Глава 18
Липким взглядом провожаю широкоплечую фигуру и золотой выстриженный затылок.
Варвар.
Улыбаюсь.
Я уже тоскую без него. Он даже на двадцать метров не отошёл.
Провожу щекой по плечу, прикрыв глаза. Всё ещё чувствую на ней его сухую грубоватую ладонь. Вижу его улыбку, его точёные черты, светлые волосы. Слышу его голос. Низкий и твёрдый.
Любимый мой…как я жила без тебя?
Открываю глаза и смотрю на свою маму.
Она смотрит на меня так, будто впервые видит. Будто хочет перекреститься.
Краснею от макушки и до пяток. Уши мои горят. Меня будто голую выставили на всеобщее обозрение.
Я сама себя не узнаю
Только что на её глазах здоровенная лапа Данила Милохина схватил меня за задницу и, как следует, потискала.
Нахал.
В груди что-то щекочет.
Я вела себя, как глупая курица. Льнула и тёрлась об него, разговаривая тонким дурацким голоском.
Смотрим друг другу в глаза.
Я начинаю нервничать, ожидая чего угодно, прежде всего, давления. Мне нужно пройти через это. Я бы хотела, чтобы Даня был рядом…но, теперь я и сама могу справиться, потому что знаю, что мы вместе против всех. Я не одна.
Её вопрос заставляет меня покраснеть ещё больше, хотя, куда уж больше?
— Вы предохраняетесь?
Это всё, что её интересует?
Это так очевидно?
То, что мы с ним…
Мы…
Постоянно занимаемся сексом?
По животу разливается тяжесть, оседая влагой на белье. Между ног покалывает и сжимается.
Прочищаю горло и смотрю на стену за её спиной.
Я не видела её чуть больше двух недель. Чуть больше двух недель назад я не знала о том, что в мире существует Даниил Милохин. То была какая-то другая «я». Спящая, если хотите. Живущая процентов на восемьдесят, а не на сто.
Мама абсолютно такая же, какой была в последнюю нашу встречу. Это она. Уважаемая женщина. Мать-одиночка, вырастившая и воспитавшая меня такой, какая я есть.
Я люблю свою маму.
Но, даже с ней я не стану делиться.
Вообще ни с кем не стану.
Это что-то настолько драгоценное и личное. Что-то только наше с ним. Только он и я. И больше никто.
— Эмм…куда хочешь сходить? — игнорируя её вопрос, улыбаюсь я. — Может, на колесе прокатимся?..
Она некоторое время молчит, а потом…начинает плакать!
Сначала я даже не поверила, раскрыв рот.
Моя мама никогда не плачет…
Как и я…
Один всхлип. Потом второй. Потом третий.
Её губы сжимаются, нос морщится. Хватая со стола салфетку, она прячет в ней лицо и начинает дрожать и скулить.
— Мамочка! — кричу, вскакивая и обегая стол, забывая о Дане и обо всём на свете!
Опускаюсь рядом с ней на колени и обнимаю трясущиеся плечи.
Я в шоке!
Китайцы за соседним столиком пялятся на нас, переговариваясь на тарабарском.
Моё сердце колотится от волнения.
Что такое с нами всеми творится?!
— Я…жживу ттолько ддля теббя… — слышу её приглушённый салфеткой голос. — Ппожалуйсста, нне заббывай, ччто у тебя есть мать.
Я чувствую ком в горле, когда осознаю суть её претензии.
— Не забуду никогда… — обещаю хрипло, прижимаясь лбом к её плечу. Я тоже начинаю всхлипывать, потому что меня переполняют эмоции. Начинаю тараторить, закрыв глаза. — Я люблю его…мамочка…так его люблю…он такой…он такой умный, такой нежный, такой самодостаточный…я не думала, что так бывает…я без него умру…так его люблю…
— Дурочка… — плачет она пуще прежнего.
