Mon

— Отпусти меня, — процедил Минхо, перехватив запястья Криса.

Руки дрожали от внезапно накатившей ярости, которая таилась всё это время где-то глубоко под кожей. Сердце билось слишком часто и громко, а волк внутри бесновался. Но не из-за физической угрозы, — она была ничтожной по сравнению с тем, что действительно терзало его изнутри. Дани. Она снова ушла. Его пара. Его Дани. И это «снова» полосовало острыми когтями нутро.

— Что ты ей сказал, я спрашиваю, — прорычал Крис и, не заботясь о заживающих переломах, сдёрнул Минхо с кровати. На мгновение показалось, что он попытается выбить ответ кулаками.

— Лиён, — выдохнул Минхо не сразу.

Имя прозвучало выстрелом в лоб без предупреждения.

Крис застыл. Глаза округлились, словно удар пришёлся и по нему. Воздух в комнате вдруг стал вязким, а напряжение, повисшее между Минхо и Крисом, — осязаемым. Волк внутри Минхо зарычал бешено и глухо: его тоже ранили этим воспоминанием.

— Твою мать, — прошипел Крис, зажмурившись. — Какого чёрта?..

Минхо резко вырвался из его хватки и отшатнулся назад. Задыхаясь от ярости, боли и ненависти к себе, он ощущал себя какой-то тетивой, готовой вот-вот лопнуть от перенапряжения.

— Я сказал ей правду, — его голос был низким и хриплым. — Она должна знать, что для меня всё не так просто. Что у меня... — Минхо запнулся. — Что у меня тоже есть чувства, которые я не в силах игнорировать.

Крис метнул на него взгляд, острый, как клинок.

— Ты идиот, — процедил он сквозь зубы, качнув головой и сделав шаг в направлении Минхо. Тот отступил, внимательно следя за каждым движением вожака. — Серьёзно? Ты, правда, думал, что это лучшее, что ты можешь ей сказать? Что упомянуть Лиён — это поможет вам обоим?!

Минхо молчал. Он опустил взгляд в пол, будто в трещинах между досками мог найти ответ. В груди горело. Медленная, безжалостная катастрофа уничтожала душу. Волк бился внутри, раздирал плоть в мелкие клочья, которые сразу же, казалось, осыпались пеплом на обглоданные им же кости.

С каждым вдохом Минхо всё меньше оставался собой. В нём уже не осталось целого, и последним, что держало его на плаву эти несколько дней, была Дани.

— Если с Дани что-то случится, я тебе шею сверну, — голос Криса был ровным, но опасно сдержанным. Минхо в нём не услышал угрозы — только приговор.

Он не сразу поднял голову. На мгновение показалось, если посмотрит — окончательно рассыплется прахом у ног вожака, но толчок изнутри заставил перевести взгляд на Криса. И Минхо хмыкнул, когда встретился с его глазами: в них сверкнули молнии, скользнули тени в зрачках, и под тяжёлым взглядом Криса почудилось, что свет в комнате на секунду померк.

— Ты за неё так переживаешь? — голос Минхо прозвучал глухо. — Всё ещё любишь? — Крис замер, потянувшись было к рации, висевшей на ремне брюк, но остановился. Он приподнял бровь и смерил Минхо взглядом. — А она моя, — произнёс он, выдержав паузу и приподняв подбородок.

Время замедлилось от столь внезапного заявления. Звуки стихли.

«Моя».

Слово эхом прокатилось внутри, накрывая волной облегчения. Минхо мысленно произносил его десятки раз за последние несколько дней, шептал, отрицая очевидное, когда Дани проходила мимо, когда волк вздрагивал от одного её взгляда, а в груди что-то сдавливало лёгкие, не давая дышать. Но сейчас всё было иначе. Впервые Минхо сказал это вслух перед тем, кто знал, как долго он цеплялся за прошлое и боролся с тем, чему невозможно было сопротивляться.

Крис не пошевелился. Он стоял, всё ещё сжимая рацию, и не отводил взгляда. Эмоции на его лице сменяли одна другую, и Минхо мог лишь догадываться, что именно происходило внутри Криса.

