Глава 16
Рассвет медленно проникал в узкие улочки столицы, освещая каменные мостовые и высокие шпили соборов. В воздухе витал слабый аромат дымка от костров, разведённых ночными стражниками, и запах свежего хлеба, который пекли в пекарнях на окраинах города. Город просыпался, а во внутреннем дворе королевской резиденции уже во всю кипела жизнь.
Придворные, одетые в яркие и изысканные наряды, собирались в дорогу, обсуждая предстоящую увеселительную поездку. Мужчины в лёгких костюмах, украшенных цветами и лентами, смеялись и шутили, в то время как дамы, облачённые в изысканные платья, поправляли свои шляпки и вееры.
Кучеры готовили животных и элегантные кареты, украшенные цветочными композициями и лентами. Лошади, запряжённые в эти прекрасные экипажи, терпеливо ждали, пока их седоки займут свои места. Повсюду слышались смех и разговоры, создававшие атмосферу праздника.
Генрих стоял вместе со своими друзьями, Огюстом и Антуаном, чуть в стороне от основной массы. Мужчины о чём-то болтали и шутили, в то время как молодой правитель был погружён в свои мысли, из которых его вырвало громогласное ржание лошади.
Деревянные ворота конюшни распахнулись, из глубины вышел человек в простой одежде конюха, ведя за собой величественную чёрную лошадь. При первых лучах солнечного света, проникающих во двор, шерсть животного засияла глубоким, бархатным блеском, словно омыта чернилами самой ночи. Голос лошади, мягкий и мощный одновременно, прозвучал низким ржанием, приветствующим новый день.
Каждое движение этой громадной лошади было исполнено достоинства и уверенности. Её голова была гордо поднята, глаза смотрели вперёд с непоколебимой уверенностью, а грива и хвост, словно чёрные водопады, плавно колыхались в такт шагам. Ноги, мощные и сильные, ступали легко и уверенно.
Как только солнечные лучи коснулись её гладкой шерсти, лошадь резко вскинула голову, издавая громкое, грозное ржание, которое эхом прокатилось по всему двору. Её глаза вспыхнули диким огнём, а мышцы напряглись, готовые к действию. Конюх, крепко державший поводья, почувствовал, как мощь животного пульсирует через кожу его ладоней.
Неожиданно лошадь встала на задние ноги, вытянувшись в полный рост. Её передние копыта взметнулись вверх, сверкая на солнце, а грива и хвост взметнулись, словно крылья огромной птицы. В этот момент она казалась настоящим символом необузданной стихии, готовой разорвать любые цепи, что пытались её сдерживать.
Придворные, собравшиеся во дворе, замерли в изумлении и страхе. Конюх, опытный и знающий характер своей подопечной, крепко удерживал поводья, стараясь успокоить разбушевавшуюся лошадь. Он говорил ей тихие, успокаивающие слова, но в глазах лошади всё ещё пылал огонь. Казалось, что она готова в любой момент сорваться с места и помчаться прочь, не обращая внимания на окружающих.
Антуан Теодор де Ренье был известен как человек, хорошо разбирающийся в этих благородных животных. А потому он не мог отвести взгляда от удивительной красоты лошади:
— Настоящее сокровище... — с придыханием произнёс он. — Такая кобыла стоит целое состояние. Интересно, кому она принадлежит?
Генрих внимательно присмотрелся к животному. Седло из чёрной кожи, уздечка с украшениями из серебра, чёрная бархатная попона, расшитая фиолетовым шёлком и серебром. Владельца было несложно угадать.
— Кажется, я знаю, кто её хозяин, — ответил молодой правитель, — вернее, хозяйка. Даже в вопросе амуниции эта женщина себе не изменяет.
Антуан продолжал восхищённо рассматривать животное, которое никак не хотело подчиняться воле конюха:
— Я готов отдать за неё все свои деньги...
— У тебя их и так нет, — усмехнулся Огюст. — А потому расслабься. Но чёрт возьми, маркиза, верно, сказочно богата, а, Ваше величество? — он шутливо толкнул Генриха локтем в бок.
— Не жалуюсь, — спокойный голос женский голос раздался за спинами мужчин, от чего те синхронно вздрогнули и обернулись. — И Росинка не продаётся.
