Глава 9. Отражения
Свобода оказалась странным, дезориентирующим состоянием. Первые два дня Сынмин провел, словно во сне. Он отменил все съемки, выключил рабочие телефоны и просто… существовал. Он часами мог сидеть на полу своей гостиной, спиной к дивану, и смотреть, как солнечный зайчик медленно ползет по стене. Тишина в его пентхаусе была больше не давящей, а наполненной возможностями. Он был жив. Это осознание приходило волнами, вызывая то приступы безудержной, почти истерической радости, то тихую, щемящую грусть по всем тем годам, что он прожил в ожидании конца.
Чанбин стал его тенью, но теперь — тенью защищающей, а не угрожающей. Он появлялся без предупреждения, приносил еду из каких-то простых забегаловок, которую Сынмин ел с жадностью, обнаружив, что наконец-то чувствует вкус. Они мало говорили. Слова были не нужны. Они просто находились рядом, как два корабля, пережившие один шторм и теперь медленно качающиеся на спокойных волнах, сверяя курс.
---
Хёнджин, осознав, что его исповедь не привела к немедленному краху, а, наоборот, каким-то невероятным образом все изменила, пребывал в состоянии подвешенной тревоги. Он избегал встреч, отключал социальные сети, боясь увидеть новость о смерти Сынмина. Выйдя на улицу за сигаретами, он брёл, уставившись в асфальт, и чуть не столкнулся с кем-то на углу.
— Осторожнее! — раздался молодой, взволнованный голос.
Хёнджин поднял голову. Перед ним стоял Чонин, стажёр из агентства. Его лицо было раскрасневшимся, в руках он сжимал папку с бумагами, но в глазах читалась не привычная восторженность, а какая-то лихорадочная решимость.
— А, это ты, — буркнул Хёнджин, поправляя куртку. — Летишь, как на пожар.
—Дела важные, — с вызовом ответил Чонин, заслоняя папку собой. Его взгляд скользнул по Хёнджину с подозрением. Он помнил, что этот модель — друг Сынмина, но и тот, кто мог ему навредить.
Хёнджин почувствовал этот взгляд. Он устало вздохнул.
—Расслабься, пацан. Я больше не играю в грязные игры.
—Надеюсь, — резко сказал Чонин. — Потому что если кто-то снова попытается сделать ему больно… — он не договорил, но его сжатые кулаки и горящие глаза говорили сами за себя. Он резко кивнул и почти побежал дальше.
Хёнджин смотрел ему вслед, и по спине у него пробежали мурашки. В этом юнце было что-то неуловимо опасное. Слепая, фанатичная преданность, которая куда страшнее простой зависти. Мир вокруг Сынмина, даже очищенный от прямой угрозы смерти, оставался полным теней и странных, непредсказуемых фигур.
---
Джисон, оставшийся без своей главной сенсации, чувствовал себя обманутым. История с «самоубийственными наклонностями» Ли Сынмина затухла, не успев разгореться. А самое главное — пропал его источник, Хёнджин. Звонки не отвечались. Это пахло не просто тишиной. Это пахло сговором.
Он не стал ждать. Надев свой лучший костюм, он явился в офис Банчана. Его провели в кабинет почти мгновенно. Банчан сидел за своим столом, но выглядел иначе. Не холодным и собранным стратегом, а уставшим, почти рассеянным человеком.
— Мистер Банчан, — начал Джисон с самой сладкой улыбкой. — Благодарю за возможность встречи. Я по поводу… нашего общего интереса. Ли Сынмин. Информационный поток иссяк, и я подумал…
— У нас нет общих интересов, — спокойно перебил его Банчан. Он даже не посмотрел на журналиста, уставившись в окно. — Тема закрыта. Забудьте о Сынмине.
Джисон почувствовал, как почва уходит из-под ног.
—Но… понимаете, уже были вложения, ожидания аудитории… Мы могли бы осветить дело под другим углом! Например, о том, кто стоял за угрозами его жизни!
Банчан медленно повернул голову. Его взгляд был абсолютно пустым, но от этого не менее страшным.
—Мистер Джисон, — сказал он тихим, шелестящим голосом. — Если вы цените свою карьеру, а главное — свое здоровье, вы немедленно перестанете интересоваться Ли Сынмином. Я не буду предупреждать вас снова. Тема закрыта. Навсегда. Вам понятно?
Джисон сглотнул. Он видел в этих глазах не блеск. Он видел бездну. Он понял, что играл с огнем, даже не подозревая, каким он может быть жарким. Он что-то пробормотал про извинения и поспешно ретировался, чувствуя на своей спине ледяной взгляд. История с Сынминым оказалась не просто сенсацией. Она оказалась смертельно опасной.
---
После той встречи в кафе Банчан не находил себе места. Слова, которые он сказал Сынмину, были правдой. Убийство не принесло бы ему покоя. Но что же тогда принесет? Его жизнь, выстроенная вокруг мести, вдруг лишилась фундамента. Он остался в огромном, пустом доме с призраком сестры и грузом лет, потраченных впустую.
От скуки и тоски он начал заниматься тем, чем давно не занимался — благотворительностью. Перечислять деньги было легко. Но однажды его убедили лично посетить один из детских домов, который он спонсировал. Он согласился из вежливости, ожидая утомительной экскурсии и подобострастных речей.
Дети были разными — шумными, застенчивыми, настороженными. Он проходил по коридорам, кивая воспитателям, и его взгляд зацепился за маленькую фигурку, сидевшую в углу игровой комнаты. Девочка лет пяти. Она была не по-детски тихой и очень сосредоточенно раскрашивала картинку, высунув кончик языка. И у нее были такие же огромные, темные глаза, как у Соры. Та же форма бровей. Та же ямочка на подбородке.
Банчан замер. Сердце его сжалось с такой болью, что он едва не вскрикнул. Он подошел ближе, не веря своим глазам. Воспитательница что-то говорила ему, но он не слышал. Он смотрел на девочку.
— Как тебя зовут? — тихо спросил он, приседая на корточки.
Девочка подняла на него глаза.Она не испугалась.
—Меня зовут Соён, — ответила она четко.
Не Сора. Но что-то неуловимо родное было в ней. Та же утраченная невинность, та же хрупкость.
Он провел в детском доме еще два часа, наблюдая за Соён. Он узнал, что ее подбросили в младенчестве, что она умна не по годам и очень одинока. И в его душе, окаменевшей от злости и боли, что-то дрогнуло. Месть забрала его сестру. Но, возможно, есть шанс не вернуть прошлое, а спасти будущее.
В тот же вечер он вызвал своего юриста.
—Я хочу усыновить ребенка, — сказал он, глядя в окно на зажигающиеся огни города. — Девочку по имени Соён. Начните процесс. Деньги не имеют значения.
Он клал на алтарь меча свою жизнь. Теперь, убрав меч, он обнаружил, что у него остались пустые руки. И он решил наполнить их. Не призраком прошлого, а теплом живого, хрупкого существа, которое нуждалось в защите. Так же, как когда-то нуждалась его Сора. Так же, как нуждался Сынмин, которого он чуть не погубил. Круг замкнулся. Но впервые за много лет Банчан почувствовал, что это не круг ада, а что-то иное. Что-то, дающее слабый, едва уловимый шанс на искупление.