Глава 3. Свадьба
Ночь тонула в свете хрустальных люстр. Музыка сливалась с гулом голосов, смеха и звонким стуком бокалов. Для гостей этот вечер был праздником — роскошным приёмом в честь долгожданного союза двух семей. Для Розэ — приговором.
Зал был украшен роскошью: белые цветы, высокие свечи, блеск хрусталя. Всё выглядело как из сказки — только в этой сказке не было места её мечтам.
Розэ стояла перед зеркалом в подвенечном платье. Белоснежная ткань обнимала её фигуру, фата спадала лёгкой волной на её длинные светлые волосы. Она выглядела как настоящая невеста. Но в её глазах отражалась не радость — а тишина, в которой кричало сердце.
Она стояла у высокого окна, сжимая в руках бокал шампанского, к которому так и не притронулась. В зеркальном отражении окна она видела своё лицо: слишком спокойное, слишком безжизненное. Ей хотелось кричать, но вместо этого она лишь поправила украшение на шее — символ золотой клетки.
Сегодня её жизнь переставала принадлежать ей.
— Ты должна улыбаться, — прошептала мать, подходя ближе. — Ты — лицо нашей семьи.
Двери распахнулись, и зал притих. Он вошёл — высокий, в строгом чёрном костюме, с хищным взглядом, от которого люди инстинктивно отступали. Никто не произнёс его имени, но каждый знал, кто он. Человек, ради которого заключают сделки и из-за которого исчезают семьи.
Её будущий муж. Чон Чонгук
Когда их взгляды встретились, Розэ почувствовала, как холод пробежал по коже. Он смотрел на неё так, будто она уже принадлежала ему, хотя они почти не знали друг друга.
Музыка зазвучала вновь. Их вывели к алтарю. Священник произносил слова, но Розэ слышала только биение собственного сердца.
— Согласны ли вы...?
— Да, — произнесла она тихо, и зал наполнился облегчённым шёпотом.
Его голос прозвучал твёрдо и уверенно:
— Да.
Кольцо холодным металлом легло на её палец. Аплодисменты и смех раздались вокруг, бокалы зазвенели, но для неё это был не праздник, а начало жизни, которая теперь принадлежала им обоим.
Розэ знала: пути назад уже нет.
ПОСЛЕ ВЕЧЕРА
Тишина особняка давила больше, чем шум переполненного зала. Слуги давно исчезли, двери за ними закрылись, и только гул шагов раздавался в длинном коридоре.
Розэ шла рядом с ним, не решаясь даже взглянуть в его сторону. Платье тянуло вниз, туфли натирали ноги, но это была самая меньшая из её бед. Она чувствовала, как с каждым шагом внутри поднимается паника: вот сейчас они останутся одни.
Он открыл дверь в просторную комнату и пропустил её вперёд.
— Привыкай, — его голос прозвучал ровно, почти холодно. — Теперь это твой дом.
Розэ прошла внутрь, скользнув взглядом по массивной мебели, тяжёлым шторам и кровати, которая казалась слишком большой и слишком чужой.
Она обернулась к нему:
— Мы ведь... даже не знаем друг друга.
Его губы дрогнули в намёке на усмешку.
— А нам это и не нужно. Брак — не про чувства.
— Для вас, может быть, — тихо ответила она, — но для меня это вся жизнь.
Молчание нависло между ними, густое и тяжёлое. Он смотрел на неё пристально, будто изучал, пытаясь понять, сломается ли она сразу или будет сопротивляться.
— Не пытайся меня бояться, — произнёс он наконец, делая шаг ближе. — Это не поможет.
— А что поможет? — спросила она, и голос её дрогнул, хотя глаза остались твёрдыми.
Он на секунду задержал взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то странное — не жестокость и не холод, а скорее усталость.
— Время покажет, — сказал он, отвернувшись и бросив пиджак на кресло. — Спи. Завтра начнётся настоящая жизнь.
Он лёг на диван у окна, даже не приближаясь к кровати. Розэ замерла, пытаясь понять: это жест доброты или лишь равнодушие?
Она опустилась на край постели, сжимая руками простыню. Сердце стучало слишком громко, мысли путались.
И впервые за весь день в её груди мелькнула крошечная искра надежды: возможно, он не такой, каким все его рисуют.