Сломленный принц

Как только мы поднимаемся на второй этаж, Чонгук убегает в свою комнату переодеться, а я тем временем достаю из мини-холодильника две банки с газировкой и жду его. Когда он возвращается, я протягиваю ему колу, и он садится на кровать рядом со мной, развернувшись так, чтобы смотреть мне в лицо.
- Ты знаешь, что мой отец изменял моей маме, верно?
Я медлю с ответом. Хосок утверждал, что, женившись на Су Джин, он и пальцем не коснулся другой женщины, но его сыновья почему-то не хотят в это верить.
Чонгук замечает отразившиеся на моем лице сомнения.
- Это правда. Он изменял ей с другими, когда они ездили повсюду с дядей Намджуном, который, кстати, принялся изменять Дахён с первог о дня.
Я сглатываю вставший в горле ком. Мне неприятно слышать подобные вещи о своем отце, что странно, потому что я даже не знала его.
- Дахён было наплевать. Она вышла за дядю Намджуна только из-за денег, все это знали. У нее у самой всегда были любовники. Но мама была не такой. Она переживала.
- А у нее были доказательства того, что
Хосок ей изменял? - осторожно спрашиваю я.
- Он вечно был в разъездах, всегда с Намджуном , а этот чувак точно не держал свой член на привязи.
Я морщусь.
- Но это же ничего не доказывает, Гук. Это всего лишь подозрение. Почему ты так уверен, что он виноват?
- Потому что он виноват.
Он непреклонен. Я бы еще с ним поспорила, но он не дает мне такой возможности.
- У мамы началась депрессия, и она принимала уйму таблеток.
- Я слышала, что в ее рецептах что-то напутали. Доктор сел в тюрьму или типа того, да?
- Никто ничего не путал, - с горечью отвечает Чонгук. - Ей прописали препараты от депрессии и от бессонницы, и со временем она стала увеличивать дозы.
- А еще она много пила... - Его голос дрожит. - Становилось все хуже и хуже, папы не было дома, и нам пришлось заботиться о ней.
- Нет ничего ужаснее, чем чувствовать себя беспомощным, - шепчу я, вспоминая, как мне самой пришлось заботиться о маме, когда она заболела.
В его глазах загорается осознание, что я как никто другой понимаю его чувства: каково это - видеть, как любимый человек сгорает от болезни, и знать, что ты ничего не можешь сделать.
- Да. Самое ужасное в мире ощущение.
- Откуда ты знаешь, что это был не просто несчастный случай? - спрашиваю я.
Он делает глубокий медленный вдох.
- Она сказала нам, мне и Чимину, что любит нас, но больше не может это выносить, что ей очень, очень жаль. - Его губы кривятся в злобной усмешке. - Такие пустые слова, ты не находишь?
Чонгук закрывает глаза от отвращения к самому себе, будто вспоминая, сколько раз извинялся передо мной с тех пор, как я вернулась в Бейвью.
Прощальные слова Су Джин, похоже, принесли больше вреда, чем пользы. Может, если бы она не сказала о своей любви и сожалениях, Чимин и Чонгук смогли бы убедить себя, что это был просто несчастный случай. Но теперь им приходится нести на своих плечах груз вины за то, что они недостаточно старались и позволили ей умереть.
Су Джин оказалась не лучше Хосока, понимаю я. Такой же эгоистичной и эмоционально зависимой. Стоит ли удивляться, что их дети тоже далеки от совершенства?
- Я ненавижу его за то, что он сделал с ней, что все мы сделали. А через шесть месяцев после ее смерти он привел в дом Миён. Мне хотелось убить его. Он буквально плюнул на мамину могилу.
Я судорожно выдыхаю, гадая, почему Хосок повел себя так глупо. Почему не мог подождать еще чуть-чуть, прежде чем представлять сыновьям свою новую пассию?