О, какой кошмар…
Почему мы плачем?
Вытираю дрожащей рукой слезу со своей щеки.
Опускаю другие его качества, навроде наглости, капризности, сексуальности и сводящей меня с ума мужественности. О его поцелуях тоже умалчиваю. О том, что у него сорок пятый размер ноги тоже молчу. И о том, что вчера он познакомил меня с подчинением. О том, что я ему слепо доверяю. И о том, с каким голодом он смотрел на меня, когда я целовала его колено.
— Ох… — всхлипывает мама, тряся головой. Поднимает на меня залитое слезами лицо и смотрит с такой тоской, что мне становится тяжело дышать. Смотрю в ответ с мольбой, молчаливо прося понять и принять то, что я больше ей не принадлежу.
Нас уже не двое против всех. Но, мы и не сами по себе.
— Вот… — говорю быстро, сжимая её пальцы в кулак. — Это ты! — Накрываю её кулак своими ладонями и прижимаю его к губам. — А это мы.
Мама грустно смеётся.
— Подхалимка…
Улыбаюсь, сглатывая.
Она проводит рукой по моим волосам, шмыгая носом. Нежно, до невозможности. Материнская любовь — это самая постоянная величина на свете.
— Ты красавица и умница. — Сообщает мне моя мама дрожащим голосом. — И у тебя всегда есть я, не забывай.
Киваю, снова целуя её руку.
Это…самая простая и важная вещь, из всех, что я от неё слышала.
Мы гуляем по городу до самого вечера. Болтаем о том, о сём. Она больше ни о чём не спрашивает. Я не знаю, почему. Просто не спрашивает и всё.
Я не знаю, когда увижу её снова. Наверное, в сентябре.
Усаживая её на поезд, я думаю о том, что сегодня будто стала чуточку старше. Будто стала ценить то, что до этого принимала, как должное.
Я даже не спешу звонить Дане, желая немного побыть одна.
Бреду по мосту вдоль реки, обняв себя руками, и смотрю на горящий огнями город.
Я думаю о том, какой непредсказуемой бывает наша жизнь. О том, как она может в миг измениться. Люди меняют жизни друг друга. Входя в них…или уходя из них…
Сейчас я как никогда ясно осознаю, чего хочу.
Я хочу ЕГО.
И для этого мне придётся перевернуть свою жизнь. В какой-то момент уехать из родного дома, возможно, навсегда. Наверное, раньше я не до конца это понимала, ослеплённая своими эгоистичными желаниями. Цифра «четыре» уже не так терзает меня. Я буду ждать его столько, сколько нужно. Он главное, что случилось со мной в жизни. Сейчас мне кажется, что он весь мой мир. Единственное, чего я хочу — это быть всем миром для него, но, такое вряд ли возможно. Мир Данила Милохина слишком огромный и разнообразный, чтобы я могла его заполнить.
Но, я не буду любить его наполовину. Буду любить всей собой. Потому что уверена на сто процентов — это именно то, что ему нужно.
Тёплый ветер играет моими волосами.
Я медленно вхожу в новую фазу своей жизни.
Фазу, под названием Даниил Милохин.
Набирая его номер, оставляю за спиной всё, что было «ДО». Все страхи и сомнения. Не смеши, какие сомнения? Ладно, просто страхи.
— Цыплёнок, где ты? — вздыхает Даня на том конце провода, не дав мне слова сказать. — Время видела?
На заднем плане у него вакуумная тишина. Делаю вывод — он за рулём.
— Жду тебя, — тихо говорю я, упираясь локтями в каменный бордюр.
— Где ты меня ждёшь? — уточняет мой любимый голос.
— На…эммм…мосту… — говорю я, оглядываясь на оживленный трафик.
— На каком? — терпеливо спрашивает он.
Объясняю ему, как попала сюда.
— Понял. Щас подъеду. Стой на месте, я недалеко.
