{'Он делает ставки на брошенных собак'}

«Гиль-дон? Ты не спишь? »

Пошевелившись на своей койке, той самой, к которой был привязан Ги Хун, второй мужчина стянул с плеча дешёвое колючее одеяло и сел рядом со своим напарником. В этих стенах было непросто уснуть, особенно этим двоим. Даже если бы он мог уснуть, Гиль Дон не стал бы этого делать. Кто-то должен был бодрствовать и следить за тем, как Джун Хи кормит своего младенца. Хён Чжу несколько раз помогал ей ночью, но высокой женщине тоже нужно было спать, как и молодой матери.

Пока не погас свет, Гиль Дон оставался начеку, особенно когда две женщины ушли в уборную, а Ги Хун держал малышку на коленях и тихо ворковал с ней, пока она тянулась к его нашивке, чтобы поиграть с ней. Другой мужчина не мог заставить себя снова взять её на руки и просто смотрел, как она хихикает на руках у его партнёра, когда тот издаёт для неё какие-то звуки. Даже сейчас, в темноте, на лице старшего мужчины было такое же тяжёлое и мрачное выражение, когда он смотрел на малышку, а в сердце его пылали сожаление и чувство вины. Несмотря на то, что он считал, что потратил впустую 14 лет жизни своей дочери, Ги Хун был заботливым отцом до мозга костей.

— Ты в порядке? Взглянув на Гихуна, высокий мужчина мягко улыбнулся и прислонился к нему. По крайней мере, он мог говорить, в отличие от прошлой ночи, когда он был в наручниках и совершенно не реагировал на происходящее вокруг. Значит, ему стало немного лучше.

— Это я должен тебя об этом спрашивать. — Но когда пожилой мужчина не ответил на его улыбку, он тихо вздохнул. — Я уже говорил тебе, но ты всегда так поступаешь: ставишь других людей выше себя, даже когда тебе это нужнее всего.

«О чём тут вообще говорить?» — пробормотал он, прижимаясь к своему партнёру в поисках утешения. — «Я убил сегодня человека». Из-за ребёнка и Чон Хи у Ги Хуна не было времени даже на то, чтобы осмыслить, что ему пришлось сделать с Дэ Хо. Ни у кого из них не было. До сегодняшнего дня. Им всё ещё было слишком больно думать об этом бедняге.

«А какой у тебя был выбор?» Он бы солгал, если бы сказал, что не чувствует отсутствия этого молодого человека в общежитии. Все они наконец осознали реальность. Дэ Хо, госпожа Чан, Чон Бэ, Се Ми, Су Бон… другие игроки сделали свой выбор, и уже ничего нельзя было изменить. Даже если это причиняло боль сильнее, чем он мог себе представить.

«Всегда есть выбор».

Нахмурившись, Гиль Дон отстранился от Ги Хуна и окинул его взглядом с головы до ног. «Ты бы тоже умер ».

«Что ж, может, так будет лучше». Бывший рекрутер вздрогнул и отступил ещё дальше, его глаза наполнились ужасом. Как он мог сказать это ? Продолжать говорить это? Но когда он заметил, что Ги-хун дрожит всем телом, тяжело дышит и смотрит стеклянным взглядом, он не мог винить его, по крайней мере не полностью. «Прости, я просто очень на взводе. Слишком много всего произошло. Я... я больше не могу продолжать. Это... это никогда не должно было затянуться так надолго. Я... я больше ничего не знаю.

Другой мужчина осторожно подполз к своему партнёру и сел к нему на колени, положив руки ему на щёки. «Тогда поговори со мной». Гильдон изо всех сил старался сдержать слёзы, подступавшие к глазам. «Потому что я не могу слышать, как ты говоришь, что хочешь умереть снова». Подписав это, Гихун притянул мужчину к себе и уткнулся лицом ему в грудь.

“ Почему…” — мужчина постарше замолчал, уткнувшись лицом в ткань. — Почему я живу, а все остальные умирают? Ты сам сказал: что во мне такого особенного, что они недостойны жить? Гильдон слегка отстранился и вздохнул, не находя слов.

Что он мог сказать? Несмотря на то, что за эти годы он убил тысячи людей, будь то своими руками или отправив их на верную смерть, он думал, что пройти игры было бы легко. Что эти люди будут мгновением в его памяти и легко забудутся в следующий момент. Но Гил-дон привязался. Слишком привязался . И ему будет не по себе смотреть в эти глаза, когда свет в них будет угасать каждый день до конца его жизни. Даже бывшему рекрутеру пришлось задать себе этот вопрос.