— Повтори, — хрипло выдохнул он.

Минхо не отвёл взгляда. Его голос звучал тихо, но уверенно:

— Моя.

И в этот миг волк внутри него успокоился, гордо подняв голову. Низкий, вибрирующий рык сотряс пространство комнаты. Он рвался откуда-то из груди Минхо, где волк, долго сидевший под замком, наконец, воспрял и почувствовал свободу. И Минхо чувствовал, как сердце, разорванное в клочья, начало срастаться, а душа, давным-давно расколотая пополам, наконец, обрела вторую половину.

Не отводя взгляда от Криса, Минхо стоял прямо. Во взгляде вожака теперь не было прежней ярости, а читалась лишь усталость и злость.

— Только из-за этого, — глухо выдохнул Крис, — только потому, что ты, наконец, признал: она — твоя, я не сломаю тебе сейчас челюсть.

Каждое слово ударяло по натянутым струной нервам, но Минхо не шелохнулся. Крис медленно поднёс рацию к губам и коротко отдал приказ:

— Всем собраться у парковки кемпинга. Срочно.

Щелчок, рация снова оказалась закреплена на поясе, но взгляд Криса всё ещё был прикован к Минхо. Он смотрел пронзительно, давая понять, что это последнее предупреждение.

— Дани теперь моя семья, — опасность всё ещё ощущалась в голосе Криса. — И сейчас ты идёшь с нами её искать. А потом перестаёшь заниматься ерундой. Раз она твоя — докажи это. Защити её, заботься и не отталкивай. Это приказ, Минхо.

***

Крепкие лапы с силой ударялись о землю, когти цеплялись за влажную подстилку изо мха и опавших листьев, разбрасывая их в стороны. Огромный волк нёсся сквозь сгущающийся лес, оставляя за собой след из сломанных веток.

След Дани оборвался в Пэктаме. Минхо перестал прочёсывать западную часть леса, не раздумывая ни секунды, и свернул на северо-восток, туда, где начиналась дорога к Сокчо. В этот раз он знал, что она не заблудилась. Скорее всего, Дани вернулась домой, в единственное место, где могла почувствовать себя в безопасности. Так думал Крис, и Минхо клацнул зубами и зарычал: было неприятно осознавать, что вожак знал его пару намного лучше него самого.

Волчий разум бесился от бессилия.

Он мчался сквозь лес, а сумерки медленно стекали с неба, как прохладная вода, заливая всё вокруг фиолетово-серым туманом. Верхушки деревьев раскачивались от ветра, шепча друг другу древние сказания, похожие на те, что рассказывали в стае маленьким волчатам у костра. Но Минхо не слушал их. Он рвался вперёд, и ветер хлестал его по морде, путался в шерсти, оставляя в ней запах земли, мха и недавнего дождя.

В сознании на мгновение мелькнул образ Лиён, и Минхо мотнул головой. Из пасти вырвался глухой звук, похожий на возмущённый кашель.

Минхо так долго держался за неё, как утопающий за обломок корабля, что разбился в сильнейшем шторме. Потому что любил, искренне, по-человечески. Но Крис был прав, прошлое вернуть нельзя, Лиён ушла, их любовь умерла и её нельзя было воскресить. И то, что инстинкты заставляли чувствовать Минхо к Дани, как бы он ни сопротивлялся, беспощадно выжигали остатки привязанности к Лиён.

Когда впереди показалась знакомая отметка на старом дереве, Минхо быстрее помчался вперёд. Он был уже совсем близко к схрону — одной из тех точек, о которых знал каждый волк в стае. В укромных уголках леса, где практически никогда не ступала нога обычного человека, лежали вещи в герметичных ящиках — на случай, если превращение в волка застало врасплох, а возвращение в селение планировалось не сразу.

Он остановился резко, немного проскользив по влажной земле. Тело задрожало от напряжения, и в следующий миг позвоночник выгнулся, мышцы сжались, и внутри раздался болезненный хруст. Тело буквально ломало. Кости смещались. Превращение всегда было болезненным процессом, но со временем привыкаешь даже к этому.