- Они встречались уже больше года, когда Миён начала заигрывать со мной, - признается он. - Я повел себя неправильно. Я понимаю, что ошибся. И самое смешное - я захотел отомстить папе, а сам так и не решился рассказать ему.
- Почему той ночью ты промолчал? - вырывается у меня. - Почему позволил мне подумать самое худшее?
Чонгук поднимает голову, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.
- Мне было стыдно. Я знал, что должен был сразу рассказать тебе про Миён, но побоялся, что ты возненавидишь меня. А она сказала, что ждет ребенка. Я понимал, что он никак не может быть моим, но... я одеревенел. Не мог шевельнуться. Я не вру. Пытался, но не мог. И я разозлился. Так сильно разозлился! На себя, на нее, на тебя.
Я напрягаюсь.
- На меня?
- Да, за то, что ты такая, каким я всегда хотел быть.
Его голос становится хриплым.
- Понимаешь, Чоны известны своими деньгами и своим положением, больше ничем. Мы прогибаемся при малейшем давлении. Папин бизнес оказался под угрозой, и он начал спать с другими женщинами. Мама увеличила прием лекарств и... умерла. А я... - он сглатывает, - я был зол на отца и переспал с его девушкой.
Я сжимаю зубы, но не говорю ни слова.
- Я услышал, как хлопнула дверь, и это вырвало меня из оцепенения. Я бросился за тобой. Всю ночь искал тебя.
А я уже ехала в автобусе, твердо решив убраться из Бейвью восвояси.
- Прости меня. - Он берет мою руку и переплетает наши пальцы. - Прости за то, что причинил тебе боль, за то, что не сказал тебе правду сразу.
Я судорожно вздыхаю.
-Чонгук.
- Да?
- Я прощаю тебя.
У него перехватывает дыхание.
- Прощаешь?
Я киваю.
Дрожащая рука Чонгука обхватывает мой подбородок.
- Спасибо.
Его большой палец проводит дугу по моим скулам, вытирая слезинку, которую я даже не заметила.
Горло сдавило, мне трудно говорить.
- Я хочу забыть...
Он целует меня прежде, чем я успеваю закончить предложение. Теплые губы прижимаются к моим, и я инстинктивно обхватываю руками его сильные плечи и притягиваю к себе.
Его дыхание щекочет мои губы.
- Я скучал по этому. Скучал по тебе.
И вот он опять целует меня. Повсюду. Его губы ласкают мои щеки, шею, закрытые веки. Это нежные, ленивые прикосновения, и я наслаждаюсь ими. Он протискивает бедро между моих ног и прижимается там, где пульсирует невыносимое желание.
-Гук, - шепчу я, но сама не знаю, о чем прошу.
Но он знает.
- Не сегодня.
Я сжимаю бедрами его ногу. Тело Чонгука вибрирует от стона, который он издает. Но затем он отстраняется и ложится рядом, притягивая мою голову к своей груди.
Как хорошо снова оказаться в его объятиях! Я тоже скучала по этому. Но мне страшно, что счастье не продлится долго, потому что перед нами еще полно препятствий.
- Гук.
- М-м-м?
- Что нам делать с Миён?
- Не знаю.
- А если я отдам ей свое наследство?
Чонгук вздыхает.
- Папа никогда тебе не позволит.
- Угу. - Мои плечи тяжело опускаются на матрас. - Я пыталась. Миён сказала мне, Хосок ожидал, что доля Намджуна в компании отойдет Ройалам.
Чонгук смотрит на меня сверху вниз.
- Пожалуйста, скажи мне, что он отказался.
- Он отказался.
- Хорошо. Нам не нужны эти деньги. Они - твои. У нас и своих много.
-Миён говорит, денег много не бывает.
-Миён - стерва, которая охотится за богачами.
Меня захлестывает отчаяние.
- Зачем он вернулся к ней? Только потому, что она беременна? Вроде мы живем в двадцать первом веке.
Хосок должен понимать, что ему необязательно жениться на женщине только потому, что она ждет от него ребенка.
