4 декабря 2012г.
Ужасный поступок Джастина и сам парень существовали в моем сознании отдельно. Я просто не могла не чувствовать отвращения к тому, как со мной поступили, но не могла ненавидеть Джастина. Я не искала ему оправдания, я не проклинала его, не обвиняла в содеянном. Я просто продолжала любить.
Наверное, я ненормальная.
Несмотря на то, каким образом прошли мои выходные, в понедельник я совершенно спокойно собралась и отправилась на занятия. Дороти, следившая за мной все утро, молчала, но я почти слышала, как мысли мечутся в ее голове. Я знала, что ей жаль меня, но и она, и я понимали, что девушка ничем мне не поможет.
Когда я заходила в кабинет, откуда доносились привычные смешки и приглушенный шум, то невольно затаила дыхание, будто мне придется с головой окунуться в холодную воду. Никто не обратил внимания на мой приход, и я не торопилась поднимать на кого-либо взгляд. Именно поэтому по моему любимому закону подлости я столкнулась с Джастином еще до того, как добралась до своего ряда.
Он машинально коснулся моего предплечья, удерживая от падения, и пробормотал:
– Извини.
Теперь мне казалось, что это слово, слетевшее именно с его уст, имеет двойной смысл.
Я подняла голову, будто хотела убедиться в том, что столкнулась именно с ним, и наткнулась на потрясенный взгляд. Я знаю, что увидел парень: мертвенно-бледную кожу, темные круги под глазами и затравленный взгляд. Прежняя Селина Аткинс вернулась. Прежняя, но сломленная.
– Ты в порядке? – вырвалось у него, но я проигнорировала вопрос и направилась к своей парте.
Я знала, что он не окликнет меня, не пойдет следом. Ни ему, ни мне это было не нужно. Позавчера мы расставили все точки над «i». Я надеюсь.
Все пять уроков прошли спокойно. Если честно, у меня давно такого не было. Когда я встречалась с Джастином, каждый урок он отправлял мне записки, или мы просто переглядывались, не переставая улыбаться. Пару раз он получал за это нагоняй, но его ничто не останавливало.
Интересно... ради чего это все было? Что заставляло его снова и снова пробиваться через стену, которую я выстроила вокруг себя, боясь стать ему по-настоящему близкой? Деньги? Другого ответа я не находила. Ради чего еще можно поступиться собственными предпочтениями, забыть о морали?
Не знаю, хочу ли я услышать ответ на этот вопрос от него. Джастин рассказал мне достаточно.
Вечером я чувствовала себя неважно, и трудно было поверить, что несколько дней назад я перенесла операцию, которая должна была облегчить мое самочувствие. Да, проблем с поглощением пищи пока не было, однако аппетит отсутствовал напрочь.
Все это безумно пугает меня.
Сегодня я снова ловила на себе его взгляды. Ловила и мечтала, чтобы он не смотрел на меня. Раньше, несколько месяцев назад я бы размечталась, предполагая, что нравлюсь ему, и именно поэтому Джастин смотрит на меня. Но теперь я не могла обманываться: он испытывает муки совести и жалость ко мне. Нет никаких других причин для того, чтобы он подолгу не отводил от меня проникновенного взгляда.
Несколько раз в моем присутствии он даже открывал рот, словно собирался сказать что-то, но, похоже, не хватало решимости. И хорошо, потому что мне не хотелось бы с ним разговаривать.
Теперь, после всего, что произошло между нами, мне не нужны были его взгляды, слова или прикосновения. Моих недолгих взглядов, благодаря которым я убеждалась в том, что он существует, что он рядом, все такой же прекрасный, было достаточно.
Я не могла разобраться в том, что теперь испытываю к Джастину. Когда он ведет себя так, как раньше, до наших «отношений», словно меня не существует, мне кажется, что ничего не изменилось. В такие моменты я позволяю себе украдкой взглянуть на него, привычно ощутить, как сердце пропускает пару ударов, а воздух вдруг перестает поступать в легкие, и мне приходится с силой втягивать его носом. Но когда Джастин в очередной раз с жалостью глядит на меня, а в глазах его читается раскаяние в собственном поступке, все, что мне хочется, – чтобы его здесь не было.
Но на этом причуды моего сознания не заканчивались.
Прошло совсем немного времени с тех пор, как мое сердце было разбито человеком, которого я любила и, похоже, продолжаю любить, но я уже успела отделить приятное от неприятного. Мне удавалось вспоминать о том, как мы были вместе, без стеснения в груди, без боли, которая пронзала бы сердце. Я прокручивала моменты в голове, как кинофильм, и думала только об одном: он осуществил мою мечту. О чем еще я могу просить?