... не трогай Баджи, хорошо? Мне будет неприятно если окажется, что я спасла его понапрасну.
Мелкие капли начали биться о землю с тихим шумом, но это была лишь передышка перед тем, как с неба полился настоящий потоп. Внезапный ливень окатил нас с ног до головы, но мы продолжали стоять. Сигареты в кармане, наверняка, окажутся непригодными спустя еще пару секунд.
— Опять... Баджи... — он недовольно сощурился, но я не струхнула и продолжила стойко терпеть его проницательный взгляд. — Ты же тоже от меня что-то скрываешь. И давно.
Я знала, что он знает... уверенно подозревает. Его интуиция — это интуиция хищника, сильного и властного. Но пока я не требовала ответы на свои вопросы, он терпеливо ждал подходящего момента. Каждый имеет право на то, чтобы хранить свои секреты глубоко под замком, так почему я должна сейчас на что-то отвечать?
Мое лицо не поменялось, и я отвернулась от него. Холодные, мокрые пальцы дернули за ручку, и, когда я почти скрылась за дверью, бросила на него красноречивый взгляд: «Зайдешь или..?».
Босыми и мокрыми ногами я прошлепала по темному коридору, а Майки молча шел за мной. Мне было нечего ему сказать, но он давил одним своим присутствием. Впервые за все время мне было настолько неуютно от его колючего взгляда в спину.
Я должна была выбить для себя время, чтобы морально подготовиться к разговору, и лучшая отговорка в такой ситуации — горячий душ. Но когда я хотела включить свет в ванной, он перехватил мое запястье и медленно, но с силой развернул к себе.
— Майки, я хочу...
В его руках я была как тряпичная кукла. Вся моя сила и тренировки оказались впустую, потому что сопротивляться не представлялось невозможным. Он не был зол и даже не раздражен. Его холодные черные глаза разглядывали на меня с приглушенным, расчетливым интересом.
— Хочу знать. — Сано плавно прижал меня к стене в коридоре, продолжая держать руку, словно вот-вот заломит ее мне за спину.
— Что ты хочешь знать? — я все еще пыталась притвориться дурочкой.
— Кто ты вообще такая?
«Если бы я сама знала», — пробилось сквозь какофонию мыслей. В моих зрачках переливалась растерянность, своим молчаливым взглядом я транслировала ответ.
— Ты... — он замолчал. Свободной рукой он убрал с моего лица мокрую прядь. — Ты идеальна. Словно создана. Для меня.
Сердце провалилось куда-то вниз, я сделала рваный вдох. Он говорил так, будто сам не верил в свои слова, которые звучали как признание. Мои щеки ошпарило жаром, когда его лицо приблизилось к моему.
— Как такое возможно? — спросил он, шепча на ухо. Его губы мельком коснулись моей щеки, пока я терпела взрывы внутри себя. — Мы так похожи, но ты другая. У тебя есть возможность...
Мне казалось, что я не смогу вымолвить ни слова, но сейчас мне захотелось его прервать, потому что я понимала. Понимала, о какой возможности он говорил.
— У меня ее нет. Ничего не осталось, — проговорила, осознавая, что после того, как я это озвучила вслух, отступать больше некуда. — Я знаю, что ты... какие вещи можешь... что в будущем... Но мне... все равно.
Нужные слова подбирались с трудом, а мыслительные процессы перебивала гулкая пульсация в груди. Майки молча слушал мое бормотание и сбивчивое дыхание.
— Я сдалась. Прости меня, — тихо призналась я. — Я совершенно не понимаю, что хорошо, а что плохо.
«Как будет лучше для нас?» — висел вопрос в воздухе. Будь я тем человеком, который по-настоящему мог бы привести его к свету, я бы это сделала. Но я даже хуже, чем он. Мои моральные ценности рухнули давно в Рио. Если еще не в прошлой жизни, когда я была прикована к больничной койке и делала вид, что со мной все нормально.
