Mon

— Дани! К тебе гости! — донёсся с первого этажа голос отца.

Звук прошёлся по комнате, но Дани даже не шевельнулась. Она лежала в мятой пижаме с выцветшим рисунком поперёк кровати, словно выброшенная волной на берег морская звезда, раскинув руки и ноги в стороны. Её взгляд упирался в потолок — белый, с микротрещинами, только трещины эти были в её собственных мыслях.

Прошло три дня. Три долгих, вязких, бесформенных дня, с тех пор как Минхо явился, как палач, как убийца, полоснувший скальпелем по горлу Дани простыми словами: «Я не хочу». Эти три слова вонзились ржавыми гвоздями в неё и ржавели под рёбрами, цепляясь за сердце и не давая дышать.

Было больно. И что самое странное — боль не была знакомой. Даже после Чонгука, с его мрачными взглядами и исчезновениями, после разрыва с ним не было так... пусто. Тогда Дани хотя бы могла плакать. Сейчас — только лежать, словно сломанная кукла, которую забыли на чердаке.

— С тобой всё хорошо? — голос Криса вонзился в тишину комнаты, как упавшая капля холодной воды на раскалённый металл. Звук был тихим, но слишком живым для её тусклого мира, и потому болезненным.

Дани растопырила пальцы на руках, скосила взгляд в сторону и посмотрела на Криса: он стоял у двери, как всегда, не влезая без приглашения. Пальцы сомкнулись, и Дани, снова их растопырила, не отрывая взгляда от друга.

— А не видно?

— Ну... — Крис почесал кончик носа, и жест этот был знаком Дани с детства, — твой отец сказал, что у тебя депрессия из-за того, что бросил парень. Поэтому, думаю, не всё хорошо.

Дани издала горький смешок на выдохе.

— Проницательно, — произнесла она и перевела взгляд обратно на потолок. — Я действительно приблизилась на одну ступеньку к депрессии, но не из-за Чонгука.

Медленно сев, Дани поджала под себя одну ногу и упёрлась ладонями в край кровати. Она склонила голову и несколько секунд смотрела в пол, а потом медленно перевела взгляд на Криса.

— Минхо приходил.

Это имя она выговорила так, будто выплюнула кость, застрявшую в горле. Крис, казалось, не удивился.

— Я знаю, — спокойно сказал он, подтверждая догадку Дани.

— Кто бы сомневался, — пробормотала Дани, закатив глаза.

Она снова прозвучала резче, чем хотела, но раздражение внутри неотвратимо набирало силу и выплёскивалось наружу вместе с каждым вздохом. Трудно контролировать то, что захлёстывает и топит. Дани резким, злым движением стянула с волос резинку, будто это могло помочь освободиться не только от стянутости в голове, но и от удушающей тревоги, что всё глубже врастала в грудную клетку.

Пряди рассыпались по плечам, скрыв часть лица, и Дани на секунду затаилась, словно хотела спрятаться от реальности, как зверёк, укрывающийся от света. Но дыхание снова сбилось, сердце колотилось, и игнорировать это состояние было невозможно.

Крис, стоявший напротив, сначала молчал, наблюдая за Дани, но вскоре заговорил:

— Злость, сопротивление, отрицание и... — он сделал паузу, будто подбирая слово, и покачал головой, в голосе звучала тяжесть, сдержанная усталость, будто он знал это состояние не понаслышке, — непреодолимое влечение. Всё это раздирает Минхо. Стая чувствует то же, что и он. Одну десятую, если быть точнее, но даже этого достаточно, чтобы все были на грани. Ты не представляешь, каково ему внутри этой воронки находиться постоянно.

Дани слушала молча, не поднимая глаз. Каждое слово било в неё раскалённой дробью, которая прожигала кожу и заполняла лёгкие. Внутри всё съёживалось постепенно. Она почему-то представила Минхо: нахмуренного, с этой звериной болью в глазах, с голосом, от которого всё внутри дрожит, с яростью, которую он не умеет прятать. И с тем желанием, которое, как бы он ни старался, всё равно проступало в каждом взгляде. Желанием избавиться от неё.

