Мой личный ворон

Инцидент с Хёнджином оставил в душе Сынмина тягостное, тревожное эхо. После того, как дверь закрылась за его заплаканным другом, в пентхаусе воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь навязчивым гулом города за стеклом. Слова об очередном киллере, маньяке с ножом, висели в воздухе ядовитым туманом. Он не чувствовал страха. Скорее, изнурительную усталость от этой бесконечной игры, цена которой — его жизнь.

Он не раздумывал долго. Достал тот самый, простой и ни к чему не привязанный телефон, который купил для единственного контакта. Набрал номер, который знал наизусть.

Трубку взяли после первого гудка.
—Алло. — Голос Чанбина был низким, глухим, как всегда. Но в нем угадывалось напряжение.
—Это я, — прошептал Сынмин, прислонившись лбом к холодному стеклу окна. — У нас проблемы.

Он кратко, без эмоций, пересказал суть визита Хёнджина. Про второго киллера. Про Джисона. Про то, что Банчан больше не ждет.
С другой стороны линии повисло молчание.Оно было красноречивее любых слов.
—Ты где? — наконец спросил Чанбин.
—Дома.
—Не выходи. Никуда. Я разберусь с этим… с новым.
—Как? — в голосе Сынмина прозвучала горькая ирония. — Убьешь его? А потом пришлют третьего? Четвертого? Это бесконечная очередь, Чанбин.

— Я сказал, разберусь! — голос Чанбина сорвался, в нем прорвалась ярость, направленная не на Сынмина, а на ситуацию, на Банчана, на самого себя. — Просто сиди и жди. Дверь никому не открывай. Даже Хёнджину.

Он бросил трубку. Сынмин медленно опустил телефон. Приказной тон, который он ненавидел в других, от Чанбина почему-то не вызывал отторжения. Он был грубым, но в этой грубости сквозала забота. Пусть и уродливая, исковерканная их обстоятельствами.

---

На следующее утро раздался звонок от менеджера. Голос его был неестественно бодрым и заискивающим.
—Сынмин-а! Прекрасные новости! Тебе поступило предложение, от которого невозможно отказаться! Один очень влиятельный человек, крупный инвестор, хочет встретиться с тобой лично! Речь об эксклюзивном контракте, сумма астрономическая! Его зовут Банчан.

Сынмин замер. Ледяная волна прокатилась по его телу от макушки до пят. Так быстро. Он вышел из тени сам.
—Я… я занят, — попытался отказаться Сынмин, но менеджер тут же парировал.
—Занят? Да ты шутишь! Это же Банчан! Его благосклонность открывает любые двери! Отказываться — профессиональное самоубийство! Встреча сегодня днем, в три, в том частном клубе в Каннаме. Я уже все организовал! Не подведи!

Сынмин понял, что это приказ. Приглашение на казнь, от которого нельзя отказаться. Он медленно опустился на стул. Так вот как оно выглядит — конец. Не в темном переулке от пули, а в шикарном клубе, за чашкой кофе.

Он посмотрел на телефон. Позвонить Чанбину? Предупредить? Но что это изменит? Если Банчан решил действовать открыто, то любое движение Чанбина будет расценено как прямое предательство и ускорит его гибель. Нет. Он пойдет один. Посмотрит в глаза своему палачу.

---

Клуб был образцом сдержанной роскоши. Глубокие кожаные кресла, приглушенный свет, запах дорогой древесины и кофе. В углу, за столиком у окна, сидел Банчан. Он был один. Перед ним стояла чашка эспрессо, которую он не пил.

Сынмин подошел, чувствуя, как каждый шаг дается с огромным трудом. Он сел напротив. Банчан не спешил говорить. Он просто смотрел. Его взгляд был тяжелым, пронизывающим, лишенным злобы, но полным холодной, аналитической оценки. Он изучал Сынмина так, как изучают редкий экспонат в музее.

— Вы хотели меня видеть, — наконец прервал молчание Сынмин. Его голос не дрогнул, к его удивлению.
—Да, — просто сказал Банчан. — Хотел посмотреть на тебя. На того, ради кого ломаются копья.

Он отпил глоток кофе.
—Ты знаешь, кто я?
—Знаю, — кивнул Сынмин. — Вы человек, который хочет меня мертвым.

Банчан усмехнулся. Улыбка не дошла до его глаз.
—Прямолинейно. Мне это нравится. Но ответ неполный. Я — человек, которому твой отец отнял самое дорогое. Мою сестру. Ее звали Сора.