— Скорее… — прошу его искренне. — Я соскучилась по колечку…
Слышу его мягкий смешок и довольно лыблюсь.
Пожалуйста, скорее забери меня…
Я уже нагулялась.
— Ага, ща подвезу, потерпи.
Смеюсь.
Он подъезжает через пятнадцать минут. Его Мерседес пробирается по крайнему правому ряду, сверкая агрессивными яркими фарами. Тормозит напротив. Загорается аварийка. Вижу, как Даня перегибается через пассажирское сидение, открывая мне дверь изнутри.
Запрыгиваю в салон и смотрю на него.
Он тоже смотри, упёршись одной рукой в руль. Такой же свеженький, как и восемь часов назад, только одет он в белую футболку и чёрные шорты. Его точёный подбородок покрыт светлой щетиной. Голубые глаза пристально изучают моё лицо.
— Поцелуй меня. — Прошу его тихо.
Уголок его губ дёргается.
Он ставит локоть на бардачок и раскрывает ладонь. Тут же подаюсь вперёд и кладу в неё свою щёку, прикрывая глаза. Ладонями обхватываю его запястье. Мне нужно держаться за него. Необходимо.
Его палец чертит по моей коже круги.
Чувствую его запах. Чувствую его дыхание на своём лице.
Тёплые мягкие губы касаются кончика моего носа. Моей брови. Моей скулы.
Так нежно.
Я плавлюсь от счастья и вздрагиваю, когда они касаются моих губ.
Сначала медленно. Спокойно. Прихватывают и выпускают. Потом снова прихватываю, и снова выпускают. Потом я чувствую его язык. Влажное касание на своей нижней губе. Давление, от которого сжимаю бёдра. Он раскрывает мои губы своими и проскальзывает внутрь, склоняя мою голову на бок.
— Ммммм… — тяну, жмурясь.
Рука на моей щеке напрягается, зарываясь в волосы на затылке.
Он находит мой язык своим и втягивает меня в восхитительный танец. Такой глубокий. Такой горячий.
Голова идёт кругом.
Ещё…
— Ммммм… — тянет Даня, шумно вдыхая через нос, и разрывает поцелуй, упёршись своим лбом в мой лоб. — Чего так долго? — спрашивает он устало.
— Ты скучал?.. — шепчу я, слушая его дыхание.
— Хотел уже сам звонить. Гулёна, блин.
Довольно улыбаюсь.
— Голодная?
— Угу.
Его пальцы щекочут меня за ушком. Наши лица так близко. Я не хочу открывать глаза. Мне так хорошо.
— Люблю тебя… — шепчу ему.
— И я тебя. — Отвечает он вдруг.
— Аааа?.. — распахиваю я глаза.
— Бэ. — Бросает Даня, проводя кончиком своего прямого аристократического носа по кончику моего дурацкого острого носа.
— Даня! — Требую, отстраняясь и заглядывая в его лицо.
— Че? — Ворчит он, беря мою правую руку в свою.
Разминает своими пальцами мой безымянный палец. Проводит ими вниз, потом вверх, разглядывая мою руку. Сосредоточенный и хмурый.
Моё сердце ускоряется.
Смотрю на наши руки. На его большую и мою маленькую.
Он лезет в карман шорт, не выпуская её, и достаёт оттуда…кольцо.
Вот так просто!
Берёт и надевает его мне на палец, делая глубокий вдох. Его грудь поднимается и опускается. Он прячет от меня свои глаза, наблюдая за собственными манипуляциями. Так внимательно, будто там конкурсное кино показывают! Очень упрямый на вид!
— Ты…кхм…ничего спросить у меня не хочешь? — требую, захлёбываясь воздухом.
— Не. — Отвечает этот нахал, протягивая руку и пристёгивая меня.
Спокойно врубает поворотник и плавно трогается, положив мою ладонь себе на бедро и накрыв её своей. Вернее, припечатав.