Со мной никогда не было ничего нормально. Я презирала людей, завидовала им, их свободе и их возможностям. Сейчас это не имело значения, но подавленная злость, которая копилась годами, все еще жила во мне где-то глубоко. У всех есть эта «плохая» личность, которая прячется под маской и не дай бог, чтобы кто-то спровоцировал ее проявление.
А еще я лучше Майки знала, как легко отобрать человеческую жизнь. Как это может... изменить все предыдущие устои. Незаметно подкрадывается осознание, что убийство — есть воплощение реальной человеческой натуры. И пока ты не сделал этого, тебя еще что-то держит, но дальше — последствия не так важны.
— В точности, как и я, — низким голосом сказал он и провел кончиком пальца по моим дрожащим губам. — Я схожу с ума. Я проклят.
Мои руки потянулись к лицу Майки и коснулись влажных волос. Я всмотрелась вглубь его глаз, где горела и танцевала маленькая, живая искра.
— Я тоже.
Мы медленно сблизились, обмениваясь теплым дыханием и взглядами. Течение времени замедлилось, даже стук сердца, казалось, стал спокойнее. Решительнее. Я опустила глаза и подалась вперед, нежно касаясь его губ. Такие теплые и мягкие. Словно не этими губами он мгновение назад заклеймил на себе проклятье.
Майки медлил, но в ответ на мои смелые попытки углубить поцелуй, он по-сопернически перехватил инициативу на себя, прикусив мою нижнюю губу. Я не заметила, как его руки успели занять властную позицию на ягодицах. Он сжал пальцы, и я застонала в губы. Казалось, он действовал грубее обычного.
А еще вкус его губ ощущался по-другому и пьянил сильнее. Чем больше его язык проникал в меня, тем меньше я могла думать. У меня закружилась голова и помутнело в глазах, как от высокоградусного напитка.
Прикосновения были повсюду, вызывали приятные мурашки и согревали. Касались сквозь влажную одежду холодной кожи, под которой все горело и плавилось. Разум постепенно погружался в приятное расслабление, мысли обрывались, и все путалось. Его губы спустились ниже, давая небольшую передышку, потому что я задыхалась. Меня потряхивало и наполняло какими-то совершенно новыми ощущениями. Поцелуи с Манджиро — чистой воды афродизиак, но я не знала, что он может быть таким мощным.
Может, потому что все наконец решилось? Может, потому что мы наконец поняли друг друга?
Он с легкостью разорвал на мне школьную блузку, от которой звонко отскочили пуговицы. Перед ним показался белый спортивный топ, который он медленно, неторопливо приподнял. Резинка скользнула по набухшим соскам, и я дернулась — мои пальцы впились ему коготками в спину. Ладонь легла на оголенную грудь и сжала. Я выдохнула тихий всхлип в его губы и потянулась. Поцелуй был коротким, потому что он торопился начать спускаться ниже, оставляя на шее влажные следы.
Когда его язык уверенно коснулся соска, я выгнулась. Нервные импульсы по всему телу сошли с ума, я больше не могла себя нормально контролировать. Чувства были на уровне животных инстинктов. Майки управлял мной, нажимал на нужные точки, продавливал и поглощал.
Я смотрела на него сквозь туман прямо в глаза, а он спокойно отвечал на этот взгляд. Будто ничего не происходит. Будто это обычная ситуация.
Он растер свою слюну по ореолу и опустил руку ниже, забираясь под юбку. Колени задрожали не то от предвкушения, не то от волнения. Мне не хватало. Мне нужно было больше.
Я потянулась к своей груди, чтобы еще хоть немного почувствовать то, что делал со мной Майки, но он перехватил мои руки и завел наверх, впечатывая в стену позади. Мои брови умоляюще выгнулись, но он все равно продолжил держать руки стальной хваткой.
Пальцами свободной руки он протиснулся между бедер и провел по взмокшему нижнему белью. Я до боли закусила губу, чтобы хоть немного привести себя в чувство. Он оттянул край трусиков и проскользнул между складок, нащупывая уязвимое место. Майки проверял мою реакцию, а я молила его продолжать, неосознанно поддавшись бедрами вперед.
