Встреча с прошлым

Минхо тяжело дышал, упершись ладонями в шершавую, ледяную стену лабиринта. Капли пота скатывались по его вискам, оставляя влажные дорожки на лице. Три года - три года он бегал по этим коридорам, надеясь, молясь, что где-то там, за очередным поворотом, его ждет свобода. Но лабиринт, словно живое существо, упорно хранил свои секреты. Джейн стояла рядом, ее силуэт казался почти невесомым в полумраке каменных стен. Она не задыхалась, не хваталась за сердце, словно этот бесконечный бег по лабиринту не представлял для нее никакой сложности. Ее взгляд скользил по бесконечному переплетению коридоров, словно пытаясь найти в них скрытый смысл.

- Странно, что за три года вы так и не нашли выход, - прозвучал ее голос, ровный и спокойный, нарушая давящую тишину. В ее словах не было упрека, лишь тихая задумчивость, словно она размышляла вслух.

Минхо вздохнул, чувствуя усталость, пронизывающую каждую клеточку его тела.

- Я оббегал весь лабиринт, - признался он, голос охрип от долгого бега. - Выхода нет. Я испробовал все возможные комбинации, лазил по стенам, искал секретные проходы. Здесь просто... нет выхода.

Джейн нахмурилась, ее брови сошлись на переносице, глаза сузились, становясь похожими на два лезвия. Она пристально смотрела на стену, словно пытаясь разглядеть сквозь серый камень что-то, недоступное его взгляду.

- Значит, нужно какое-то другое, не рациональное решение этой проблемы, - заключила она, поворачиваясь к нему. - Мы ищем выход, основываясь на логике и схемах, на том, что знаем и понимаем. Но, возможно, лабиринт работает по другим правилам, по законам, которые нам неведомы. Нам нужно... что-то, что выходит за рамки нашего понимания, что-то иррациональное, интуитивное.

Внезапно, словно ответ на ее слова, из темноты коридора вырвался гривер. Его металлические конечности с грохотом ударялись о камень, а жуткий скрежет напоминал предсмертный крик. Минхо, повинуясь инстинкту, мгновенно среагировал. Он схватил Джейн за локоть, резко дернул ее на себя и прижал к себе. Это был короткий, пронизывающий момент - момент абсолютной беспомощности и внезапного осознания. В тесную секунду их глаза встретились. В глубине ее глаз он увидел не страх, а какое-то странное, завораживающее спокойствие. Между ними промелькнуло что-то неуловимое, теплое, волнующее, как слабый проблеск надежды в кромешной тьме.

Но этот хрупкий момент был грубо разрушен оглушительным грохотом. Гривер, словно обезумевший, шлепнулся прямо перед ними, изрыгая яростный, металлический рык.

Джейн отпрянула от Минхо, ее лицо исказила гримаса раздражения. Она была оскорблена. Не только нападением мерзкого чудовища, но и тем, что это создание осмелилось разрушить зарождающийся момент, разрушить ту хрупкую нить, которая только начала связывать их.

Она резко развернулась к гриверу, ее глаза метали молнии.

- Да что ж ты никак не умолкнешь, блоха? - процедила она сквозь зубы, ее голос был полон презрения. - Тебе вчерашнего было мало?

Минхо инстинктивно отступил на шаг, широко раскрыв глаза, наблюдая за происходящим.

Гривер ощетинился, готовясь к схватке. Его длинный, шипастый хвост метался из стороны в сторону, пытаясь парализовать Джейн. Но она двигалась с невероятной ловкостью, уклоняясь от каждой атаки. Она, оседлав взбесившегося Гривера, ощущала себя на краю пропасти, готовой сорваться в любой момент. Каждое движение чудовища, каждое его конвульсивное подергивание грозило ей падением и неминуемой гибелью. Удержание на скользком, дергающемся хвосте было равносильно попытке удержать молнию в руках. Но именно в этот момент ее цепкий взгляд выхватил багровое пятно на бронированном теле Гривера - напоминание о вчерашшнем припадке ярости, когда он сам нанес себе эту рану. В голове Джейн, словно вспышка молнии, пронеслась мысль - как использовать его же ядовитую кровь против него самого.

Этот план был безумен, как и сама Джейн. Яростные движения Гривера, вопреки ее ожиданиям, не отнимали у нее надежду, а лишь подстегивали ее решимость. Теперь она использовала стены лабиринта не как препятствие, а как союзника. Словно опытный акробат, она, отталкивалась от холодных, каменных поверхностей, балансируя на болтающемся хвосте чудовища. Каждый толчок приближал ее к цели, к уязвимому месту, где рана источала ядовитую кровь.

Время словно замерло, когда ядовитая игла хвоста Гривера приблизилась к кровоточащей ране. Джейн собрала всю свою силу, всю свою волю в один мощный рывок. Она резко провела иглой по самому уязвимому месту, словно проводя электрический ток по оголенному проводу. Вопль, полный невыносимой агонии и безудержной ярости, разорвал тишину лабиринта. Этот звук был настолько мощным, что казалось, он заставил содрогнуться самые корни лабиринта.