Я улыбаюсь, пряча лицо в волосах. Под моими пальцыми каменные мышцы его бедра. Над ними тепло его ладони.
Смотрю на гордый профиль, откинув голову на сидение.
Он смотрит вперёд.
Вытягиваю перед собой правую руку и растопыриваю пальцы.
— А…побольше камня не было?.. — спрашиваю его сипло.
— Боялся, что ногу отобъёшь. — спокойно бросает Даня.
***
— …после матча будет награждение, так что сиди и жди меня, — командует Даня, таща меня за руку по парковке СК. — Я сам за тобой приду. — Серьёзно объявляет он, закидывая на плечо здоровенную спортивную сумку.
Пытаюсь подстроиться под его шаги, глядя под ноги.
Звучит волшебно.
Я очень послушная.
Очень тихая и довольная.
На мне его майка. В смысле, одна из его маек. С его номером и фамилией (Юлия Милохина, я уже говорила, как мне это нравится?). Она мне почти по колено. Пришлось надеть под нее собственную майку и чёрные спортивные велосипедки.
Ему понравилось. Он капризничал, прося меня повернуться то задом, то передом, то боком.
Он сегодня вообще ворчливый. Я думаю, он волнуется, потому что сегодня его последняя игра в составе ЦСКА, с которым его многое связывает. Целые годы. Его волнение передаётся и мне. Я понимаю, как это важно для него.
Сегодня воскресенье.
Я уже два дня как помолвлена с самым потрясающим мужчиной на свете. Живу в его жизни. Сплю в его постели, окружённая им. Защищённая. Так я себя чувствую. В безопасности. Я не знаю, понимает ли он сам, что внушил мне это?
Кажется, его это не напрягает и не тяготит.
У него на голове красно-синяя бейсболка. У меня такая же. Насколько я поняла, по жизни мне придётся болеть не за клуб, а за одного единственного игрока, потому что менять он их будет часто.
Я сказала по жизни?
О, даааааааааа!
Мы же вместе. «Мы» — это мой кулак, прокачанный на двести процентов за счёт его кулака.
— Дашь мне автограф?.. — кокетничаю, пока Даня пропускает меня вперёд, придержав дверь рукой над моей головой.
— Если ты со мной трахнешься. — Совершенно спокойно бросает он, глядя перед собой и кивая охранникам в будке.
— ЗА АВТОГРАФ?! — изумляюсь я, выворачивая голову.
Ну и расценки!
— А чё? Я на дороге не валяюсь. — Подталкивает он меня к вертушке.
— Обойдусь. — Фыркаю, протискиваясь через металлический турникет.
Даня проходит следом, подняв вверх свою сумищу.
Жду его, осматриваясь.
В коридоре пусто, эхо его шагов растекается по стенам и потолку.
Он подходит ко мне и опускает сумку на пол. Переворачивает мою бейсболку козырьком назад и кладёт ладони мне на плечи. Поднимаю подбородок, глядя на него, и вспоминаю день, когда оказалась в этом коридоре впервые.
Тогда он даже не взглянул на меня, чем сильно разозлил. Он был с отвратительной Рыжей Светой. Они были близки в тот день?
О, заткнись!
Кладу руки ему на грудь и встаю на носочки.
Даня приседает и обхватывает мою талию руками, прижимая к себе. Вытягиваюсь вдоль его тела. Мои ноги болтаются. Обнимаю его шею и прижимаюсь носом к его щеке.
Делаю глубокий шумный вдох.
Она гладковыбрита и пахнет кремом для бриться. Он трётся своим носом о мою щёку и тоже вдыхает.
Растекаюсь в улыбке.
— Наваляй им там…трандюлей… — напутствую ему, целуя тёплую кожу под своими губами.
Даня тихо смеётся, зарываясь лицом в мою шею.
— Это не хоккей, Цыплёнок.