Когда он начал движение, меня затрясло. Я пыталась вырваться из его хватки, а он только продолжал крепко вдавливать меня в стену, пока его пальцы вырисовали круги. Сердце билось где-то в горле, из меня вырывалось мучительное хныканье. «Прошу, только не останавливайся» — пульсировала мысль.
Внутри все сжималось. Грудь затряслась в такт рваному дыханию, из глаз посыпались искры. А потом его пальцы устремились внутрь, и я взвыла сквозь сжатые зубы. Он прижался ко мне и накрыл рот своими губами; его одежда слегка оцарапала мои соски. Я едва могла ответить на поцелуй, потому что все внимание было внизу — там, где его пальцы толкались внутрь.
Он сжимал по-собственнически, ласкал и двигался, то ускоряясь, то замедляясь. Мышцы на ногах задрожали, скручиваясь в непонятном спазме. Майки склонился надо мной, и краем взгляда я заметила его возбуждение, скрытое под натянутой тканью. А потом мои глаза закатились, потому что пальцы вернулись к самому чувствительному месту и задвигались еще более яростно.
Из меня вырвался стон, больше похожий на вскрик. Я была на пределе. Я уже не понимала, где я, кто я, что вообще происходит. Существовало только это пульсирующее, нарастающее чувство. Майки сжал зубы на моей шее, и в этот момент по телу пробежали электрические разряды. Я ударилась затылком о стену, все мышцы сжались. Кровь хлынула в голову, дышать стало нечем.
Внизу живота что-то взорвалось, я выгнулась, а затем почти упала, обессилев. Манджиро подхватил меня, я зацепилась за его плечи и повисла, отчаянно пытаясь вздохнуть. Он приподнял меня за бедра и прижал к себе. Намеренно или нет, но я почувствовала его твердый член сквозь одежду, и от этого ощущения возникло новое, давящее возбуждение. Несмотря на недавний яркий оргазм, мне все еще было мало. Я собрала последние силы и вжалась в него бедрами, стимулируя свой клитор об его напряженный орган.
Дыхание Майки сбилось, стало хриплым и рваным, а его хватка на бедрах усилилась. Реальность размывалась по краям, как акварельный рисунок под дождем, так что я не сразу заметила, как он начал идти со мной на руках. Мы оказались в слабо освещенной гостиной, где он мягко опустил меня на диван. Его фигура опасно возвышалась надо мной. Он стянул с себя влажную толстовку вместе с футболкой и отбросил их в сторону, а затем быстрым движением расстегнул молнию на моей юбке и сдернул ее, подцепляя нижнее белье.
Его глаза желали запечатлеть этот момент в своей памяти, вырезать навсегда мое полуобнаженное и взмокшее тело. Он замер, а затем медленно провел по бедрам ладонью, поднимаясь по телу. Словно дразнил. Словно дал короткую передышку на подумать.
Смущение пробивалось на щеках румянцем даже сквозь призму возбужденного разума. Я позволяла ему делать это, я отдавалась полностью, без остатка. От его почти невесомых касаний внутри все трепетало и тряслось от желания. Но когда хватка добралась до груди, его настроение изменилось.
Он избавился от спортивного топа и блузки слегка раздраженно, а затем нетерпеливо обхватил ртом мою грудь. Недавняя передышка создала яркий контраст между нежностью и напористостью. Майки вырисовывал круги языком, порой задевал зубами и прикусывал нежную кожу, запуская точечные импульсы в мой организм. Руки сами собой вцепились в его плечи, оставляя следы от ногтей.
Мокрые и горячие губы то спускались, то поднимались вверх по ключицам. Внизу живота завязывался давящий, мучительный узел. Я хотела еще. Я хотела почувствовать его внутри себя. А его руки, как назло, были везде, кроме моего лона.
Чуть осмелев, я притянула его за затылок и увлекла в поцелуй, толкаясь бедрами в его возбужденный член. Обхватив его торс ногами, я простонала в губы, когда ощутила давление на горящий жаждой, чувствительный пучок нервов.