Чонгук напрягается.
Я поднимаю голову и решительно спрашиваю:
- Что ты сделал?
- Я заключил с ней сделку, - признается он. - Она никому не скажет, что ребенок мой, что на самом деле - ложь, в обмен на то, чтобы я замолвил за нее словечко перед папой.
- О боже! Что за кошмарная идея.
- Да. Я сглупил, но я был в отчаянии. В тот момент я согласился бы на что угодно.
- Оно и видно, - мрачно отвечаю я.
На мгновение мы оба умолкаем.
- Нам нужно найти способ избавиться от нее. - Его тихий голос звучит пугающе. - Я не могу позволить этой женщине жить в моем доме. Я не хочу, чтобы она близко подходила к тебе.
Я закусываю губу. Если правда откроется, для Чонгука все может плохо кончиться. Хосок и так считает, что слишком потакал мальчишкам, а если он узнает про Чонгука и Миён, то это послужит очередным сигналом затянуть гайки. Не уверена, что не соглашусь с позицией Хосока. Братьям Чон не помешает немного дисциплины. Проблема лишь в том, какой способ выберет Хосок. Военное училище?
Не могу представить себе, как буду жить в этом гигантском музее без мальчишек. Наверное, я тоже эгоистка.
- Не сделай ничего такого, о чем пожалеешь, - предупреждаю я Чонгука.
Его рука сжимает меня еще крепче.
- Я не буду давать обещаний, которые не смогу выполнить. Ты же знаешь, что ради тебя, ради нас я готов на все.
Я придвигаюсь поближе к нему. Мы вместе, и мне не хочется ссориться. Не сегодня. Я переплетаю наши пальцы.
- Как думаешь, никто не станет возражать, если мне достанется половина компании?
- Нет, конечно, а почему ты спрашиваешь?
- Потому что Чимин недолюбливает меня.
- На самом деле ты все не так поняла. Чим считает, что я тебе не пара.
Вот в чем дело? Чимин никогда не был откровенно груб со мной, но всегда держал дистанцию.
- Почему он так считает? - с тревогой спрашиваю я.
- Сейчас жизнь у Чима не сахар. У него... куча проблем.

Проблем? Например, как трахнуть вдову моего отца? Интересно, знает ли о них Гук?
- Каких же?
- Он оказался не в лучшей ситуации.
Не нравится мне все это. Я сдуваю с лица прядь волос.
- По-моему, у нас не должно быть друг от друга никаких секретов.
Он поднимает вверх свободную руку.
- Клянусь, если бы я мог рассказать тебе все, я бы рассказал. Но это секреты Чимина, не мои.
Я сажусь.
- Никаких секретов, - еще решительнее повторяю я. - Хочешь, чтобы я начала первой? Хорошо, я начну.
- Начнешь с того, что...
- Мы с Тэхёном видели, как Чимин и Дахён занимались сексом, - перебиваю я его.
Он тоже садится.
- Серьезно? И ты говоришь мне об этом только сейчас?
Я изучаю его лицо.
- Ты не кажешься удивленным. - Мой голос становится резким. - Почему ты не удивлен, Гук? Ты знал?
Он медлит с ответом.
- Ты знал, - обвиняющим тоном говорю я.
Он пожимает плечами.
Я сердитым движением убираю волосы с глаз.
- Почему он с Дахён? - требовательно спрашиваю я. - И почему ему не все равно, что мы вместе? Той ночью, перед тем, как я застукала тебя с Миён, Чимин попросил меня о встрече. Он сказал тебе об этом? Поэтому я пришла тогда к тебе в комнату, чтобы поговорить с тобой.
- Нет, он мне ничего не говорил, - нахмурившись, отвечает Чонгук. - И о чем вы разговаривали?
- Он посоветовал мне держаться от тебя подальше. Сказал, что ты причинишь мне боль, а вокруг и так полно тех, кто страдает. Что он имел в виду?
Он пожимает плечами.