Боль стихла, и Минхо тяжело выдохнул сквозь сжатые зубы. Он стоял на коленях, пальцы задрожали, когда он потянулся к деревянному ящику, скрытому за камнями. Металлическая защёлка открылась с тихим щелчком, и Минхо достал свёрнутый комплект одежды: джоггеры, чёрную футболку и кроссовки.

Дани была дома: чем ближе Минхо находился к ней, тем отчётливее ощущал. Знание это немного успокаивало. Он мотнул головой, стряхивая капли пота и влаги с волос, потом поднялся, и глубоко вдохнув, снова сорвался с места. Теперь он был человеком.

Но внутри — всё ещё бежал волк.

Он двинулся по тропе, ведущей к дому Дани, и каждый шаг отдавался гулом в рёбрах.

Моя.

Слово вспыхнуло клеймом в сознании, и волк внутри взвыл, подстёгивая Минхо идти быстрее, и затих, только когда он остановился у дома и поднял взгляд на второй этаж. Окно оказалось распахнуто, и занавески дрожали от порывов ветра. Отсюда не было видно Дани, но Минхо чувствовал: она там.

Пара шагов.

Всего лишь пара шагов, и он будет внутри, но ноги словно вросли в землю. Он стоял и смотрел, будто ждал знака, как ветер колыхал ткань штор.

***

Дани лежала на кровати, не двигаясь. Комната погрузилась в густую тьму, в которой все предметы потеряли очертания. Лишь лунный свет время от времени вырывался из-за рваных, торопливо бегущих по небу облаков и, пробившись сквозь открытое окно, ласкал стены холодным серебром.

Занавески трепетали от ветра. В комнате было прохладно, и, по-хорошему, Дани стоило бы встать и прикрыть окно, чтобы не заболеть, но не было ни сил, ни желания шевелиться.

Проследив за тенями на стене, когда луна снова выглянула из-за туч, Дани начала считать про себя до ста, пытаясь успокоить клокочущие раскатами грома мысли в голове. Она прикрыла глаза, продолжая отсчёт, но сон не шёл.

Посреди комнаты она оставила распахнутый чемодан. Дани поскидывала туда первые попавшиеся вещи и осколки своего разбитого сердца, что уничтожил человек, которого она знала меньше месяца. На столе у окна, так же открытый, лежал рюкзак, в который она так и не удосужилась уложить остальное. Попытка подготовиться к завтрашнему отъезду рухнула под тяжестью внутренней усталости, как и решимость сказать отцу о возвращении в Сеул.

Когда ломота в теле на мгновение отпустила, отступив, как отлив, и оставила после себя горько-солёный привкус моря, Дани приоткрыла глаза. Ощущение было странным, будто прервались помехи по старому радиоприёмнику, и тишина, впервые за ночь, мягко коснулась головы Дани. Воздух в комнате застыл на мгновение, а потом лёгкий ветерок прикоснулся к её волосам.

И в этой блаженной тишине вдруг послышался шорох. Словно кто-то сделал единственный шаг по деревянному полу и замер. И Дани знала, кто это был. Минхо.

Единственное, чего она не понимала — зачем.

— Что ты хочешь? — Дани спросила, не поворачиваясь.

Заметив дёрнувшуюся тень на стене, Дани зажмурилась и медленно подтянула к груди колени, свернувшись калачиком. Вдохнула.

И на какой-то миг — просто на один короткий миг — стало легче. Будто оковы, державшие её лёгкие в тисках, спали. И от этого стало так хорошо, что Дани на мгновение забыла — она не одна теперь в комнате.

— Почему ты ушла? — голос Минхо немного хрипел. — Крис всех на уши поднял.

Ах да. Она же не сказала Крису, что ушла домой, просто исчезла без предупреждения, и он, наверняка, решил, что она опять заблудилась в лесу.

— Ты из-за этого пришёл? — спросила Дани, не открывая глаз.