— У нас уже была подобная история, — продолжил Крис чуть тише. — Сложная, да. Но она прошла... проще. — Он на мгновение замолчал и, вздохнув, предложил: — Прогуляемся? Мне правда есть что рассказать.

— Я к вам не поеду, — резко отрезала Дани, почти выплюнув эти слова, как яд, но в ту же секунду почувствовала, как что-то внутри ощутимо ударило в грудную клетку.

Сердце с силой толкнулось в рёбра, как будто пытаясь вырваться наружу, и Дани инстинктивно прижала ладонь к груди, стиснув зубы. Боль не была физической — она была странной, ноющей, не дающей отдышаться, и вместе с ней накатывало... тоска. Острая, пугающая, безумная тоска по тому, кто несколько дней назад смотрел на Дани так, будто хотел стереть её с лица земли.

— Господи... — простонала она, зажмурив глаза. — Да что происходит со мной...

Голос сорвался на беззащитный выдох признанием собственного бессилия. Дани всё ещё держала пальцы у сердца и чувствовала ладонью свой бешеный пульс. От этого состояния уже физически становилось нехорошо, и начало мутить.

— Об этом я и хочу поговорить, — спокойно сказал Крис. Он, как всегда, не поддавался эмоциям, но глаза выдавали напряжение. — Мы не поедем в деревню. Как насчёт побережья?

Он сунул руки в карманы своих тёмных брюк и чуть кивнул в сторону двери.

Дани колебалась всего несколько секунд. Идея проветриться в приятной компании старого друга казалось хорошей.

— Хорошо, — тихо ответила она. — Выйди. Я переоденусь.

Крис молча кивнул и исчез за дверью, аккуратно закрыв её. Дани с минуту сидела на краю кровати, ссутулившись, уткнувшись подбородком в колени. Резинка, сброшенная с волос, валялась рядом. Сил шевелиться не было, но Дани заставила себя встать и подойти к зеркалу. Она ужаснулась, когда увидела своё отражение, и оглянулась на дверь:

— Почему ты не сказал, что я так плохо выгляжу? — Дани раздражённо схватила расчёску со стола и провела ей несколько раз по спутанным волосам, а потом вернулась за резинкой и собрала более-менее аккуратный хвост.

Открыв дрожащими пальцами комод, Дани достала из него первые попавшиеся шорты и мягкую, чуть растянутую футболку, а потом, натянуто улыбнувшись своему отражению, сбежала по лестнице, всё ещё ощущая, как где-то под кожей пульсирует остаточное напряжение.

На кухне пахло кофе, жареными яйцами и чем-то таким домашним, согревающим. Дом жил своей жизнью, не подозревая о штормах, что разыгрывались внутри Дани день ото дня всё сильнее. Крис сидел за столом рядом с её отцом, и между ними витала какая-то своя атмосфера.

Отец бросил на неё взгляд — быстрый, оценивающий, с прищуром, от которого она почувствовала, как щёки слегка заливаются жаром. Взгляд был не осуждающий, но подозрительно внимательный.

Дани склонила голову, глядя на него в упор:

— Что-то не так?

Он пожал плечами, но не сразу ответил, делая глоток кофе из любимой кружки с потрескавшейся эмалью.

— Куда собираетесь? — спросил он, и взгляд его на миг метнулся в сторону Криса. Наверное, он думал, что незаметно, но Дани нутром чувствовала неладное.

— Прогуляемся по побережью немного, — не моргнув, ответил Крис и поднялся из-за стола. Он выглядел так, будто тоже не замечал ничего необычного, — привезу Дани в целости и сохранности.

Отец хмыкнул, отставляя кружку, и, не поворачивая головы, бросил им вслед:

— Если не привезёшь, позвони хоть!

Дверь магазина с тихим звоном колокольчика над ней захлопнулась за ними, и только тогда Дани позволила себе закатить глаза, качнув головой.