- Чонгук, - предостерегающе произношу я. - Клянусь, если ты не расскажешь мне, что происходит, мы никогда не будем вместе. Я не вынесу новой лжи. Я не лгу.
Он вздыхает.
- Сразу после маминой смерти мы с Чимином попали на одну благотворительную акцию, куда должен был пойти папа, но он был слишком занят. Может, встречался с Намджуном . В итоге туда отправились мы... и напились.
- Какое это имеет отношение к делу? - сердито ворчу я.
- Ты хотела знать, что происходит с Чимом . Я тебе рассказываю. - Чонгук недовольно смотрит на меня. - Там была Дахён.
- Ой. - Я закусываю губу.
Может, мне лучше не знать всех подробностей?
- Да. Она приставала к нему и раньше, а тут поймала его, когда он выходил из туалета, и они... э-э-э, немного поцеловались.
-Гу-уук! - Я чуть не взрываюсь от раздражения. - Не тогда ли тебе пришла идея переспать с девушкой своего отца?
Виноватое выражение, появившееся на лице
Чонгука, выдает его с головой.
- Возможно, - он вздыхает. - Короче, она не оставляла Чима в покое. Постоянно терроризировала его, отпускала похабные шуточки насчет того, что ей нравится все свежее, молодое и зрелое.
Я морщусь от отвращения.
- Какая пошлятина!
- И не говори! Она хотела большего. В том смысле, что была - да что там была, и есть - просто одержима им. После вечеринки она бессовестно пыталась совратить его. Он мне столько всего рассказывал про ее выходки, тебе лучше не знать подробностей. Но Чим был влюблен в Чеён и не хотел иметь ничего общего с этой охотницей до денег Намджуна . Однажды вечером
Дахён попросила Чимина приехать к ней, сказала, что хочет ему кое-что показать. Папы и Намджуна, как обычно, в городе не было. Чим поехал к ней в пентхаус. -он умолкает. - А потом, когда вернулся, сказал мне, что переспал с ней.
- Фу! Зачем?
- Потому что она шантажировала его, - с каменным лицом отвечает он .
- Ты шутишь? Чем?
- Фотографиями. Ей удалось заполучить телефон Чимина. Наверное, он оставил его на кухне, когда она была у нас. Она залезла в телефон и нашла фотографии, которыми обменивались Чеён и Чим.
- Непристойные фотки?
- Да.
- Ну и что? - Я по-прежнему не понимаю. - Люди постоянно шлют друг другу эротические фотки.
- Но с этим ведут активную борьбу. Двоих подростков в Рэли втянули в процесс по делу о детской порнографии, когда родители девушки узнали, что они обмениваются такими смс. У девчонки отозвали стипендию в университете Северной Каролины. Если бы речь шла только о самом Чимине, он, скорее всего, послал бы Дахён ко всем чертям, но она поклялась, что накапает на Чеён и даже перешлет фотки всей школе.
Меня уже тошнит.
- Получается, что Дахён шантажом затащила его в свою постель?
- Типа того. С тех пор прошел год. Он расстался с Чеён, и это уничтожило ее.
Я думаю о Чеён, такой сдержанной и бескомпромиссной. У нее саркастическая улыбка и острый язык. Если она по-настоящему любила Чимина, то боль, которую ей пришлось пережить, должно быть, была невыносимой.
- Ужас какой-то!
Чонгук корчит гримасу.
- Он убьет меня, если узнает, что я тебе рассказал.
- Я рада, что ты это сделал, - сурово говорю я. - Теперь мы можем придумать план.
- План чего?
- Как спасти Чимина от Дахён. Мы не можем позволить ей продолжать третировать его и дальше. Иначе он совсем спятит.
- Иногда мне кажется, что это часть плана Миён и Дахён. Они как будто поделили нас между собой, решив разделаться с Чонами. Да и с Намджуном тоже. - он качает головой. - Вот произнес это вслух, и получается какой-то бред.