Что в нём было такого особенного, что Ин Хо хотел сохранить ему жизнь? Его бывший начальник доказал, что Гиль Дон такой же заменимый работник, как и все остальные. Фронтмену было на него наплевать, он обращался к нему только для того, чтобы снять стресс. Вряд ли он был особенно хорош в постели: это был не Ин Хо. Он бы не стал дёргать за столько ниточек только ради этого. Так почему же?

Что сделало его достойным такого наказания? Таких мучений?

— Я... я не знаю, — пробормотал он, устраиваясь поудобнее, чтобы положить ноги на колени старшего мужчины, а голову — ему на плечо. — Я задаюсь тем же вопросом, но даже я не могу найти ответ. Мы всего лишь пешки в их больной, извращённой игре. И мы играем по правилам, которые они постоянно придумывают. Так разве важно знать, почему?

— Но, — продолжил Гильдон с тяжёлым вздохом. — Дэхо дал тебе второй шанс. Ты… ты не можешь просто так от него отказаться. Ты не можешь отказаться от меня. Иначе… — он обнял Гихуна, притянул его к себе и нежно погладил по плечу. — Иначе его жизнь ничего бы не значила… И в каком-то смысле, если бы другой мужчина сдался, то на что бы надеялся Гильдон? Неужели он проделал такой путь просто так?

Гихун прижался к нему снизу, стараясь быть как можно ближе. «Знаешь, я как корабль». Сбитый с толку, Гильдон склонил голову набок, чувствуя, как под ним хихикают. «Я так привык быть якорем, что даже не осознавал, как сильно мне самому нужен якорь». Поведя головой, мужчина притянул бывшего рекрутера к себе и поцеловал. Поцелуй затянулся, но ему было всё равно, видят ли их другие игроки и что они могут шептать себе под нос. Он всё глубже погружался в это тепло, которое так любил. «Я обещаю, что не сдамся. Они, этот план, ты. Ты хотя бы этого заслуживаешь».

Почувствовав нежное, почти щекочущее прикосновение к шее, Гильдон улыбнулся и погладил старшего мужчину по затылку. Вот он, этот решительный человек, который слишком добр для своего же блага. «Знаешь, я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то был так добр ко мне до того, как я встретил тебя», — задумчиво произнёс он, продолжая улыбаться и чувствуя, как в груди разливается та же боль. «Здесь так холодно и жестоко, но я рад, что ты здесь, со мной».

— Что ж, как бы то ни было... я рад быть первым из многих. Почувствовав, как губы нежно прижимаются к мягкой коже между его челюстью и шеей, бывший рекрутер довольно хмыкнул и крепче обнял старшего мужчину. Ему хотелось, чтобы они могли оставаться такими всегда и просто не обращать внимания на окружающий мир.

Но реальность всегда будет возвращать их обратно.

Отстранившись, Ги Хун нахмурился и провёл тёплыми грубыми пальцами по лицу бывшего рекрутера, убирая прядь волос с его лица. В его глазах отразилась буря мыслей, прежде чем он смог наконец заговорить. — Могу… могу я тебя кое о чём спросить? Это… — он запнулся, не уверенный в себе. — Это уже давно не даёт мне покоя. Ты не обязан отвечать, если не хочешь.

— Конечно, что такое?

— Там, в отеле, перед игрой в рулетку, ты... ты казался почти счастливым, когда сказал, что убил своего отца. Он... — рука, прикованная к каркасу кровати, нежно коснулась головы молодого человека, пальцы зарылись в его спутанные волосы. Он когда-нибудь причинял тебе боль?

К его большому удивлению, в голосе Ги Хуна, когда он спросил об отце, не было ни капли доброты, скорее, в нём слышались нотки вины и гнева при одном упоминании покойного. Вздохнув, Гиль Дон на этот раз лишь слегка улыбнулся. «Можно и так сказать. Если бы не он, ну, я бы не стал тем, кем являюсь сейчас. » Он прижался лбом к плечу Ги Хуна, и его горло обожгло так же сильно, как и глаза. «Я ревновал, когда умерла моя мать, потому что ей удалось ускользнуть от него, а я был всего лишь её заменой. Думаю, он был уже слишком стар для этого, когда я пошёл в старшую школу. Он сделал это только тогда, когда полиция вернула меня, а я был слишком пьян, чтобы сопротивляться. Или мне было всё равно. Я уже не помню, что было раньше. Да и неважно это было».