— Почему мне кажется, что папа нас сводит? — бросила она, забираясь в машину Криса. Обивка сидений была тёплой от солнца, воздух в салоне пах морем и солью — всё это будто подталкивало к разговору.

Она пристегнулась, поёрзала, устроившись удобнее, и, бросив взгляд на Криса, добавила:

— Серьёзно. Он даже смотрит на тебя, как на зятя, которому ещё чуть-чуть и начнёт давать советы по ремонту дома. Или ещё лучше: отпишет магазины как приданое.

Крис не ответил сразу. Только завёл двигатель, и тот загудел глухо, будто настраиваясь на то, чтобы стать фоном к их беседе.

— Тебе не кажется, — сказал он, наконец. — Тут мне тоже есть, что рассказать тебе.

Дани уставилась на Криса удивлённо, а потом откинулась на спинку кресла, прижав ладонь ко лбу и простонав сдавленно:

— Господи. Начни уже хоть с чего-то, а? Я устала и не понимаю, что со мной, — пробормотала она, глядя на дорогу за лобовым стеклом. За окнами проносились рыбацкие домики с ржавыми крышами, отблески воды между камнями, ветер приносил аромат моря. — У меня будто температура, кости ломит, и всё тело ноет, но я не простыла и физически вроде бы здорова. Я не понимаю, какого чёрта меня так задели слова Минхо. Его эта... — Дани поморщилась, подбирая слово, — одержимость, как он выразился. — Она посмотрела на Криса и с отчаянием спросила: — При чём здесь вообще я? Я не хочу себя так чувствовать.

Крис молчал, пока Дани говорила, быстро, отчаянно, будто, если не выговориться сейчас, то слова запутаются внутри неё, прорастут корням вглубь и тогда уже не выбраться. Вопросы сыпались один за другим. Но самым главным был: почему от слов, которые вроде бы её не касаются, сердце ноет, как от предательства?

Она всё говорила и говорила, поэтому не сразу заметила, как они остановились, а сквозь приоткрытое окно машины стали доноситься тяжёлое дыхание моря, свист ветра между камнями и крик одинокой чайки.

Крис припарковался у самого края, где дорога заканчивалась, и начинались тропинки — вытертые, змеящиеся между прибрежных сосен и растрескавшихся валунов, о которые бился морской ветер.

— Я начну по порядку, — сказал он негромко, заглушив двигатель. — С того, чего Чонгук твой так и не рассказал.

Он вышел первым и обогнул машину, чтобы открыть дверцу со стороны Дани.

Она моргнула, точно проснувшись, и хмуро сказала:

— Он не мой.

Но всё равно Дани протянула руку, и тёплые пальцы Криса сомкнулись на её ладони с тем же спокойствием, с которым он всегда вёл себя рядом с ней. Ветер сразу набросился на неё, будто обрадовался встрече и попытался растрепать волосы из хвоста. Дани прищурилась, убрав тонкие прядки за уши, и пошла рядом с Крисом, чувствуя, как обувь тонет в сыром песке, прохладном и упругом.

— Да-да, — усмехнулся Крис, — знаю. Он «не твой». Но это, честно говоря, уже неважно. У оборотней, много волчьих повадок и не только. Внутри каждого из нас живёт зверь. Он пробуждается сам, независимо от наших желаний, и после этого, — Крис на мгновение замолчал, бросив взгляд на Дани, — мы уже никогда не принадлежим себе полностью. Всё, что было твоим — теперь общее. Со зверем. У нас это волк.

Дани наклонилась, сняла кроссовки и дальше шла босиком, опустив взгляд вниз и наблюдая, как её ноги тонут в золотом песке. И при каждом шаге песок чуть покалывал ступни, будто говорил, что она чужая здесь.

— Сопротивляться зверю бессмысленно, — продолжил Крис. — И если ты не научишься слушать его, чувствовать, что он хочет, он будет грызть тебя изнутри, выть, биться в клетке, а так и с ума сойти недолго.

Дани резко подняла голову, но Крис не пояснил. Вместо этого он спросил:

— Ты знаешь, что волки моногамны?