— ДА?! — кривляюсь я. — Хорошо, что сказал…
Даня опускает руку и сжимает ею мою попу в наказание. На самом же деле мы оба теперь в курсе, что это моя эрогенная зона. Ему достаточно вот так помять её, возможно пару раз поцеловать мои губы и нагло пошарить у меня во рту языком, и я уже хочу его. Потея, краснея и намокая.
— Уже заводишься? — юродствует он, щекоча своей улыбкой мою кожу.
Это ужасно, когда кто-то знает твои слабые места.
— А ты?.. — Спрашиваю любезно, надавливая бедром на его пах.
Блин.
У меня самой от этого по животу пронёсся ветерок и дрожь.
— Поаккуратнее… — ворчит мой любимый мужчина, бодая меня своим носом. — Совсем ты распустилась.
— В смысле, стала распутной?
— В смысле, можешь по жопе схлопотать.
Дую губы, заглядывая под козырёк его бейсболки, чтобы он это видел.
Его губы улыбаются. В уголках глаз собрались морщинки.
Когда он улыбается, я залипаю.
Смотрим друг другу в глаза.
Слышу, как хлопнула входная дверь и смотрю на неё поверх его плеча.
Два огромных парня проходят через турникет.
Один огромнее другого.
Они болтают, но замолкают, когда видят нас. Даня ставит меня на ноги и оборачивается. Они косятся на него настороженно. Оба. Хмм…что за дела? Смотрю на своего армейца. Он теряет к ним интерес и возвращает его мне.
Убирает пальцем повисшую на моей реснице волосинку и спрашивает, заглядывая в моё лицо:
— Сама дорогу найдёшь?
Послушно киваю.
— Там сегодня будут мои родители. — Сообщает он шокирующую новость. — Я вас после игры познакомлю. Пока тихонько посиди и не высовывайся.
Ого…
Его родители…
Я наслышана.
Начинаю волноваться.
Он опускает голову и оставляет на моих губах лёгкий поцелуй. Обнимаю его щёки, чтобы он поцеловал ещё.
Не хочу его отпускать…
Ещё секундочку.
Мы провели вместе два дня и ни на минуту не расставались. Ну, кроме его тренировок, но он уезжал на них рано утром. Вчера вечером катались на мотоцикле, позавчера были в дорогущем ресторане. Я думала, нас не пустят туда в кроссах и спортивках, но нас пустили. Я ела седло барашка, просто потому что мне всю жизнь было интересно, что это такое, а Даня ел какой-то замудрённый шефский стейк. Потом мы плавали на теплоходе. Он усадил меня к себе на колени и лапал весь прогулочный час. И мы всё время целовались, поэтому я мало что увидела. А потом до полуночи занимались сексом, после которого он нагло вырубился, потому что у него режим.
Я так люблю его.
Я пойду за ним хоть на край света.
Не представляю, как буду жить без него.
— У тебя на заднице офигенный автограф, если что. — Сообщает Даня мне в губы.
— Что? Как?.. — хмурюсь я, интуитивно хватаясь за указанное место.
Он не считает нужным пояснять, просто нагло лыбится.
Отстраняется и подхватывает с пола сумку.
— Пожалуйста, не вляпайся ни в какое дерьмо, — оставляет он последнее пожелание, обхватывая моё лицо свободной ладонью. — Просто сиди и жди меня.
Переворачиваю свою бейсболку, недоумевая:
— Когда я вляпывалась?
— Я просто предупреждаю, — бросает он, опуская руку.
Закатываю глаза, провожая жадными глазами его задницу, которая натягивает ткань свободных шорт.
Пфффффф…
— Милохин! — кричу, опомнившись.
Он оборачивается на ходу и вопросительно выгибает брови.
— Удачи. — Мурлычу я.
Даня кивает, скрываясь за поворотом коридора.
Подношу к губам холодный камень своего помолвочного колечка и целую его.
Ладно.
Куда мне тут идти?