Движения Гривера вдруг стали замедляться, словно в замедленной съемке. Мышцы, до этого напряженные до предела, перестали слушаться, ослабевая с каждой секундой. Он рухнул на землю с оглушительным грохотом, поверженный собственной ядовитой кровью, жертвой своей же ярости.

Джейн спрыгнула с поверженного чудовища, оказавшись рядом с Минхо. Ее сердце больше не колотилось бешено в груди. В ее глазах вновь проснулся тот самый взгляд ученого, исследователя, стремящегося разгадать все тайны, даже самые чудовищные. Теперь, глядя на поверженного Гривера проснулся он - аналитический интерес.

Джейн, присев на корточки рядом с поверженным Гривером, словно археолог у древней находки, не могла оторвать взгляда. Каждая царапина на его бронированном панцире рассказывала историю о безумных забегах по лабиринту, о столкновениях с каменными стенами и отчаянных попытках схватить Глэйдеров. Она рассматривала массивные металлические лапы, своими острыми когтями пропахавшие не одну дорожку в лабиринте, оставляя на земле глубокие шрамы - безмолвные свидетельства его мощи и агрессии. Жуткая морда, отдаленно напоминающая раздувшуюся хищную блоху, с множеством мерзких щупалец, казалась сейчас жалкой и беззащитной. Из пустых глазниц, где раньше горел адский огонь, сочилась густая, черная жидкость, словно вытекшая злоба. Джейн, несмотря на то, что еще минуту назад безжалостно ранила его, не испытывала к нему ни капли сочувствия. В этом жестоком, непредсказуемом мире, где лабиринт царил безраздельно, выживали только сильнейшие, и она, твердо намеревалась стать одной из них. Она знала, что их - Глэйдеров - жизнь, как и жизнь этого Гривера, подчинена лишь одной цели: покинуть этот проклятый лабиринт, даже если для этого придется уничтожить все, что встанет на пути.

Минхо, наблюдая за сосредоточенным лицом Джейн, задумчиво нахмурил брови. Он, как главный Бегун, провел в лабиринте несчетное количество часов, изучая его структуру, пытаясь понять его логику, его цель. Гриверы всегда были для него одновременно и препятствием, и загадкой. Теперь, глядя на поверженного монстра, он почувствовал, как в его голове начинает складываться некая гипотеза, зыбкая, но многообещающая.

- Ты права... - медленно произнес он, словно проговаривая свои мысли вслух, пытаясь убедиться в их правильности. - Тот, кто нас сюда поместил, не просто так создал такое смертоносное препятствие, как Гриверы. Сначала кажется, что их нужно только избегать, уклоняться от них, чтобы выжить. Но... что, если они не просто стражи лабиринта, а ключ к разгадке? К выходу, который я так ищу?

В его голосе звучала долгожданная надежда, робко пробивающаяся сквозь плотную завесу отчаяния. Что, если ответ на все их вопросы, выход из этого ада, все это время лежал прямо перед ними, спрятанный в самой страшной угрозе лабиринта? Эта мысль одновременно пугала и вдохновляла.

Неожиданно, тишину разорвал пронзительный, душераздирающий крик. Эхо этого жуткого вопля разнеслось по окрестностям, отскакивая от высоких каменных стен лабиринта и заставляя Джейн вздрогнуть. По звуку было ясно, что кричал не один Гривер, а целая стая. Они приближались, и их ярость, их животная, необузданная злоба ощущалась на расстоянии, словно надвигающаяся буря.

- Они идут за своим сородичем, - проговорила Джейн, с удивлением отмечая в действиях этих машин для убийства какое-то подобие заботы, проявление стайного инстинкта. Даже эти чудовища, созданные для уничтожения, проявляют верность. - Пора уходить! - твердо произнесла она, понимая, что сейчас не время для дальнейших исследований, не время для теорий. Их единственная задача - выжить. Минхо, поглощенный своими мыслями и новыми догадками, лишь молча кивнул в знак согласия. Они развернулись и, как дикие звери, спасающиеся от пожара, вновь понеслись вперед, прочь от приближающейся стаи Гриверов, прочь от мертвенной тишины и жуткой черноты, меж высоких, холодных каменных стен лабиринта, в безопасное, но такое обманчивое убежище - Глэйд.

В то время, как Джейн и Минхо отчаянно сражались за выживание в лабиринте, где каждый поворот коридора мог оказаться последним, Дафна, казалось, жила в совершенно другом мире. Ее беседа с Чаком происходила в атмосфере невозмутимого спокойствия, словно лабиринт с его грохочущими стенами и смертельными механизмами был лишь декорацией, далеким и не относящимся к ним фоном.

- Тебя никто не обижал? - спросила она, и в ее голосе прозвучала не просто забота, но и отчетливая, почти ощутимая угроза. В этом кратком вопросе чувствовалась готовность немедленно вступиться за обиженного, покарать виновных.