— Слышала когда-то... в школе, — она провела рукой по щеке, отгоняя выбившиеся волосы, и попыталась усмехнуться, но получилось неубедительно. — Книжки про зверей в библиотеке любила.

— У нас так же, — кивнул он. — Только с одним важным нюансом.

Неожиданно Крис остановился, просто резко застыл на месте, так, что Дани прошла ещё пару шагов и только потом обернулась.

— Какой? — спросила она, и ветер унёс её голос к волнам.

Крис стоял на фоне сереющего неба, его силуэт сливался с линией горизонта: он был частью этого мира — древнего, живущего по иным законам, и смотрел на неё долго. Дани застыла.

— В нас это... ну, природой заложено, — Крис говорил медленно, будто подбирая слова. — Механизм. Наверное, можно так сказать. Он помогает выбрать идеально подходящую пару конкретному оборотню, но не спрашивает мнения потенциальных партнёров. — Он замолчал на секунду, всматриваясь в линию прибоя. — Это называется импринтинг. Или... запечатление. И проходит это не всегда гладко.

Дани стояла, чуть покачиваясь от ветра, словно её и правда шатало от невидимого шторма. Щёки её горели, то ли от прохладных, колючих порывов воздуха, то ли от накрывшего раздражения, которое сменилось тревогой, которая тут же сменилась... непониманием.

— К чему ты ведёшь? — её голос дрогнул, и она с трудом повернулась к нему лицом. — Ты запечатлился? А при чём тут я?

Крис долго молчал. Ветер трепал его волосы, волны шумели, как будто хотели заглушить ответ.

— Ты мне нравилась, — наконец выдохнул он, — до недавнего времени.

Слова были сказаны просто и спокойно, но они ударили Дани так сильно, что она отшатнулась на шаг. Она распахнула глаза, открыла рот, чтобы что-то ответить, но выдавить из себя ничего не получилось. Внутри что-то осело, а сердце, наоборот, забилось сильнее. Воздуха стало меньше.

— Что? — прошептала, наконец, она сипло. — Крис, что ты сейчас сказал?

— А запечатлился Минхо, — спокойно закончил он.

Голову Дани словно наполнил тягучий молочный туман. В сознании будто кто-то выключил свет, а потом резко включил, и теперь в нём бежали красные, пульсирующие буквы, как в аварийной зоне: «Error. Not found. Error. Not found».

— Повтори, — прохрипела она, мотнув головой, будто хотела отогнать наваждение. — Что ты сказал?

Она вглядывалась в лицо Криса, надеясь, что сейчас он скажет, что пошутил. Что это дурацкая шутка. Что всё не так. Но его взгляд был серьёзным, мягким. И немного печальным.

— Ты должна понимать, — сказал он, — стая — это семья. Связь в ней даже глубже обычных человеческих семейных уз. Ни один волк не будет претендовать на пару другого волка. Инстинкты сильнее чувств. Как только происходит импринтинг, всё... меняется. Романтический интерес отключается. Это автоматическая реакция. Я не могу теперь хотеть тебя. Ты для меня теперь сестра.

Слова эхом звучали в голове, но смысл их до сих пор не укладывался в сознании Дани. Она чувствовала, что дышит, но не понимала как. Мир вокруг продолжал двигаться, волны плескались о берег, небо медленно темнело, но внутри Дани всё застыло, зацепившись за одну мысль.

Минхо запечатлился...

— Подожди... — выдохнула она, уронив кроссовки и сделав шаг вперёд. Грудь сдавило так, что приходилось вдыхать через силу. Дани подошла вплотную к Крису, положила руки ему на плечи и, глядя в глаза, уточнила: — Минхо запечатлился на мне?

— Да, — ответ был простым.

— Но... зачем?

Крис на секунду опустил взгляд, потом снова посмотрел на неё. Улыбнулся едва заметно и положил ладонь на голову Дани, немного взъерошив её волосы.

— Ты пропустила часть, где я говорил про идеально подходящую пару?

