Глава 15. Начало
Комната Джисона, пропылесосенная и протертая от пыли, пахла теперь не старым кофе и тоской, а едким химическим ароматом чистящего средства. Он с отвращением разглядывал блестящий пол. Расследование, конечно, было важнее, но мамин гнев был категоричнее любого редакционного дедлайна. С ворчанием он натянул первые попавшиеся кроссовки — старые, потрепанные, с прилипшим к подошве засохшим листком от прошлогодней прогулки по парку — и выскочил из дома. Он решил действовать напролом. Пойти к Банчану. Спросить напрямую. Журналистская бравада, подпитанная бытовым унижением, требовала выхода.
Особняк Банчана поразил его не столько роскошью, сколько атмосферой неожиданного уюта. Войдя внутрь после краткого, но напряженного ожидания в приемной, он увидел не грозного босса криминального мира, а… мужчину, сидящего на полу в гостиной и собирающего пазл. Рядом с ним копошилась маленькая девочка.
Банчан поднял на него взгляд. Улыбка сошла с его лица, сменившись привычной холодной маской.
—Джисон. Какой неожиданный визит.
В этот момент девочка — Соён — подняла голову. Ее внимательный, детский взгляд сразу же упал на обувь гостя. Она встала, подошла к Джисону и, уперев руки в боки, строго посмотрела на него.
—Ваши кроссовки грязные, — заявила она без тени смущения. — «В доме нужно ходить в чистой обуви! Вы всю пыль с улицы принесли! Сейчас же снимите их! Идите мыть подошву!»
Джисон опешил. Он смотрел то на серьезное личико девочки, то на Банчана. И тут произошло невероятное. На лице грозного босса, которого боялись все, включая его самого, появилась улыбка. Сначала робкая, потом все шире. Банчан рассмеялся. Это был не тот жестокий, издевательский смех, что ему приписывали, а искренний, теплый, полный настоящего веселья.
— Она с вами абсолютно права, — сказал Банчан, с трудом сдерживая смех. — В этом доме теперь строгие правила. Рекомендую последовать совету хозяйки.
Джисон, красный как рак, попятился к входной дверии, чтобы снять обувь. Все его журналистские замыслы разбились о детскую прямоту и неожиданную человечность его главного «злодея». Он чувствовал себя полным идиотом.
---
В это время в полумраке кинотеатра Хёнджин и Чонин сидели рядом, смотря какой-то громкий голливудский блокбастер. Но ни один из них не следил за сюжетом. Хёнджин украдкой поглядывал на Чонина, который старательно ел попкорн, стараясь не чавкать. Эта картина была до смешного далека от их первой истеричной встречи. Неловкость витала в воздухе, но она была приятной, полной ожидания.
Когда герой на экране произнес пафосную фразу, Чонин не выдержал и фыркнул. Хёнджин присоединился к нему. Их смех слился воедино, снимая напряжение.
—Что-то он слишком героический, — шепнул Чонин.
—А ты предпочитаешь трагедии? — пошутил Хёнджин.
—Нет, — тихо ответил Чонин, глядя на него в свете от экрана. — Я предпочитаю хэппи-энды.
Их пальцы случайно соприкоснулись в ведерке с попкорном. Никто не отдернул руку. Так они и просидели до конца фильма, плечом к плечу, в тихом, простом счастье, которое оба заслужили после долгого пути по краю пропасти.
---
Парк был залит мягким вечерним солнцем. Сынмин и Чанбин шли по аллее, их тени длинно тянулись за ними. Они не держались за руки, но их плечи иногда соприкасались, и этого было достаточно. В воздухе пахло свежескошенной травой и приближающимся вечером. Было тихо.
— Я подал документы на расторжение контракта с агентством, — сказал Сынмин, глядя на играющих вдалеке детей. — Полностью. Не хочу даже частично принадлежать тому миру.
Чанбин кивнул.
—А что хочешь?
—Не знаю. Пока — просто дышать. Просыпаться, когда хочется. Гулять. Может, потом займусь фотографией по-настоящему. Без глянца. — Он посмотрел на Чанбина. — А ты?
Чанбин задумался. Вопрос был сложным.
—Минхо зовет работать в его автосервис. Говорит, руки из нужного места растут. — Он усмехнулся. — Будем чинить машины. Честным трудом.
Они дошли до озера и сели на скамейку. Вода была гладкой, как зеркало, отражая закатное небо.
—Страшно? — тихо спросил Сынмин. — Быть нормальным?
—Да, — честно признался Чанбин. — Но с тобой — меньше.
Он повернулся к Сынмину, и в его глазах, всегда таких жестких, была теперь только нежность.
—«Я не знаю, что будет завтра. Но я знаю, что хочу встретить это завтра с тобой».
Сынмин улыбнулся. Этой улыбке не нужно было учиться перед зеркалом. Она шла из самой глубины души.
—«А я знаю, что любое „завтра“ с тобой будет лучше, чем самое спокойное „вчера“ без тебя».
Они сидели так, пока солнце не скрылось за горизонтом, окрасив небо в багровые и золотые тона. Никто не торопил их. Впереди была целая жизнь. Не идеальная, не легкая, но их собственная. И в этом было главное счастье. Они нашли друг друга в аду и помогли друг другу выбраться на свет. А все остальное было уже не так важно.