Гил-дон горько усмехнулся, когда воспоминания нахлынули на него, словно бурная река, готовая выйти из берегов. «Из-за него меня вообще взяли к ним на работу. После службы мне некуда было идти, и они приняли меня, когда больше никто не хотел. Некоторые из тех, кто скрывается за этими стенами, — монстры, но я думаю, что лучше иметь дело с монстрами здесь, чем с тем, кто забил своего единственного сына до комы ».

Под его прикосновением Гильдон почувствовал, как Гихун напрягся и застыл. Ужас в его глазах был неописуем, но он точно знал, о чём старший мужчина снова и снова спрашивал себя. Какой отец мог так поступить с ребёнком, тем более с его собственным? — Он… он когда-нибудь… Задыхаясь, мужчина не мог даже закончить свою мысль, хотя бывший рекрутер точно знал, о чём он собирается спросить.

«Он готов избить меня и мою мать, почему бы ему не подлить масла в огонь?» — цинично прошептал он, погружаясь в свои прежние мысли, которые обычно заканчивались тем, что он напивался до беспамятства. Он уже был тем, от кого избавлялись, когда другие с ним заканчивали. Не имело бы значения, если бы отец сделал с ним что-то невообразимое. Но когда Гильдон отстранился, его напряжённые плечи опустились, и он увидел, как по разбитому лицу Гихуна текут безмолвные слёзы. — Нет, не делал, но... однажды попытался. Я никогда не видела его таким пьяным, и он... он сказал, что у меня её глаза, когда попытался прикоснуться ко мне, но я смогла увернуться. После этого он больше не пытался, может, поэтому он так быстро меня бросил. Если бы... если бы я родилась женщиной, возможно, меня стоило бы удержать...

Он тоже не смог закончить свою фразу, потому что его партнёр крепко прижал его к себе. На шее Гихуна выступили слёзы, потому что он плакал из-за него, как никто другой. « Т-ты не из тех, кого можно просто взять и выбросить. Ты — это нечто большее, чем то, чем тебя сделал твой отец… чем то, чем тебя сделали эти люди». Он прижался головой к груди, и жгучие слёзы потекли по его лицу. Мог ли он быть чем-то большим, чем боль, которую он испытывал, и боль, которую он причинял другим? «Ты не заслужила ничего из этого. Я… Мне жаль. Мне жаль, что люди причинили тебе столько боли. »

Какой была бы его жизнь, если бы он встретил Ги Хуна раньше? Не если бы его завербовали, а если бы он встретил старшего мужчину сразу после службы? Помог бы он 20-летнему парню снова встать на ноги? Влюбился бы он в него? Можно ли было исправить хоть что-то из того, что нанесло ему травму в детстве, или хотя бы помочь ему исцелиться? Каким был бы Гиль Дон, если бы ему не предложили участвовать в играх? Каким бы он был, если бы не стал так дорог Основателю? Если бы его не повысили до рекрутера?

Каким бы он был, если бы никогда не встретил Инхо? 

Он изо всех сил старался представить себе это, но ничего не видел. Он так долго, слишком долго, сосредотачивал всю свою личность и самоощущение на одном человеке, одной организации , которым он был безразличен, и без них он был никем. И хуже всего было то, что они спасли его, и даже сейчас он был им обязан за то, что они спасли его только для того, чтобы использовать в своих целях.

— Ты ведь не сделаешь этого, правда? Ты... — чувствуя, как сжимается его горло, Гильдон уткнулся лицом в грудь Гихуна. — Ты ведь не причинишь мне вреда, правда? Не... не так, как они.

— Никогда, — пообещал мужчина постарше тихим шёпотом. — Даже на последнем издыхании. Даже если он знал ответ и каким бы нелепым ни был его вопрос, это было всё, что нужно было услышать Гиль-дону, и они оба тихо всхлипывали, уткнувшись друг в друга, со слезами, давно высохшими на щеках, и слишком охрипшими голосами, чтобы говорить. В последний раз он плакал в чьих-то объятиях… когда его мать была ещё жива. Он и не подозревал, как сильно ему не хватало возможности прижаться к теплому телу и выплакать все слезы, которые он сдерживал десятилетиями.

С кем-то, кто тоже разделял это тяжёлое бремя и нуждался в таком же облегчении от общего горя, вызванного годами, которые нельзя вернуть.

Теперь, положив голову на плечо собеседника, Гильдон медленно моргал сухими глазами, прислушиваясь к его ровному дыханию. Они нуждались в этом как никогда. Хотя тяжкий груз на их плечах никогда не исчезнет, он может стать хоть немного легче. Гихун, который уже давно молчал, обнял своего партнёра свободной рукой, практически усадив его к себе на колени. «Куда мы пойдём отсюда?» Бывший рекрутер что-то тихо сказал пожилому мужчине.

