Глава 5. Помолвка
Светловолосая ослабляла затяжки своего корсета, стоя перед балконом, абы понимать, правильно ли пальцы выполняют свое дело. И все же, от волнения ее ладони вспотели настолько, что указательный палец, удерживающую затяжку, соскользнул с метала.
На третьем фаланге выступила дорожка крови, которая в тот же миг исчезла, как только Пак поднесла свой палец к губам. Вкус крови ей не был в новинку, скорее она даже осознанно облизывала рану, что вошло в ее привычку после жизни в Швейцарии.
— Может, помочь? — уверенно подошла шатенка к девушке чуть ли не в плотную, выбивая Розанну из сосредоточенности.
Глаза устремились на Ким, а пальцы продолжали пытаться расстегнуть затяжку. И, наконец, послышался щелчок открытия.
— Уже все.
— Как ты объяснишь Адаму о произошедшем? — сажаясь на край кровати, поинтересовалась Дженни.
— Не знаю... — оставляя лежать корсет на рабочем столе, Пак завалилась на кровать рядом с сидящей шатенкой. Расставила руки, глядя в потолок. — Вряд ли он будет ругаться, как отец..
Ким тяжко вздохнула. Наверное, сейчас все было нормально. Все под контролем. Дженни, судя по всему, просто проигнорировала внезапное действие со стороны Розэ, когда та схватила ее за руку, чтобы сбежать с ней в комнату так, будто два влюбленных подростка. Ну, а Пак, аналогично, сделала так же. Сделала вид, что ничего не произошло. Да и собственная совесть не давала сделать какой-то встречный шаг. В плане — загрызла она бедную Розанну, что той стало уж слишком стыдно приносить свои извинения или оправдания. Это не было такой уж и большой проблемой, правда? Вскоре состоится ужин, куранты часов пробьют 19:00, — и следа Ким здесь не останется. Так или иначе, на этот уморительный, изнурительный день.
Ведь, как обычно, такого рода дни ей всегда давались с трудом, где стоит встречать новых гостей в своем убежище, поддерживать с ними разговор, да и вообще хоть как-то контактировать.
А здесь еще и такая «чикса», которая заставила светловолосую знатно попотеть во всех смыслах. Да настолько, что Розэ стала задаваться вопросом, почему ее брат не типичный Голливудский гей, которому стоило бы привести в дом явного достойного соперника для Ким: юнца с типичной, классической прической комбовера, идеально зализанной набок гелем, с четким боковым пробором; с джинсами прямого кроя и серьгами в мочках ушей.
Это вам не хухры мухры — быть сестрой светловолосого, голубоглазого парня в высшем обществе. Рано или поздно, это должно было произойти, но, черт возьми, Розанна и не догадывалась, что это произойдет в такой скверный момент ее жизни. И тогда ей уж точно придется строить из себя паиньку-сестру, подающую пример едва ли не всему гребенному Лондону.
Раздумывала Пак над всем этим еще не пять минут до ужина, а возможно, все двадцать пять. И невзирая на то, что девушка открыла замок, чтобы выпустить Ким для марафета к приему пищи, сама она из комнаты не сделала ни шагу. Правда. По простой причине: отец.
Обычно в патриархатских семьях женщина считалась неким объектом без права голоса и тем, кто мог бы часами стоять за кухонным столом и готовить еду для всей семьи. В 21 веке, конечно же, женщины уважались в округах Великобритании, англоязычных странах, и других континентах, но высшее общество Великобритании никогда не подвергалось изменениям в своих устоях. Здесь все следовало вековым обычаям и традициям: труба для курения, свежая пресса, кофе с утра, библиотека в кабинете, старые картины.
Розэ сжала виски́, стоя перед зеркалом и пытаясь осмотреть свой костюм к ужину со всех ракурсов. Минутная стрелка часов показала ровно пятьдесят минут, прежде чем в дверь успели постучаться.
— Кто там?
— Это я, Адам, — сказал парень, который через мгновение оказался в комнате. — Ты каталась на Леди с Дженни? — нейтральным тоном спросил тот, закрывая за собой двери.