- Ты действительно считаешь, что Миён и Дахён все спланировали?
- Они подруги. Мне кажется, папа спал с Миён еще до маминой смерти, но я ничего о них не знаю. Намджун в один прекрасный день появился с Дахён, и на ее пальце было кольцо. Хотя женитьба не охладила его пыл.
- Что еще нам известно о Дахён? И как думаешь, где она хранит компромат на Чима? Показывала ли она кому-то те фотки?
- Сомневаюсь, иначе Чима бы уже давно посадили на несколько лет.
- Если мы сможем завладеть фотографиями, Дахён останется с носом. Шантажировать будет нечем. - Я начинаю размышлять вслух. - Как мы их найдем? Настолько ли она глупа, чтобы хранить их где-нибудь в пентхаусе? Догадалась ли сделать копии?
- Понятия не имею. Но, возможно, ты права. Если мы найдем их и уничтожим, то эта история останется в прошлом.
- А Миён?
-Миён, - с отвращением повторяет Гук. - Нам нужен тест на отцовство. Не понимаю, почему папа до сих пор не сделал его.
- Я тоже.
Я грызу большой палец, пока он вытаскивает его у меня изо рта.
- Ты съешь свой палец, если будешь и дальше об этом думать. Может, мы уже перестанем обсуждать Миён и Дахён? Хотя бы ненадолго?
- Почему?
Его глаза вспыхивают.
- Потому что сейчас мы можем заняться другими вещами, поинтереснее.
- Например...
Я не успеваю закончить фразу, как он переворачивает меня на бок и целует в шею.
- Например, вот этим, - шепчет он.
Я ахаю.
- Хорошо.
Его умелые пальцы находят полоску обнаженной кожи над поясом моих домашних легинсов. Другая девушка, с большей силой воли, смогла бы сдержать дрожь, но я всегда была не в силах устоять перед Чонгуком. Бессмысленно и пробовать. Особенно сейчас, когда мне так приятны его прикосновения.
Чонгук утыкается носом в мою шею и продолжает медленно гладить меня по животу, словно уже одно это делает его счастливым. И мне пока тоже этого хватает. Мы лежим в тишине и наслаждаемся простыми ласками. В этом умиротворении мне в голову приходит мысль, что впервые за долгое время я делю минуты тишины с другим человеком.
- Ты прощаешь меня? - спрашивает он.
Я глажу рукой его блестящие темные волосы. Когда я смотрю на него, на его мощное тело и жесткое лицо, то иногда забываю, что у Чонгука такая же ранимая душа, как у меня. Но парням не годится быть излишне эмоциональными, поэтому они прячут свои чувства за серьезностью, грубостью или отталкивающим поведением.
- Я прощаю тебя.
- Даже несмотря на то, что я скотина?
- Ты перестал вести себя по-скотски со мной?
Я тяну его за волосы чуть сильнее, чем следует.
Чонгук опускает голову, как бы соглашаясь, что заслуживает этого.
- Уже давно. Сразу после нашего первого поцелуя. Я перестал смотреть на других девушек, как только встретил тебя, Лиса.
- Вот и славно. А если ты будешь носить меня на руках, как богиню, и не будешь изменять мне, то я - только «за».
- Я могу быть настоящим наказанием.
Он хочет сказать, что слишком сильно меня любит и боится, что я могу снова оставить его - как это было недавно, как сделала его мама, уйдя навсегда.
- Да... но ты мое наказание, - шепчу я.
Смех Чонгука звучит приглушенно, потому что его губы двигаются по моей ключице, осыпа ют грудь легкими поцелуями. Нежный шелк моего лифчика вдруг кажется шершавым и грубым. Я беспокойно ерзаю. Чонгук опускается ниже, его грудь вжимается в мой живот, опускается между моих ног.