— Да, — ответил Минхо быстро, но спустя секунду добавил чуть тише: — Нет.

От второй части ответа вуаль спокойствия опустилась на плечи Дани, коснулась глаз и окутала осколки сердца.

— Я должен объяснить всё по-нормальному, — сказал Минхо и шагнул вперёд. Дани услышала, как он споткнулся: похоже, только сейчас заметил её чемодан, оставленный посреди комнаты. Дани по-прежнему лежала неподвижно, но взглядом скользнула по его дёрнувшейся тени. — Мне не оставили альтернативы. Как и тому человеку, которого я выбрал. Но сопротивляться этому чувству чертовски трудно. Привязанность к тебе выжигает меня изнутри, уничтожает, понимаешь?.. Я не смогу без тебя нормально жить. Это очевидно.

Она не ответила. Просто лежала, свернувшись на краю кровати, и слушала. Каждое слово Минхо будто падало тяжёлым камнем в пруд с застоявшейся водой и поднимало гнетущую тишину мутным илом со дна. Дани не шевелилась, но внутри неё что-то болезненно пульсировало. Она прижала руки к груди, но это не заглушило неприятное чувство.

Минхо помолчал, и когда он вновь заговорил, она поняла, что он приблизился:

— Дани...

Её имя, произнесённое с придыханием, зазвенело в тишине, как стекло в оконной раме. Дани колебалась секунду, две, и всё же приподнялась на локте, сев, и посмотрела на Минхо исподлобья.

— Я был слеп от страха перед неизбежным. Но я не могу больше игнорировать это, — продолжил он. — Ты — моя пара, и моё сопротивление не изменит этого. Ты — моя.

У Дани перехватило дыхание. Она наблюдала, как Минхо делает шаг ближе, чувствуя, как его присутствие становится всё ощутимее. Воздух между ними словно уплотнился, и Дани не знала, что страшнее — приближение Минхо или то, что она хочет, чтобы он подошёл ещё ближе.

Время, казалось, тянулось бесконечно, превратившись в застывшую карамель. Дани подобралась и отпрянула к спинке кровати, когда Минхо оказался на расстоянии вытянутой руки от неё.

— Ты говоришь это, — её голос сорвался на шёпот, — потому что волк требует? Или потому что ты сам этого хочешь?

Вопрос повис в воздухе, как тонкая, опасная нить между ними — одно неверное движение и можно порезаться. Дани смотрела на Минхо. Она боялась. Боялась услышать то, что разобьёт её окончательно.

— Волк — это часть меня, — прозвучал ответ. — Я не могу отделить его желания от своих.

— И всё же, — Дани чуть приподняла подбородок, стараясь звучать твёрже и увереннее, хотя внутри у неё всё резонировало от накатывающей волнами паники: она не ожидала, что Минхо придёт снова, — это просто природа диктует нам, что делать. Но ты сам, Минхо, ты можешь принять этот выбор?

Он сел на край кровати, опустив взгляд на свои руки. Свет луны вновь озарил комнату, и Дани увидела чёткий профиль Минхо. Он сглотнул, нахмурился и повёл плечом, будто что-то давило на него, а потом медленно поднял голову и посмотрел на Дани. Она вдруг почувствовала, как её сердце, до этого разбитое на тысячи осколков и растёртое наполовину в пыль, вновь собирается воедино. Дани сглотнула. Предательская слезинка сорвалась из уголка глаза и покатилась по щеке.

Минхо колебался. В его молчании было столько боли, сколько не вместят никакие слова, которыми можно было бы попробовать выразить то, что происходило между ними. И всё же он медленно и неуверенно протянул руку и коснулся щеки Дани. Тёплые пальцы осторожно смахнули слезинку, повисшую на подбородке, и вытерли тонкую дорожку, оставшуюся от минутной слабости.

— Я... — он выдохнул устало, смотря прямо в глаза Дани, — могу попробовать. Давай попробуем, — добавил он негромко, и Дани в этот момент задержала дыхание. — Посмотрим, что из этого выйдет.