Нахмурившись, Ги Хун провёл рукой по боку Гиль Дона. «Что ты имеешь в виду?»

«Когда мы выберемся отсюда», — не «если», как он подумал в начале, а когда, — «куда мы пойдём?» Уйдут ли они вместе? Хотя Гильдон знал, что так и будет, Гихун уже предложил это, но его всё ещё мучил подспудный страх, что его отвергнут. Как и всегда.

Чтобы успокоить бывшего рекрутера, Ги Хун тепло улыбнулся и положил голову ему на плечо. «Вместо какого-нибудь модного ресторана, к которым ты привык, я хочу отвести тебя в тележку с токпокки. Тебе… тебе когда-нибудь разрешали их есть?»

Гильдон покачал головой. «Это те острые рисовые пирожки, да? Мне разрешалось есть только то, что мы ели дома и в школе». А если дома не было еды, он просто не ел, как бы громко ни урчало у него в животе.

«Я отведу тебя туда, куда водил Гаён в день её рождения». В тот самый день, когда был завербован мужчина постарше. «Думаю, он всё ещё там. Это…» — Гихун тяжело вздохнул. «Я давно там не был. Но я хочу показать тебе места, где ты никогда не была, понимаешь? Показать тебе всё, что ты упустила». Так что, может быть, всего лишь может быть, эти счастливые воспоминания перевесят все твои плохие.

Был ли Гильдон так же важен для Гихуна, как он сам для Гильдона? Должен был быть. Эти нежные глаза сказали ему всё, что нужно было знать, чтобы успокоиться. «Я собираюсь продать отель, как только мы выберемся, — продолжил мужчина, прислонившись головой к бывшему рекрутеру, — и я хочу выкупить дом моей матери. Привести его в порядок, сделать ремонт, устранить повреждения. Я и не осознавал, сколько времени потратил впустую, сидя взаперти в этом месте. Сколького из того, что было в моей жизни, я не могу вернуть. Я хочу наконец-то прожить свою жизнь так, как мне всегда хотелось.

Он отчётливо представлял, как Гихун в старой, поношенной рубашке перекрашивает стены в центральной комнате в тот цвет, в котором он вырос. Его волосы отросли и были собраны в короткий хвост. На то, чтобы покрасить деревянные полы, у него ушла бы целая вечность. Но он был счастлив и смеялся, несмотря на порез на переносице. А Гильдон заставил его потерять всё всего за неделю.

«Прости. » — едва слышно прошептал Гильдон и попытался отстраниться, но рука, обхватившая его за пояс, не давала ему сдвинуться с места. «Мне не нужно было тебя вербовать. Может, ты мог бы жить нормальной жизнью, и у тебя всё ещё была бы дочь».

Ожидая привычной реакции Ги Хуна, Гиль Дон, к своему удивлению, увидел, как тот улыбнулся и наклонился, чтобы с любовью поцеловать своего партнёра. «Я простил тебя в тот момент, когда проснулся рядом с тобой, даже если тогда я не доверял тебе полностью. Я просто не осознавал этого до сих пор. Думаю… думаю, на этот раз я готов сесть в самолёт. И... — он крепче сжал талию бывшего рекрутера и, кажется, улыбнулся ещё шире, — я хочу взять тебя с собой. Чтобы навестить мою дочь.

— Ты... ты уверен? Я не... а что, если... я заставил тебя проиграть...

Гил-дон не знал, что и думать, и не мог подобрать слов. Ги-хун… он хотел большего, чем просто продолжение их отношений. Он… он строил планы на будущее и хотел, чтобы Гил-дон был рядом. Бывший рекрутер не мог даже представить свою жизнь вне организации всего месяц назад. Он никогда ничего не хотел в этой жизни.

«Всё в порядке. Я знаю, что она тоже тебя любила бы». Улыбка наконец вернулась на лицо Ги Хуна, и в его глазах снова заблестели искорки. Они не сияли так с тех пор, как их восстание провалилось и Чон Бэ погиб. Если он мог быть счастлив, то настала очередь Гиль Дона в кои-то веки побыть эгоистом.

— Я бы очень этого хотел. — пробормотал он, прижимаясь к Ги Хуну и наконец закрывая тяжёлые веки. — Я… я хочу этого. — Обхватив старшего мужчину за плечи, Гиль Дон прижался головой к его шее, ощущая щекой нежное биение сердца.

Может быть, хоть раз ему позволено быть счастливым, пусть даже в этом аду.
______________________________________

2772, слов