Мои пальцы снова цепляются за его волосы, я то ли хочу притянуть его к своим губам, то ли толкнуть ниже. Но у него свой план. Он поднимает подол моей футболки и очень, очень медленно тянет. Я нетерпеливо хватаюсь за нее и стягиваю через голову.
Чонгук ухмыляется.
- Я говорил тебе, как мне нравится твоя ночная рубашка?
- Она удобная, - защищаюсь я.
- М-м-м, - мычит он и, продолжая самодовольно ухмыляться, заводит руки за спину и стягивает свою футболку.
Я сразу забываю, какую остроумную реплику хотела только что выдать, и провожу рукой по его груди.
Он закрывает глаза и вздрагивает. Его руки лежат вдоль тела, сжимаясь в кулаки и разжимаясь. Рид ждет меня? Мне это нравится - он в моей власти и ждет указаний.
- Коснись меня, - шепчу я.
Его глаза открываются, и огонь, полыхающий в них, заставляет меня ахнуть. Чонгук толкает меня на спину и накидывается на мои легинсы с таким рвением, как будто они оскорбили его лично. Я поднимаю бедра и стягиваю с себя спандекс, потому что не хочу, чтобы нам что-то мешало. Я хочу чувствовать его, когда он будет прижиматься ко мне.
Он просовывает руку мне за спину и расстегивает лифчик. Его губы тут же начинают ласкать меня, и я дрожу всем телом. Когда он целует мой сосок, я издаю сдавленный, полный отчаяния звук и впиваюсь пальцами в его плечи.
Я ошибалась. Его прикосновения не умиротворяют. Нет, они сводят меня с ума, возбуждают еще сильнее, полностью лишают самообладания. И чем ниже опускается Чонгук, тем сильнее жар, охвативший мое тело.
-Гук, - шепчу я, запрокинув голову и постанывая.
- Ш-ш-ш, - говорит он. - Позволь мне.
Позволить ему... что? Опуститься вниз, когда его плечи раздвинут мои ноги так широко, что раньше я посчитала бы это неприличным? Когда его рот окажется прямо там и его язык будет делать потрясающие вещи с тем пульсирующим местечком? Позволить ему ласкать меня такими способами, которые когда-то казались мне странными и вгоняли в краску?
Чонгук восхищенно стонет, когда я позволяю ему довести меня до оргазма. Меня накрывает волной абсолютного блаженства, спина выгибается, пальцы на ногах сжимаются, и я цепляюсь за простыни.
Наконец он поднимается, оставляя меня дрожать и хватать ртом воздух, ложится рядом со мной, и от меня не ускользает то, как сильно топорщатся его боксеры.
Чонгук улыбается, когда замечает, куда я пялюсь.
- Не обращай внимания, скоро пройдет.
Я придвигаюсь ближе.
- И почему мы хотим не обращать на это внимания?
Он напрягается, когда я кладу на него руку.
- Я хотел, чтобы эта ночь была только для тебя, - возражает он, но когда мои пальцы проскальзывают под резинку его трусов, его глаза ярко вспыхивают.
- Ну а я хочу, чтобы эта ночь была для нас обоих, - шепчу я.
Мне нравится ощущать его в своей руке, и, судя по тому, как опустились его веки и участилось дыхание, Чонгук тоже наслаждается каждой секундой.
-Лиса... - Он двигает бедрами вверх. - Черт. Быстрее.
Наблюдать за его лицом - это нечто совершенно захватывающее. На его щеках вспыхивает румянец, глаза подернуты дымкой, а когда я целую его, то наши языки сплетаются, и вот мы уже оба не можем отдышаться.
Пульсация у меня между ногами возвращается, и Чонгук, кажется, чувствует это, потому что его пальцы находят меня. Мы лихорадочно пытаемся свести друг друга с ума. И нам обоим это удается. Я еще крепче цепляюсь за него, потому что если я упаду в пропасть, то заберу его с собой. Губы Гука прижимаются к моим, и мы двигаемся в едином ритме до тех пор, пока я не лечу вниз, в пучину блаженного счастья.