Шум волн, накатывающих на берег, напоминал дыхание. Он не утешал, не предлагал ни защиты, ни надежды, просто был: шелестел песком, бил по камням, а в голове Дани он звучал совсем иначе, словно это не вода находила на берег, а мысли её вымывались, истирались до крошек, до пепла, до хрупкого, невесомого ничего.

Она опустила руки и сделала несколько шагов в сторону, будто воздух рядом с Крисом стал слишком тяжёлым. Развернувшись к морю, Дани подставила лицо ветру и глубоко вдохнула, словно хотела втянуть в себя солёный воздух, обжечь им лёгкие, очиститься изнутри — хоть на миг.

— Подходящая, говоришь... — выдохнула она, почти беззвучно, глядя на песок под ногами. Там, у одного её кроссовка, лежал сероватый камешек с чёрной прожилкой. Она наклонилась, подняла его, сжала в ладони и, не раздумывая, бросила в море. Камень с тихим звуком ушёл под воду, и по глади пошли круги, быстро исчезнувшие. — Он меня ненавидит, Крис. О какой паре вообще может идти речь?

— Это не так, — отрезал он, и в этой безапелляционной уверенности было что-то, отчего внутри Дани всё на секунду замерло. — Он не ненавидит тебя.

Она медленно обернулась.

— Откуда тебе знать? — её губы дрогнули в усмешке.

— Стая, — напомнил Крис и постучал себя пальцем по виску. — Мы чувствуем друг друга. Особенно то, что связано с волком. Он не может это скрыть — даже если хотел бы.

Но этот довод не принёс облегчения. Напротив, в нём чувствовалась обречённость. Как будто всё это — неизбежность. Не история про выбор, а приговор.

Крис подошёл ближе и встал рядом, не слишком близко, чтобы не давить, но достаточно, чтобы она ощущала его присутствие. Его голос теперь звучал тише, спокойнее, но в нём сквозило сострадание:

— Тебе плохо, потому что ты не принимаешь это. Это нормально. Ты не знала и не обязана была знать. Но с Минхо всё иначе. Он знал, почувствовал сразу, и теперь намеренно страдает. Сопротивляется. Он упрямый, как дьявол, и этот огонь, в котором он горит, распространяется на всех нас. Стая чувствует всё.

Горит.

Это слово задело Дани как нож, слишком точно передав внутреннее состояние, которое она сама не могла бы описать словами. Она тоже горела. Только пламя было внутри неё скорее тлеющее, но не менее болезненное. Как если бы её бросили в костёр и забыли достать. И теперь обугленные головешки остались под кожей, прилипли к мышцам, к костям, к нервам. Ещё один вид боли в этом коктейле страданий.

— Что ты хочешь от меня? — голос её стал глухим. — Ты ведь приехал не просто так.

Крис смотрел на неё спокойно.

— Поехали к нам, — сказал он.

— Нет, — почти мгновенно выдохнула Дани, и её ладонь тут же легла на грудь. Сердце снова дёрнулось. Гвоздь, невидимый и жестокий, с новой силой провернулся в груди, и боль от него разошлась волнами по телу.

— Пожалуйста.

— Нет, — сказала она снова.

Голос её сорвался, и Дани зажмурилась, прижимая пальцы к груди, будто так могла остановить эту пульсацию боли.

— Ты сейчас и себе, и ему делаешь хуже, — голос Криса стал чуть глуше, сдержаннее.

— По твоим рассказам, хуже, чем сам Минхо, я сделать не могу, — Дани бросила слова почти зло, не поднимая взгляда. Боль внутри не стихала, а наоборот, словно собиралась в узел, становясь плотнее с каждым вдохом.

— Можешь, — без колебаний произнёс Крис. — Когда он в таком состоянии.

Тишина, повисшая после этих слов, будто затвердела в воздухе. Дани, нахмурившись, медленно повернула голову и посмотрела на Криса. Его взгляд был прямым, и в нём не было ни манипуляции, ни нажима, только тревога.

— Если ты сейчас пытаешься играть на моих чувствах... — начала она, но не договорила.

