Пытаемы за Христа

Русские жаждут Христа:
Атеист познаёт Христа
Родители оставили меня ещё в первые годы моей жизни.
Воспитываясь в семье, которая не признавала религии, я с
детства не получил никакого религиозного образования. Как
следствие горького и нищенского детства, прошедшего в
тяжёлые и голодные годы Первой мировой войны, в возрасте
четырнадцати лет я стал таким уверенным в правильности
своих взглядов атеистом, как нынче уверены в нём (атеизме)
коммунисты. Я зачитывался атеистическими книгами и не
просто не верил в Бога и Христа, — я ненавидел даже мысли
о Нём, считая их вредными для человеческого разума. Итак, я
рос в ненависти к религии.
Впрочем, как я осознал значительно позже, по Своей
благодати и по непонятным мне причинам, Бог избрал меня.
Это не имело никакого отношения к моему характеру, поскольку
он был ужасен.
Хотя я и считал себя атеистом, что-то непонятное всегда
влекло меня в церковь. Мне трудно было пройти мимо церкви,
не заглянув внутрь. Впрочем, я никогда не понимал, что именно
там происходит. Я слушал проповеди, однако они не взывали к
моему сердцу. Я представлял себе Бога хозяином, которому я вынужден подчиниться. Я ненавидел тот образ Бога, который
сам создал в своём воображении, хотя как было бы хорошо
знать, что где-то во Вселенной есть тот, кто любит меня!..
Поскольку в детстве и в юношеские годы я не познал много
любви и радости, я так мечтал о том, чтобы кто-то меня любил!
Я убеждал себя в том, что Бога нет, но одновременно
мне было грустно оттого, что любящего Бога не существует.
Однажды, страдая от такого внутреннего конфликта, я вошёл в
католическую церковь. Я увидел, как люди стоят на коленях и
что-то шепчут. Я решил стать рядом с ними, чтобы услышать,
что же именно они говорят. Я надеялся повторить их слова,
чтобы посмотреть, то произойдёт. Они молились к святой
Деве Марии, говоря: «Радуйся Мария, благодати полная!» Я
вновь и вновь повторял за ними эти слова, с надеждой глядя
на статую девы Марии, однако ничего не происходило. Мне
стало очень обидно.
Однажды, будучи убеждённым атеистом, я молился Богу.
Моя молитва была чем-то вроде: «Боже, я знаю, что Ты не
существуешь. Однако если бы Ты даже и существовал, я не
обязан верить в Тебя. Это Твой долг — убедить меня в Своём
существовании». Я был атеистом, но атеизм не давал покоя
моему жаждущему сердцу.
Во время моей внутренней борьбы старый плотник в
небольшой деревне высоко в горах Румынии молился: «Боже
мой, я служил Тебе здесь, на земле, и поэтому хочу получить
свою награду и на земле, и на небе. А награда моя пусть будет в
том, чтобы я не умер, пока не приведу ко Христу еврея, потому
что Христос вышел из еврейского народа. Но я беден, стар и
болен. Я не могу ходить и искать евреев. А в моей деревне их
нет ни одного. Приведи еврея в мою деревню, а я сделаю всё,
что в моих силах, чтобы привести его ко Христу».
Какая-то непреодолимая сила постоянно влекла меня
в то село. У меня не было причины ехать туда. В Румынии двенадцать тысяч сёл, но я поехал именно в это. Увидев, что
я еврей, старый плотник так ухаживал за мной, как ни один
парень не ухаживал за самой красивой девушкой. Он видел
во мне ответ на свои молитвы и дал мне почитать Библию.
До этого я уже не раз читал Библию, чисто из любопытства.
Однако Библия, которую он мне дал, была иной. Как старик
рассказал мне позже, он и его жена вместе часами молились
за моё обращение и обращение моей жены. Библия, которую
он подарил мне, была написана не так словами, как пламенем
любви, зажжённым их молитвами. Я почти не мог читать её. Я
только рыдал над ней, сравнивая мою ужасную жизнь с жизнью
Иисуса Христа, мою нечистоту — с Его праведностью, мою
ненависть — с Его любовью. Он принимал меня как Своё дитя!
Вскоре моя жена также пришла ко Христу. А через неё
Бог привёл к Себе и других людей. А те, другие, привели
ещё немало, и, таким образом, в Румынии возникла ещё одна
лютеранская церковь.