Маркиза де Грамор, верная себе, надела чёрное, с редкими фиолетовыми вставками, полностью закрытое платье, покрытое от подола до воротника тонкой серебряной вышивкой. На поясе, как и всегда, висел стилет. Фиолетовое перо украшало чёрный берет. В руках она сжимала кожаные перчатки. Мари стояла позади своей госпожи. Спокойным взглядом рыжеволосая красавица смотрела прямо перед собой, на свою лошадь. Увидев хозяйку, животное снова заржало и поднялось на дыбы, всем демонстрируя свой бурный нрав.
— Но откуда она у вас? — не унимался барон де Ренье.
— Подарок от мужа, — девушка прикрыла веки. — Покойного, — сказав это, она прошла между мужчинами прямиком к своей кобыле. Они проводили её взглядами.
Когда девушка подошла к лошади и погладила её по мускулистой шее, животное тут же успокоилось. Будто минуту назад оно не пыталось вырваться из крепких рук конюха.
— Что? Как? — удивился Антуан. — Как она с ней справляется?!
— Маркиза — дама не промах. Сильная женщина. Сильная и опасная. Будь с ней осторожен, Генрих, — граф Огюст Эмиль де Ларош положил руку на плечо друга.
— Сам разберусь, — молодой правитель сбросил руку своего товарища.
Конюх уже ушёл, передав животное хозяйке, и Хельга нежно гладила гриву своей лошади, чувствуя под пальцами мягкую шерсть. Она была погружена в свои мысли, когда услышала шаги за спиной. Обернувшись, она увидела Генриха, который быстро приближался, держа в руках кожаные перчатки.
— Она такая спокойная рядом с вами, — проговорил молодой человек, встав рядом с маркизой.
— Росинка очень меня любит, — девушка погладила мускулистую шею лошади.
Та довольно фыркнула. Но что-то привлекло её внимание. Она опустила голову вниз, и Генрих, увлечённый обворожительной дамой, почувствовал, как что-то дёргает её за край изумрудно-зелёного плаща. Он дёрнулся сторону от своенравной кобылы. Хельга искренне и заливисто рассмеялась:
— Удивительно, как вы нравитесь всем моим животным, — девушка взяла у своей служанки крупное красное яблоко и протянула его лошади. Росинка с удовольствием приняла лакомство, забыл о чужой одежде.
— Для меня важнее, нравлюсь ли я их хозяйке, — он пристально посмотрел в женские глаза, словно пытаясь прочесть её мысли.
С лёгкостью и грацией прыгающей кошки Хельга без всяких усилий поднялась на спину высокой лошади и поудобнее устроилась в седле:
— Это не имеет значения. Вы уже принадлежите другой, — она бросила взгляд куда-то за спину Генриха и тронула бока кобыла, направив её к чалому мерину графини фон Нибин.
***
Королевский кортеж медленно двигался вдоль главной улицы города, окружённый толпами народа. На каждом шагу раздавались крики радости и восторга, люди махали руками, бросали цветы под копыта лошадей. Дети бежали рядом с каретами, стараясь поймать взгляд знатных особ, а взрослые поднимали над головами маленькие флажки с гербом королевства.
Вся эта атмосфера праздника и веселья казалась странной, неестественной и напоминала пир во время чумы. На улицах, по которым проезжали придворные, ещё лежали тела убитых людей, а живые почему-то радовались, не обращая на них никакого внимания. Феи, ехавшие следом за королевской каретой, время от времени не могли скрыть своего непонимания.
Иногда из весёлой толпы слышались глумливые шуточки и оскорбительные фразы в сторону молодого правителя юга Генриха де Вандома. Но тот держался с большим достоинством, старательно делая вид, что не замечает глумления черни. Один из горожан при его приближении повернулся к процессии спиной, нагнулся вперёд и снял свои партки, демонстрируя свою задницу, покрытую прыщами и волосами. Хельга заметила, как у дворянина заходили желваки, взмахнула длинными пальцами, будто поправляет волосы, и наслала на шутника дурноту. Потеряв равновесие, простолюдин упал лицом в грязь, чем вызвал смех стоявших рядом людей и улыбку на лицах придворных.
Постепенно кортеж покинул пределы города и направился к лесу. Деревья, окутанные зелёной листвой, словно склонились перед величием королевской процессии. Птицы щебетали, приветствуя гостей, а солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев, освещая путь. Лошади ступали мягко, их копыта едва касались земли, покрытой мягким мхом и травой.