— Ты пришел сюда, чтобы отчитать меня?
— Розэ, ты должна понимать, что это не шутки. Ты не в том состоянии, чтобы кататься...
— Я знаю! Мы катались шагом! На мне был корсет, в чем проблема?
— Я понимаю, но в следующий раз это может закончиться печально! Что-то пойдет не так, и все! Розэ!
— И все? Что «И все»?
Младшая еле сдерживала слезы, чувствуя, как ее уши обретают красный оттенок. У нее не было желания спорить или ругаться, не было желания выходить из своей комнаты и снова видеть эти лица, которые видела на протяжении всей своей жизни. Не было ни настроения, ни каких-либо моральных сил.
— Просто.. пожалуйста, не делай этого ради себя же. Папа волнуется за тебя, как и все мы...
— Как тебе Дженни? — резко изменив тему, поинтересовался блондин.
Но Розэ по прежнему молчала. Только через несколько секунд она решилась ответить дрожащим голосом.
— Нормальная.
— Нормальная? То есть?..
— Она довольно хорошая, — тихо всхлипнула девушка.
— Я рад, что вы поладили.. Знаешь, она сильно волновалась перед встречей с тобой... Как и ты, да?
Пак кивнула.
— Еще.. Я хочу сделать кое-какое объявление за ужином... Просто так, предупреждаю, — Адам, открывая двери, вышел из комнаты, даже не сказав ничего напоследок.
Еще несколько минут у Розэ было, чтобы привести себя в порядок и выйти в столовую без единого намека на слезы. Кое-как, пудра, которую Розанне подарила мама на ее 25-ое день рождения, проведенное в клинике, спасла положение, но глаза — никогда не лгут. Они показывают все, что человек переживает и чувствует. Все внутренние противоречия и споры.
— Все хорошо, милая, — кивнула миссис Пак, слегка коснувшись талии своей дочери, стоило ей спуститься на первый этаж.
Ровно в 18:00 вся семья была в сборе, собравшись за прямоугольным столом, покрытым белой скатертью. Как по традиции, мужчина, владелец дома, открывал вечернюю рутину: Его речь — закон.
— Я рад видеть всех вас здесь, за одним столом, — голос мистера Пак звучал уверенно и величественно, как всегда. Он медленно поднялся, держа бокал вина в правой руке. — Особенно рад видеть тебя, Розанна. Твое возвращение домой — это как луч света для нас всех. Мы долго ждали этого момента, и я уверен, что он означает начало новой главы в нашей жизни.
Розэ опустила глаза в тарелку, стараясь не встречаться с отцовским взглядом. На её тарелке лежал идеально приготовленный филе миньон с соусом из красного вина и гарниром из свежих овощей, что на данный момент казалось чем-то вроде бумаги. Простой, не имеющей вкуса вещью.
— Мы все рады, что ты восстановилась и теперь снова с нами, — продолжал Кеван, переводя взгляд на свою жену, которая одобрительно кивнула. — Но, дорогая, я хочу попросить тебя быть осторожной. Избегай неприятностей. И, пожалуйста, не садись больше на лошадь, пока не будешь полностью уверена в своих силах.
Казалось, эти слова повисли в воздухе. Взгляд Кевана скользнул по собравшимся, пока Розэ молчала, кусая губу и машинально разрезая мясо на мелкие кусочки. Она не подняла головы, просто кивнула, будто принимая этот безмолвный приказ.
Вскоре разговор за столом сменился более легкими темами. Миссис Пак завела речь о благотворительном вечере, который планировался в их доме. Ким рассказывала о своей последней поездке в Италию, упоминая романтические вечера под тосканским небом. Она выглядела спокойной, но сосредоточенной, периодически кидая взгляды на Адама, который казался особенно задумчивым в этот вечер.
Но когда основные блюда были съедены, Адам медленно встал, взяв бокал.
