14
Её тонкие, изящные пальцы ложатся на её шею. Она лихорадочно трёт кожу, и та моментально краснеет, а у меня в голове рождается немыслимая вереница мыслей о том, как эти пальчики могли бы касаться моей кожи. Пытаясь сохранить самообладание, я откашливаюсь и нахмуриваюсь ещё сильнее.
— По данным ультразвукового исследования, — сообщаю я и неловко взмахиваю рукой с зажатой в ней историей болезни, а затем, стараясь оставаться серьёзным, перевожу взгляд на стену. От растущего чувства неловкости, совершенно мне несвойственного, желудок буквально закручивается в узел. — С плодом всё в порядке.
— Это хорошо, — выдыхает пациентка, — только я ненавижу, когда так говорят.
— Как? — Я вынужден снова посмотреть на неё.
По спине пробегают мурашки.
— Не люблю, когда ребёнка называют плодом.
Я застываю с открытым ртом.
Мне хочется возразить, почему плод принято именовать плодом, но я этого не делаю. У неё такой оскорблённый, измученный и обиженный вид, что мне не хочется делать ещё хуже.
— Хорошо. — Отвечает за меня мой рот.
И девушка будто бы успокаивается. Её прозрачные светлые глаза, точно воды уснувшего океана, на секунду успокаиваются, а затем в них всколыхивается новая, тревожная буря.
— А что тогда не в порядке? — Спрашивает она.
— Мы обнаружили камень в вашей почке.
— О... — Лицо девушки вытягивается понимающе и удивлённо одновременно. — Это опасно? Почему так случилось? Что теперь делать? Его можно извлечь?
Вопросы летят на меня, точно из пулемёта.
— Пока ситуация под контролем. — Спешу успокоить её я. — Факторов образования камней много: от неправильного питания и плохой воды до врождённых аномалий и низкой физической активности. Мы ещё поговорим об этом подробно, а пока вам нужно отдыхать, много пить, ходить в туалет и надеяться, что камень выйдет сам, без оперативного вмешательства.
— Легко сказать — отдыхать! — Морщится она. — Таки-и-е боли!
— При необходимости будете принимать болеутоляющие, но, сами понимаете, в вашем положении список препаратов сильно ограничен.
Что мне ещё остаётся сказать?
— Понимаю. — Вздыхает девушка.
— Во время беременности женский организм сильно изменяется, — пытаясь обойти острые углы, я аккуратно подбираю слова, — от этого часто страдает мочевыделительная система. Сейчас вам нужно избежать инфицирования, и если всё пройдёт хорошо, то вам останется придерживаться диеты, и... вы забудете нас, как страшный сон.
Я прикусываю язык, но она вымученно улыбается. Значит, я её обнадёжил. И даже если я сам не на сто процентов уверен в благоприятном исходе, то её счастливые глаза окупают всё моё внутреннее беспокойство. Сейчас для пациентки и её плода спокойствие важнее всего остального.
— Спасибо. — Хрипло благодарит меня девушка.
Я коротко киваю.
— Придерживайтесь моих рекомендаций, и посмотрим, как пойдёт дело.
Мне уже хочется взять себя за шиворот и выволочь в коридор. Словно кто-то другой говорит за меня с ней, и мне не терпится заткнуть этого «кого-то».
— Спасибо, доктор. — Тяжело дыша от накатившего приступа боли, повторяет.
Она пытается выдать ещё одну вежливую улыбку, у неё получается, и от этого у меня всё переворачивается внутри.
— Всего доброго. — Бросаю я и позорно и спешно покидаю палату.
Через сорок минут уже стою у дверей своей квартиры. Прежде, чем вставить ключ в замочную скважину, я опускаю взгляд на кольцо на безымянном пальце. Оно обжигает мне кожу.
Беззвучно вздыхаю, вставляю ключ, поворачиваю и аккуратно толкаю дверь. Та открывается со скрипом, и я с досады сжимаю челюсти.
— Не волнуйся, он спит. — Тихо шепчет жена, появляясь в коридоре.
Я включаю свет, и она сонно щурится. Трёт пальцами веки.
— Прости, разбудил. — Я переступаю порог и закрываю за собой дверь.
— Тяжелый денёк? — Мягко улыбается она.
— Даже два. — Улыбаюсь ей в ответ. — Или сколько там меня не было?
— Мы потеряли счёт. — Её признание звучит едва слышно.
— Прости ещё раз.
— Ничего страшного, такая работа. — Она делает ко мне шаг. — Ты голоден?
— Нет. — Качаю головой. — Валюсь с ног. Пойдём спать?
— Конечно. — Соглашается супруга.
Мы с ней вместе заглядываем в детскую и любуемся в тёплом свете ночника фигуркой спящего сына, закутавшегося в одеяло, а затем отправляемся в спальню. У меня нет сил даже принять душ. Я снимаю одежду и падаю на кровать.
— Не спится? — Шепчет жена минут через пять.
— Нет. — Признаюсь я.
— Тогда расскажи, как прошла смена. — Просит она.
И я рассказываю в подробностях, не забыв упомянуть и о несчастной Пак, которая осталась в своей палате мучиться от боли. Говорю, что мне её жаль. Ровно, как и всех своих пациентов.