Маркиза де Грамор, сидя верхом на своей чёрной лошади, внимательно осматривала окрестности. Хотя её внешность оставалась безмятежной, внутри неё нарастало чувство тревоги. По мере продвижения кортежа к месту празднества, её чуткий нос начал улавливать странный, неприятный запах, который становился всё более ощутимым с каждым шагом.
Запах был тяжёлым, густым, с нотками гнили и сырости. Он напоминал что-то давно забытое, что-то зловещее, от чего мороз пробегал по коже. Рыжеволосая маркиза напряглась, её пальцы крепче сжали поводья, а карие глаза сузились, пытаясь разглядеть источник этого запаха.
Сначала она попыталась убедить себя, что это просто игра воображения, но с каждым мгновением тошнота усиливалась. Ей стало трудно дышать, и она начала чувствовать лёгкое головокружение. Казалось, что этот запах проникает внутрь, отравляя её сознание, вызывая неприятные воспоминания и страхи.
— Ты в порядке? — графиня фон Нибин с тревогой обратилась к своей подруге. — На тебе лица нет.
— Дурно отчего-то, — маркиза отогнула воротник платья в сторону. — Наверное, платье душит.
— Держись, скоро приедем, — попыталась поддержать Фрейя.
По мере того, как кортеж приближался к месту празднества, напряжение в груди маркизы становилось почти невыносимым. Она почувствовала, как холодный пот выступил на лбу, несмотря на прохладный ветерок, дувший с леса. Внутренний голос настойчиво повторял одно и то же: «Что-то идёт не так...»
Маркиза поняла, что дело не в простом недомогании. Этот запах был знаком ей, но откуда? Почему он вызывал такую реакцию? Она заставляла себя оставаться спокойной, но страх постепенно овладевал ею. Она знала, что что-то не так, что впереди её ожидает нечто ужасное.
Когда кортеж приблизился к месту празднества, маркиза, преодолевая слабость, спешилась с лошади. Её шаги стали неуверенными, а дыхание прерывистым. Запах стал ещё сильнее, и она осознала, что источник находится совсем близко. Страх охватил её тело, и она приготовилась к тому, что должна была увидеть и подняла голову.
Её взору открылась поистине ужасающая картина. Огромная каменная виселица возвышалась над лесной поляной. Каждый из четырёх её этажей был занят оставленными телами повешенных. Чёрные вороны с громким карканьем перелетали с одного трупа на другой, задевали крыльями висящие цепи, чей похоронный звон разливался по окрестностям.
Маркиза де Грамор стояла, застыв на месте, её глаза широко раскрылись от ужаса. Жуткая картина перед ней буквально парализовала её волю. Странный запах, который преследовал её весь путь, теперь стал невыносимо сильным. Внезапно одна из придворных дам, проходившая мимо, тихо вскрикнула, указав на кровь, стекавшую из носа девушки.
Хельга почувствовала, как головная боль стала усиливаться, накатывала волнами, словно молот, бьющий по черепу, и её колени подкосились. Её желудок скрутило так сильно, что даже мысли о том, чтобы подняться, исчезли. Через мгновение содержимое желудка вырвалось наружу, и Хельга почувствовала себя еще слабее. Но в этот момент что-то изменилось. Магия, которая всегда жила в ней, ощутила угрозу для своей хозяйки и начала действовать самостоятельно. Внутри нее началась борьба между телом и духом, которую она не могла контролировать. Энергия, обычно скрытая и послушная, вдруг начала бушевать, разрываясь изнутри, стремясь вырваться наружу.
Фрейя и Мари, обеспокоенные состоянием маркизы, опустились рядом с ней на зелёную траву. Фиолетовые всполохи, появившиеся вокруг пальцев Хельги, грозили открыть их тайну всему двору. Нужно было срочно что-то предпринять. Фея и фамильяр переглянулись. Выход был только один. Быстрыми и чёткими движениями девушки сомкнули вокруг тонких запястий металлические браслеты. Магия оказалась заблокированной.
Однако напряжение последних минут оказалось слишком велико для истощённого организма маркизы. Потеряв последнюю каплю сил, Хельга закрыла глаза и медленно опустилась на землю, потеряв сознание.