Майки наказал меня за самоуправство и схватил за шею, сдавливая. Я ослабила бедра и хрипло заглотала воздух, зажмурившись. Давление, его напор, от всего происходящего адреналин стремительно впрыскивался острыми иголочками, перемешиваясь с густой, горячей кровью.
Его пальцы на шее ослабли, и он убрал руку, отвлекаясь. Я приоткрыла глаза и встретилась с его решительным, окутанным дымкой взглядом. Мое сердце испуганно дернулось. Но лишь на мгновение, а потом рассудок вновь рассыпался в пепел, когда он проскользил головкой члена по клитору. Долгожданное наслаждение ослабляло тугой узел внизу, распутывая, облегчая напряжение.
Майки шумно выдохнул и опустился — его волосы коснулись моей щеки. Он направил член ниже и начал погружаться внутрь. Я закусила губу, отчетливо ощущая, как узкие стенки медленно и постепенно принимали его размер. Тугое кольцо сжимало его, постепенно расширялось, доставляя легкую боль, которая полностью исчезала в навалившемся наслаждении.
«Умоляю!» — тряслось в мыслях, прошибало громовыми раскатами голову.
Изо рта Манджиро вырвался недовольный выдох, и в этот момент он резко заполнил меня. Я дернулась, путаясь в ощущениях, и вдруг почувствовала давление на клитор. Майки трогал меня, пока находился внутри без движения, и я громко простонала, прерываясь, сбивая дыхание и ерзая под ним.
Он с трудом сдерживался, терпел, как я сжимаю его внутри, пока он сильнее стимулирует нарастающее возбуждение. Мне казалось, что я снова вот-вот кончу. Я нащупала над головой бархатную подушку и вцепилась, сжимая в кулак. Мои стоны становились все громче и несдержаннее, выходили изо рта до того, как я могла это остановить.
Когда мне казалось, что ничего лучше уже быть не может, Майки внезапно задвигался. Я ощущала его взгляд, то, как он изучает мою откровенную мимику, ловит каждый вдох, лишь бы не упустить ничего. Но почему я, встречаясь с его глазами, только сильнее распалялась? Жар распространялся стремительно. Подпитывался, как от керосина, его расширенными зрачками.
Майки тоже эти игры надоели. Он сдерживался, лишь бы не растерзать меня слишком быстро, но теперь отдался этому потоку, ускоряясь. Я начала вскрикивать, все тело судорожно скручивало, наливалось легкостью и тут же разрывалось на кусочки. Яростные толчки отдавали вспышками удовольствия, глаза закатывались — это было либо самой жестокой пыткой, либо высшим блаженством.
Мои ноги вновь обвили его, бедра задвигались в такт. Мы сливались в целое, в единый организм. Разум тускнел, стирался, перезагружался. Я не могла запомнить детали, существовали только ощущения. Яркие, безудержные взрывы и напряжение, достигающее пика.
Все мышцы расслабились, я обмякла на диване и выпустила из рук подушку. Глаза с трудом сфокусировались на лице Майки, который гипнотизировал мой живот. На нем блестели белесые брызги спермы. Из-за своего интенсивного оргазма я даже не заметила, как он кончил. И куда. Где-то на грани сознания накрыло запоздалым облегчением. Я отвела взгляд в сторону, упиваясь усталостью и бессилием в теле.
Майки поднял с пола свою футболку и тщательно провел ею по коже, стирая с меня свой терпкий, мускусный запах. На его губах заиграла слабая, довольная улыбка, и он устроился сбоку, придавив голым торсом. Его кожа нежно ласкала мою. Он обнял меня и прижался к плечу, кончиками пальцев проводя по грудной клетке. Уже спокойно, с интересом изучал мои изгибы, ребра, очерчивал мягкую грудь, не задевая соски. И смотрел. Наслаждался триумфом.
— Ты была права, — низким, хриплым голосом произнес он.
— М? — Я перевела взгляд на него. — В чем?
Он задумчиво помолчал, а затем коротко усмехнулся своим мыслям:
— Во всем.