Он рассказал. Спокойно, без пафоса, словно читал доклад. Про пулю, предназначенную его отцу, которая попала в девочку. Про то, как политик, отец Сынмина, остался безнаказанным, прикрывшись властью и связями. Сынмин слушал, и ему было физически плохо. Он знал, что его отец — монстр. Но чтобы настолько…

— Я десятилетия вынашивал этот план, — продолжал Банчан. — Месть. Не быстрая. Медленная. Я хотел, чтобы он потерял тебя. Так же, как я потерял ее. Чтобы он понял, что такое боль.

Он снова уставился на Сынмина. И в этот момент что-то в его взгляде изменилось. Он увидел не идеальную куклу, не сына своего врага. Он увидел молодого человека с уставшими глазами, сидящего с прямой спиной и смотрящего на него без ненависти, но и без страха. Смотрящего с пониманием.

— Но глядя на тебя сейчас, — тихо произнес Банчан, — я понимаю, что ошибался. Ты не он. Ты — его жертва, как и моя сестра. Ты сбежал от него. Ненавидишь его мир. Я видел досье. Я знаю все о твоей «идеальной» жизни.

Он отодвинул чашку.
—Убить тебя… это не вернет Сору. Это лишь превратит меня в него. В того, кто убивает невинных ради своих целей. А я… я не хочу быть таким, как твой отец.

В кафе стояла тишина. Сынмин не мог поверить в то, что слышит.
—Вы… вы отменяете заказ? — прошептал он.
—Заказ отменен, — подтвердил Банчан. Он встал. — Ты свободен, Ли Сынмин. Живи своей жизнью. И постарайся быть счастливее, чем мы с тобым отцом.

Он бросил на стол несколько купюр, кивнул на прощание и вышел. Его высокомерная осанка вдруг показалась Сынмину сгорбленной. Он уходил не победителем, а побежденным. Но побежденным собственной совестью.

Сынмин сидел за столом еще долго, пытаясь осознать произошедшее. Угроза миновала. Кощунственная, невероятная мысль. Он был свободен.

---

В это время на задворках автомойки, в промышленном районе, Чонин отдраивал до блеска старый, ничем не примечательный седан. Вода смывала пену, а с ней и последние следы ночного происшествия. Он работал тщательно, с каким-то болезненным усердием, протирая каждую вмятину, каждый сантиметр.

Его руки дрожали. Перед глазами стояло то мгновение. Слепящий свет фар. Фигура человека, выходящая на дорогу. Решительное движение его собственной ноги, нажимающей на газ. Удар. Глухой, кошмарный хруст. Он не чувствовал ни страха, ни раскаяния. Только холодную, ясную уверенность. Он устранил угрозу. Он защитил его.

Он был фанатом. Но не тем, кто пишет письма и кричит на концертах. Его поклонность была глубокой, всепоглощающей, почти религиозной. Сынмин был для ним божеством, светом в его серой, нищенской жизни. И когда он случайно подслушал разговор о новом киллере, он понял — это его призвание. Его миссия. Стать тенью, защитником, мечом своего кумира.

Он вытер лоб рукавом. Машина сияла. Никаких улик. Никаких следов. Он был гением в своей неуловимости. Он снова сел за руль, завел двигатель. Он будет продолжать наблюдать. Защищать. Любой ценой.

---

Сынмин вышел из клуба на яркий дневной свет. Он чувствовал себя странно пустым и невесомым. Он достал телефон и набрал номер.

— Алло? — голос Чанбина был напряженным до предела.
—Все кончено, — сказал Сынмин, и его голос вдруг сорвался на смех, смех, граничащий со слезами. — Он отпустил меня. Заказ отменен.

— Что? Что ты несешь? Как?
—Мы поговорили. Он… понял что-то. — Сынмин глубоко вздохнул. — Я свободен, Чанбин. Мы свободны.

С другой стороны линии повисло долгое, оглушительное молчание. Потом послышался сдавленный выдох.
—Где ты? Я сейчас.

Сынмин назвал адрес. Он стоял на тротуаре, и солнце грело его лицо. Впервые за долгие годы он не чувствовал на себе чужого взгляда. Не чувствовал прицела на своем затылке. Он был жив. А значит, у него появился шанс. Шанс на настоящую жизнь. И он знал, с кем хотел ее разделить.