— Минхо серьёзно ранен, — перебил Крис, и в его голосе вдруг появилась резкость и властность. Ему надоело ходить по кругу? — Его внутренняя борьба с волком не помогает восстановлению. А наша ведьма, — он вздохнул, — не всемогущая, к сожалению.

Не акцентируя внимание на слове «ведьма», Дани поражённо моргнула. Ранен. Минхо.

— Что случилось?

— Забрёл на чужую территорию, — Крис ответил как-то размыто. — Я не успел его остановить. Минхо умеет контролировать свои мысли очень хорошо, когда ему это нужно. — Он помолчал и мягко добавил: — Пожалуйста. Поехали с нами. Он без сознания, Дани. Просто побудь рядом, а потом я отвезу тебя домой, обещаю.

Её сердце, уже потрескавшееся от боли и замешательства, теперь рухнуло с грохотом, разбившись вдребезги. Все эти дни, она думала, что чувствовала боль, но только теперь поняла, как ошибалась. Всё до этого было жалкой репетицией. Сейчас её будто безжалостно порвали на мелкие кусочки, а затем скомкали неаккуратно и ещё растоптали для верности.

Она осела на песок: ноги отказались слушаться. Обхватив себя руками, Дани сжалась, как будто могла таким образом удержать себя и не рассыпаться, и прошептала:

— Мне станет легче от этого?

Крис присел осторожно рядом, положил руку ей на плечо, и стало чуть теплее и спокойнее.

— Должно, — сказал он. — Вам обоим должно полегчать.

Дани подняла на него взгляд. Она кивнула, едва заметно, и вцепилась в его ладонь, как в последнюю точку опоры в разрушающемся мире.

— Тогда давай попробуем, — выдохнула она.

Крис помог ей подняться, и, когда она оказалась на ногах, сжал её руку чуть крепче.

— Спасибо, Дани, — тихо произнёс он, и в этих словах звучало облегчение.

***

Это было просто невыносимо. Всё происходящее, всё, что она уже узнала и особенно то, что чувствовала, разъедало изнутри, как щёлочь. Дани не хотела знать, где именно пролегает граница её терпения, не хотела испытывать себя на прочность, выясняя, насколько хватит сил держаться, когда каждый новый шаг будто тянет за собой шлейф из боли, непонимания и чего-то, чего нельзя назвать ни любовью, ни влечением, ни даже яростью, скорее, проклятием, впаянным в душу. Она согласилась поехать, но не ради Криса и спокойствия его стаи. Нет. Ради себя.

Когда они подъехали к окраине поселения, Крис остановил машину и заглушил двигатель. Наступила та короткая, но насыщенная тишина, что всегда бывает перед важным разговором. Крис повернулся к Дани: она настороженно посмотрела в ответ.

— Ты только не пугайся сильно, — сказал он и на мгновение отвёл взгляд, что было редкостью: Крис не из тех, кто избегает прямоты. Это насторожило ещё сильнее.

— Всё настолько страшно? — тихо спросила Дани, и, странное дело, находясь здесь, среди этих деревьев и ханоков, она чувствовала облегчение: не освобождение, но, как если бы зуд в костях, этот безумный, доводящий до дрожи зуд, отступил на мгновение. Ещё один шаг — и, возможно, можно будет дышать.

— Он подрался с другими оборотнями, — Крис говорил спокойно. — Когда мы не в человеческом обличье, контроль почти полностью уходит волку. А у волков нет пощады. Ни к врагу. Ни к себе.

Дани сглотнула. В горле пересохло, язык прилип к нёбу.

— Хватит меня запугивать, — она попыталась говорить ровно, но голос прозвучал слишком высоко от напряжения. — Мне и так не очень хорошо.

— Я не пугаю, — Крис вздохнул и откинулся на спинку сиденья. — Просто хочу, чтобы ты была готова к тому, что увидишь.

Она не знала, к чему он готовит, не знала, что за картина ждёт за дверью, и какие чувства поднимутся с новой силой омутом, в который она шагнёт сама, не умея плавать. Но всё равно кивнула, коротко, решительно.