— Если позволите, я тоже хочу сказать несколько слов, — начал он с легкой улыбкой. — Розэ, твое возвращение для нас многое значит. Мы скучали по тебе, по твоей энергии, по твоим... Порой безумным идеям. И надеюсь, ты снова найдешь здесь своё место и почувствуешь себя как дома. Не как раньше, а уже с новыми силами и вдохами.
Розэ подняла глаза и слегка улыбнулась брату. Эти слова были теплыми, но казалось, словно несколько поддельными.
— И главное... — продолжил Адам, делая паузу, чтобы взглянуть на Дженни. Его рука почти незаметно прикоснулась к её плечу. — Мы с Дженни, конечно же, всё тщательно обдумали и решили... Пожениться.
Все замерли. Глаза Пак старшего немного расширились, но он быстро взял себя в руки, кивнув одобрительно. Эмили всплеснула руками, восхищенно улыбаясь.
Розэ сжала ладонь в кулак, зацепив ногтями кожу своей ляжки даже через ткань штанов. Её взгляд метнулся к Дженни, которая казалась абсолютно спокойной и уверенной.
«Вот и все...»
Девушка не могла находится больше ни секунды в помещении. Ее дыхание участилось так, словно внутри что-то сжимало ее сердце с мощнейшей силой.
— Прошу прощения, должна вас ненадолго покинуть.
Убегая по коридору, ноги подкашивались, стены вокруг расплывались, в глазах темнело, блондинка не нашла выхода лучше, чем выбежать на балкон в зале второго этажа.
Вечерний вид поместья; из балкона простиралось безмятежное поле, огражденное изгородью; еле видная бордовая крыша конюшни кинулись девушке в глаза, прежде чем она присела на корты, глубоко вдыхая свежий, но холодный воздух ноября.
Недосказанная слеза, выпущенная из глаза, в мгновение ока стала ледяной. Было ли то воображение Розанны, была ли то галлюцинация, только Богу было известно... Кожа лица обветривалась ветром, а мурашки резко пробежали по телу, стоило ей полностью опуститься на пол, скользя спиной по стене.
Она и понятия не имела, сколько времени прошло с того момента, как ветер поглотил ее здесь, сидящей на полу балкона, хватая морозный воздух ртом в попытках прийти в себя.
— Розэ... Что ты здесь делаешь?..
Глаза устремились на персону, нашедшую Пак здесь, заставшую ее врасплох.
— Ничего. Я скоро прийду...
— Скоро? Здесь, черт возьми, так холодно, пойдем сейчас же! — она попыталась коснуться руки Пак, но тут же получила отказ.
— Проваливай отсюда, Дженни, — поднялась с места Пак. — Пожалуйста, — произнесла она с задержкой и некой злобой.
— Ты серьезно это сейчас?..
— Оставь меня в чертовом покое!.. Думаешь, что если вышла замуж за Адама... — она издала небольшой вздох, напоминающий насмешку и содержащий весь абсурд ситуации, — то все можно?
— Ты злишься на меня из-за брака? Из-за того, что мы просто любим друг друга?
Пак кинула взгляд на лицо Дженни, смотря на него полными глазами отвращения и злости. Не раздумывая ни секунды, она стремительно обхватила ладонью шею шатенки, прижав её к холодной стене с такой силой, что Ким с глухим стуком ударилась спиной.
— Ты не любишь его! Ты... Не любишь его!
Она говорила эти слова в своей же попытке отрицать правду. Она говорила это для того, чтобы заставить саму себя поверить в это, внушить это себе и думать, что это так.
Глаза Ким сверкнули в полумраке. Они издавали страх. Они издавали полнейшую тревогу во тьме и заставляли смотреть в них через сплошную боль...
— Отпусти меня, Розэ...
— Скажи, что ты не любишь его, Дженни! — на коже остались несколько мокрых дорожек, а пальцы дрожали на теплой коже Ким.
Она хотела кричать, хотела разбивать кулаки в кровь, хотела рвать на себе одежду. Хотела делать все, что не подлежало поведению девушки высшего общества. И просто для того, чтобы услышать несколько чертовых слов:
— Я.. не люблю его.