От лица Чанбина
Раньше мои руки знали только вес стали и отдачу выстрела. Запах пороха, крови и страха был моим привычным воздухом. Они называли меня Вороном. И я думал, что так и будет. До конца. Пока не превращусь в пулю, которую кто-то выпустит в следующего бедолагу.
А потом я увидел его. Ли Сынмина. Не на фотографиях, а живого. Он смотрел на меня не так, как все. Без мольбы, без ненависти. С вызовом. С усталостью, которая была мне знакомее, чем собственное отражение. В его глазах я увидел того, кого похоронил в себе давно. Человека.
Тот момент в парке, когда я не смог выстрелить… это был не провал. Это было начало. Начало конца Ворона. Я пытался бороться, убеждал себя, что это слабость. Но какая же это слабость — чувствовать, как что-то замерзшее и мёртвое внутри начинает оттаивать от одного его взгляда?
Теперь по утрам я просыпаюсь не от кошмаров, а от того, что он ворочается рядом. Его спутанные волосы на подушке, его теплое дыхание у меня за спиной… это стало моей новой реальностью. Я работаю в гараже у Минхо. Мои руки пахнут бензином и металлом, но это честный запах. Я чиню машины, а не ломаю жизни. И иногда, когда ко мне приходит Сынмин с кофе, я вижу, как он смотрит на мои замасленные руки, и в его глазах нет отвращения. Только тихая гордость.
Феликс живет с нами. Этот парень с больным сердцем оказался сильнее всех нас. Он научил меня готовить яичницу. Сынмин смеется, что она всегда пригоревшая. Но они едят. Мы едим вместе за одним столом. Как семья. Это слово раньше вызывало у меня тошноту. Теперь оно кажется теплым.
Минхо иногда спрашивает: «Не скучаешь по старой жизни?» Я молчу. Потому что скучать нечему. Там была не жизнь. А существование между выстрелами. А здесь… здесь я живу. Каждый день. С его утренним кофе, вечерними прогулками и ночами, когда я просто держу его за руку и слушаю, как он дышит.
**«Меня учили убивать. А он научил меня жить. Самая сложная битва — не та, где ты побеждаешь врага. А та, где ты побеждаешь себя. И ради этой победы стоит дышать. Стоит просыпаться. Стоит жить».
Пистолет лежит на дальнем складе у Минхо, залитый бетоном. Я надеюсь, что никогда его не увижу. Мои руки теперь нужны для другого. Чтобы держать его. Чтобы чинить сломанные вещи. Чтобы строить то, что не сломать.