Чак на мгновение испытал желание выплеснуть все свои накопившиеся обиды, перечислить имена тех, кто относился к нему пренебрежительно или даже жестоко. Он даже приподнял палец, готовясь начать долгий список. Но мгновенно осекся, словно ошпаренный. Дафна - не та девушка, которая будет лишь выслушивать и утешать. Она не нуждалась в сочувствии и прекрасно знала, как постоять за себя и тех, кого она считала своими. В ее глазах, ясных и проницательных, читалась сила, граничащая, если не с жестокостью, то с пугающей решимостью. Она не обладала яркой, бросающейся в глаза храбростью Джейн, но ее навыки самообороны, ее отточенные боевые умения, казалось, были отточены до совершенства, приближаясь к уровню профессионального убийцы. Чак не сомневался, что Дафна с легкостью могла бы уложить на лопатки даже самого Галли, известного своей грубой силой и неконтролируемой агрессией.

- Ну так... вообще-то, меня не особо любили, из-за того, что я был салагой. Но после появления Томаса, стали недолюбливать его, - пробормотал Чак, опуская взгляд и избегая прямого контакта с пронзительными глазами Дафны. Ему было неуютно под ее пристальным взглядом, чувствуя, что она видит его насквозь.

Дафна лишь слегка усмехнулась, ее губы тронула едва заметная, почти непроизносимая улыбка. Этот намек на улыбку, впрочем, не смягчил ее взгляда, а лишь придал ему оттенок понимания, словно она давно все знала.

- Ты про Галли? - уточнила она, и в ее голосе не было ни вопроса, ни сомнения, лишь констатация факта.

Чак торопливо кивнул, по-прежнему избегая ее взгляда. Он чувствовал себя неуютно, словно его маленькие тайны были вытащены на свет и рассматривались под увеличительным стеклом. Он надеялся, что Дафна не станет предпринимать никаких действий, не станет вмешиваться и разжигать конфликт. В ее спокойствии, в ее сдержанной силе чувствовалось нечто опасное, нечто, что могло вспыхнуть в любой момент.

Вокруг кипела работа: глейдеры занимались своими повседневными обязанностями, кто-то возделывал землю, кто-то чинил ограждения.

- А кто тут к тебе с самого начала хорошо относился? - продолжила Дафна, ее голос стал мягче, почти ласковым, словно она пыталась вытянуть из него секрет.

Чак, не задумываясь, выпалил:

- Ньют.

Взгляд Дафны, словно птица, неожиданно метнулся в сторону плантаций. Там, среди рядов кукурузы, Ньют, вытирая пот со лба грязной тряпкой, усердно работал. В его движениях чувствовалась не только усталость, но и какая-то внутренняя сила, целеустремленность. Легкий румянец залил щеки Дафны, словно она увидела что-то запретное, что-то, что ей не следовало замечать. Это было мимолетное, неуловимое впечатление, но достаточно сильное, чтобы заставить ее мгновенно отвести глаза, вновь сосредоточившись на брате.

- Это хорошо, - тихо произнесла она, словно разговаривала сама с собой, стараясь разобраться в странных ощущениях, внезапно нахлынувших на нее.

Чак лишь улыбнулся, не понимая, что происходит в голове у девушки. Он был слишком мал и наивен, чтобы уловить смену ее настроения. Ему было просто приятно ощущать внимание и заботу сестры, ощущать ее интерес к его жизни.

- А какой он... мир, за стенами? - робко спросил он, его глаза наполнились детским любопытством.

Дафна на мгновение задумалась, словно подбирая слова, чтобы не разрушить его хрупкие мечты. Она знала правду, знала, что мир снаружи не такой, каким он его себе представляет.

- Не такой радужный, как можно было бы представить, - начала она осторожно, - но все же в нем есть еще места, где все еще продолжают петь птицы, идти дождь, светить солнце. И я обязательно тебя туда приведу, - твердо пообещала она, ее глаза загорелись огоньком надежды, словно она увидела проблеск света в кромешной тьме.

В этот момент из лабиринта выбежали Джейн и Минхо, запыхавшиеся и взволнованные. Дафна нахмурилась, недовольная прерванным разговором. Она знала, что это значит - очередные проблемы, очередные опасности.

- Что опять у них там случилось? - пробормотала она скорее себе, чем Чаку.

Ньют уже бежал навстречу бегунам, пытаясь перехватить их. Джейн, яростно жестикулируя, что-то возбужденно объясняла, ее голос доносился обрывками фраз. Дафна лишь вздохнула, зная, что сейчас ей придется оставить Чака, выслушать их очередную историю о жутких тварях и смертельных опасностях лабиринта. Она поднялась и направилась к ним, зная что надо выслушать все что скажет Джейн, Интерес к произошедшему в лабиринте, долг перед обществом и странное, необъяснимое чувство, вызванное взглядом на Ньюта, боролись в ее душе. Она знала, что должна быть сильной, должна защищать Чака, должна помогать своим друзьям, должна найти выход из этого проклятого места. И румянец на ее щеках, все еще слегка заметный, был тихим обещанием самой себе - она не сдастся.