Сломленный принц

Лалиса
Разговор с Хосоком получился ни о чем и лишь еще больше расстроил меня, поэтому я поднимаюсь наверх и падаю на кровать. Хосок сердится из-за того, что я возвращаюсь на работу и хочу отказаться от наследства. Он отчитывал меня минут двадцать, а затем я перебила его и спросила: он стремится контролировать меня, потому что не может контролировать своих сыновей? Да уж, только подлила масла в огонь.
Не пойму, в чем тут для него проблема. Это ведь мое наследство, верно? А я не хочу его. Пока деньги Намджуна у меня, люди типа Дахён и Миён будут стараться забрать их себе. Так пусть забирают сейчас. Мне-то что?
Целый час я лежу и жалею себя, а потом сажусь в кровати и пишу Намре.
- «Чем занимаешься?»
- «Барбекю в семейном кругу. Это ужасно»
- «Санна пытается сжечь тебя живьем?»
- «Нет, она наверху, собирает чемоданы. Поедет к бабушке (со стороны папы). Они периодически засылают ее туда, потому что старая карга страшно богата. Они так говорят про нее, можно подумать, что это мешок из кожи, набитый сотенными купюрами.»
Я смеюсь.
- «Похоже, она будет жить вечно.»
- «Возможно. По-моему, ей уже 80.»
- «Все эти $$$ меня только расстраивают. Думаю, если бы у Чонов не было столько денег, они были бы куда счастливее.»
- «Детка, нельзя быть счастливым и бедным.»
Я задумываюсь. Когда мама была жива, я была счастлива. Да, у нас были трудности, и порой они казались непреодолимыми, но в нашей жизни было много места для смеха. Я никогда не сомневалась в том, что мама любит меня всей душой. Вот такой неподдельной любви мне сейчас недостает. Мамина чистая, нежная и крепкая любовь согревала меня по ночам и не давала умереть от голода днем.
- «Но никто не гарантирует тебе счастья только потому, что ты богат.»
- «Исследования показали, что счастье можно купить за деньги.»
- «Все! Я сдаюсь. Давай купим себе немного счастья на мои $.»
- «Мы недавно хорошо отоварились. Я не против снова походить по магазинам, если хочешь. Но только не сегодня. Сегодня мне придется терпеть эти муки. И тетушка уже сердито поглядывает на меня. Мне пора.»
Я бросаю телефон на кровать и смотрю в потолок. Наверное, деньги и впрямь могут сделать жизнь лучше, но лишь до определенной степени. Может, я зашла не с той стороны? Возможно, я смогу вернуть Чонам счастье, откупившись от Миён? Она хочет обеспечить себе будущее с помощью банковского счета Чонов, так? А что если я заставлю ее уехать, отдав ей мое наследство? Хосок его не хочет. Я тоже могу прекрасно обойтись без него. Думаю... хм, думаю, это неплохая идея. Если бы еще было с кем ее обсудить.
Я стучу пальцами по покрывалу. А ведь есть кое-кто, кто знает Миён лучше меня и кто живет в этом доме.
Р-р-р. Я придумываю причину, чтобы поговорить с Чонгуком? Может быть. Оттолкнув эту мысль, я встаю с кровати и отправляюсь на поиски.
Найти его оказывается не так-то просто. Чоны разбрелись кто куда. Минхо и Со Джун, скорее всего, поехали к Вонён. Дверь в комнату Тэхёна закрыта, и там так грохочет музыка, что он не слышит моего стука. А может, он решил всех игнорировать. Пройдя дальше по коридору, я заглядываю в комнату Чонгука. Дверь открыта, но его самого нет.
Я бреду по огромному дому, пока не слышу доносящиеся из спортзала звуки. Ритмичное буханье ведет меня вниз по лестнице, в цоколь. Дверь чуть-чуть приоткрыта, и мне видно Чонгука, который бьет кулаками по большому мешку. По его лицу стекает пот, торс блестит.
Уф, какой же он сексуальный!
Я приказываю гормонам успокоиться и толкаю дверь. Он сразу поворачивается в мою сторону.
- Привет, - тихо говорю я.
Он ловит грушу и отступает назад, вытирая лицо обмотанной пластырем рукой. У него красные глаза, и у меня мелькает мысль, что поблескивающие капли на его лице - это не только пот.
- Что случилось? - спрашивает он, и его голос срывается.
Сделав вид, что у него пересохло в горле, он наклоняется и берет бутылку воды.
- Близнецы уехали. Тэхён закрылся в своей комнате.
Он кивает.
- Близнецы поехали к Вонён. А Тэхён... - Он замолкает, подбирая нужные слова. - Тэхён...
Чонгук замолкает и качает головой.
- Что не так? - требовательно спрашиваю я. - С ним все в порядке?