Они вышли из машины. Воздух уже остыл, в нём чувствовалась лесная прохлада. По обеим сторонам узкой улочки зажглись редкие фонари, и в их свете деревья отбрасывали длинные, размытые тени, будто превращались в силуэты существ, сторожащих покой домов. В некоторых окнах горел свет, и Дани, шагая за Крисом, думала: а что, если бы она не согласилась? Что, если бы просто осталась дома, спряталась под одеялом, заставила себя забыть? Но воспоминания не отпускали. Минхо не отпускал.

Их путь лежал к самому краю поселения. Дом Криса остался позади, а теперь они шли всё дальше, мимо редких огней, пока не свернули на тропинку, ведущую в сторону леса. Под ногами захрустел гравий, смешанный с хвоей, а в воздухе повис знакомый смолистый запах. Небо над ними уже полностью потемнело, и где-то в вышине бледно мерцала только одна звезда.

— Пришли, — сказал Крис, остановившись у невысокого деревянного ханока с двухскатной крышей и тёмными ставнями. Он посмотрел на Дани, как бы предлагая последнюю возможность передумать, но она уже стояла рядом с ним и никуда не собиралась бежать. Поздно.

Лестница под их ногами скрипнула. Дани, сжав зубы, поднялась, сосредоточившись на каждом шаге. Страх отступал, но внутри росла новая эмоция: тревога поднималась густым туманом, она касалась кожи, дышала в затылок. И всё же Дани чувствовала себя нормально. Насколько возможно. Сердце стучало, но не бешено. Руки не дрожали.

Крис открыл дверь, и, сделав шаг в сторону, произнёс:

— Мы приехали.

И в проёме, подсвеченная изнутри тёплым жёлтым светом, появилась девушка: красивая, эффектная, со светлыми, длинными волосами, мягко спадающими по плечам. Она стояла не двигаясь. Чёрный карандаш подводки делал её взгляд цепким, хищным. Она смотрела прямо на Дани, и этот взгляд не давал возможности заглянуть за её плечо, не давал понять, что там.

Дани невольно задержала дыхание. Она не знала, кто эта девушка, но это стало как-то неважно в один момент: хриплый вздох вспорол повисшую тишину, и Дани вздрогнула. Этот короткий, но болезненный звук не просто отвлёк её: он выдернул из мыслей и заставил сердце дёрнуться.

Девушка, стоявшая в дверях, резко развернулась, её длинные волосы скользнули по плечам, и она склонилась над кроватью.

А Дани уже не могла просто стоять и смотреть. Она сделала шаг вперёд. Потом второй. Внутри поднималось тревожно желание узнать, что там происходит, и когда её взгляд упал на кровать, перед Дани предстало, действительно, пугающее зрелище.

Минхо лежал на кровати, прикрытый окровавленной простынёй, из-под которой было видно только одну его руку до плеча и ногу до паха. И то, как была изодрана кожа и разорваны мышцы, заставило панику подкатить к горлу Дани, сжав его тисками. Ей было страшно даже представить, что творилось с телом Минхо под простынёй.

— Я же говорила, что пара поможет, — прозвучал голос девушки, низкий, спокойный, немного хрипловатый. Она не обернулась сразу: сначала поправила ткань у изголовья, только потом быстро глянула на Криса, а затем задержала взгляд на Дани. — Теперь точно жить будет.

Дани не знала, как реагировать. Эти слова должны были бы утешить. Возможно, кого-то другого — обнадёжить, вернуть в реальность. Но не её. Она ощущала, как земля под ногами будто уходит. Всё в комнате — тусклый свет, тяжёлый воздух, запах йода, трав и чего-то металлического, — сдавливало грудь, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Крис подошёл ближе, и его рука легла ей на плечи осторожно, поддерживающе, будто он чувствовал, что творилось внутри Дани.

— Это Соён, — произнёс он тихо, — наша ведьма. Всё будет хорошо.

Будет ли?