- Скажем так, ему лучше, чем было пару часов назад.
- А ты... ты в порядке?
Повисает пауза. Потом он медленно качает головой.
Несмотря на предупреждающие звоночки в голове, я подхожу ближе. Плохо. Моя защита рушится. Я чувствую, как поддаюсь ему. Он по-прежнему влечет меня своими поцелуями, рождающими зависимость, соблазняет меня своей силой и своей ранимостью, которую больше не пытается скрыть от меня.
- Что произошло? - спрашиваю я.
Он сглатывает.
- Я... - Он откашливается. - Я попытался рассказать ему.
- Кому и что?
- Папе. Пошел прямо к нему в кабинет с твердой решимостью рассказать о том, что я сделал.
- Что ты сделал? - по-дурацки повторяю я за ним.
- Миён, - выплевывает он. - Я собирался рассказать ему про Миён. Но струсил. Стоял перед дверью и не мог заставить себя постучать. Я все представлял и представлял себе его отвращение, разочарование... и сдрейфил. Развернулся и пошел сюда, и вот колочу по груше, притворяясь, что я не трус и не эгоистичный козел.
В горле встает ком.
-Чонгук.
- Что? - бормочет он. - Ты знаешь, что это правда. Ты поэтому меня ненавидишь? Потому что я эгоистичный козел?
- Я... не ненавижу тебя, - шепчу я.
В его глазах что-то вспыхивает. Удивление? А может быть, надежда? Но что бы это ни было, оно быстро исчезает, сменившись грустью.
- Ты сказала, что никогда не простишь меня, - напоминает он.
- За что? - на моих губах появляется горькая улыбка. - За то, что у тебя был секс до меня? За то, что ты пытался предупредить меня?
Он в нерешительности кусает губы.
- За все. За то, что не рассказал тебе про Миён. За то, что не был рядом, когда ты нуждалась во мне. За то, что воспользовался случаем в ту ночь, когда Сехун накачал тебя наркотиками...
- Той ночью я понимала, что делала, - перебиваю я его. - Если бы я сказала «нет», ты бы не прикоснулся ко мне. Я сама этого хотела, поэтому, пожалуйста, не порти все, искажая ситуацию, которая произошла.
Чонгук кидает бутылку в сторону и подходит ближе.
- Ну и хорошо. Я-то не жалею о той ночи. Мне за многое нужно извиниться, но я никогда не врал тебе. Та ночь была самой чудесной в моей жизни. - Он касается ладонью моей щеки. - И каждый следующий день был еще лучше, потому что я ждал с нетерпением, когда смогу снова обнять тебя, как тогда.
Я понимаю, что он имеет в виду. После той ночи мы оба отбросили свои щиты, и все стало таким... прекрасным. У меня еще никогда не было настоящего бойфренда, и я наслаждалась каждой секундой, которую проводила с Чонгуком : целуясь с ним, разговаривая, засыпая рядом - все было таким новым, таким волшебным.
- Я скучаю по маме, - сдавленным голосом говорит он. - Я даже не осознавал, как сильно скучаю по ней, пока не появилась ты. Мне кажется, ты стала моим зеркалом. Я смотрел на тебя, на то, какая ты сильная, и понимал, что во мне нет и грамма твоей мужественности.
- Неправда. Ты недооцениваешь себя.
- Может, ты меня переоцениваешь?
Я невольно смеюсь.
- По-моему, это слишком далеко от истины.
Он печально улыбается в ответ.
- Да уж, тут ты права.
Но он снова становится серьезным.
- Я хочу рассказать тебе о маме. Ты не против?
Я медленно киваю. Не знаю, что происходит сейчас между нами, но, что бы это ни было, оно кажется... правильным. В этом парне всегда было что-то правильное, даже когда он совершал ошибки... даже когда я поклялась, что никогда снова не попадусь на его крючок.
- Погоди, я приму душ.
Чонгук опускает руку.
- Никуда не уходи, - шепчет он, отходя. - Обещаешь?
- Обещаю.
Он исчезает в прилегающей к спортзалу ванной комнате. У меня или Намры душ занял бы как минимум минут двадцать, но Гук управляется буквально за две минуты. Он выходит еще мокрый, в обмотанном вокруг талии полотенце, а вторым вытирает свои короткие волосы.
Вода извилистыми дорожками стекает по его груди, по рельефным мышцам живота и впитывается в махровую ткань. Полотенце закреплено вроде бы достаточно надежно, но я уверена, что, если разок потянуть, оно сразу поддастся.
- Твоя комната или моя?
Я быстро поднимаю голову. Он ухмыляется, но не говорит ни слова. Умный мальчик.
- Моя, - отвечаю я.
Он протягивает мне руку.
- Веди.