Потом пришли нацисты, которые принесли нам немало
страданий. В Румынии нацизм принял форму экстремальной
диктатуры православия и преследования протестантских
верующих и евреев.
Ещё до своего формального рукоположения и даже задолго
до того, когда я был готов к служению, я уже был основателем
церкви и её руководителем. Я нёс полную ответственность за
неё. Нас с женой нацисты не раз арестовывали, избивали и
судили. Нацистский террор казался нам невыносимым, однако
он был лишь предвкушением того, что ожидало нас с приходом
коммунизма. Моему сыну, Михаю, чтобы избежать смерти,
пришлось сменить имя на нееврейское.
Времена нацистского террора имели одно преимущество.
Они научили нас, что физические издевательства можно
стерпеть и что с Божьей помощью человеческий дух может
выдержать любые пытки. Они научили нас технике подпольной христианской работы, что стало прекрасной подготовкой к
ужасным испытаниям, которые ожидали нас впереди и были
уже не за горами.
Моё служение русским
Глубоко сожалея о своём атеистическом прошлом, я с первого
дня обращения к Богу стремился свидетельствовать русским.
Они с детства воспитывались атеистами. Моё желание достичь
их Евангелием исполнилось, и мне даже не пришлось ехать
для этого в Россию. Всё началось ещё во времена нацизма,
поскольку в Румынии были тысячи русских военнопленных,
среди которых мы и проводили евангелизационное служение.
Это была драматическая работа. Я никогда не забуду своей
первой встречи с русским военнопленным, инженером. Я
спросил его, верит ли он в Бога. Если бы он ответил «нет», я
бы не удивился. Каждый человек имеет право выбора, верить
ему или нет. Однако он посмотрел на меня и сказал: «Я не
получал приказа верить. Если мне прикажут — буду верить».
У меня по щекам потекли слезы. Я чувствовал себя так,
будто моё сердце разрывается на мелкие кусочки. Передо мной
стоял мужчина с мёртвым сознанием, мужчина, который потерял
огромный подарок, данный человеку Богом, — индивидуальность
и волю. Он был немыслящим инструментом в руках коммунистов,
готовый верить или нет по приказу. Он уже не мог мыслить
самостоятельно. После всех этих лет коммунистического режима
он стал типичным русским! Пережив шок от того, что коммунизм
способен сделать с человеком, я пообещал Богу посвятить
свою жизнь этим людям, чтобы вернуть им отобранную у них
индивидуальность и веру в Бога и во Христа.
Начиная с 23 августа 1944 года, миллионы советских войск
стали заполнять Румынию, и вскоре в нашей стране власть захватили коммунисты. А вместе с коммунизмом начались и
ужасы, по сравнению с которыми страдания, причинённые нам
нацистами, стали казаться не такими уж тяжёлыми.
В то время в Румынии, население которой сейчас составляет
примерно двадцать четыре миллиона, Коммунистическая партия
насчитывала только десять тысяч членов. Однако Вышинский,
министр иностранных дел СССР, влетев в кабинет нашего
любимого и уважаемого короля Михаила I, стукнул кулаком
по столу и сказал: «Вы должны назначить в правительство
коммунистов!» Нашу армию и полицию обезоружили, и, таким
образом, силой, ненавидимые всеми, коммунисты пришли ко
власти. Всё это происходило не без поддержки со стороны
тогдашних американского и британского правительств.
Человек несёт перед Богом ответственность не только за
свои личные грехи, но и за грех целой нации. Трагедия всех
порабощённых народов — это ответственность, которая лежит
на американских и британских христианах. Американцы должны
знать, что они, хоть и косвенно, но всё же способствовали
установлению Советами режима смерти и террора. Как члены
Тела Христова, американские христиане должны искупить свою
вину, помогая порабощённым народам прийти к свету Христа.
Искушение церкви
Только-только придя к власти, коммунисты умело использовали
средства искушения относительно церкви. Язык любви и язык
искушения — одинаковы. Мужчина, который желает провести
с девушкой остаток своей жизни в браке, и тот, кому она нужна
только на одну ночь, говорят ей одни и те же слова: «Я тебя
люблю». Иисус повелевает нам различать язык искушения
и язык любви и знать, что волки, одетые в овечью шкуру,
отличаются от настоящих овец. К большому сожалению, когда к власти пришли коммунисты, тысячи священников, пасторов и
служителей не знали, как различить эти два голоса.
В помещении нашего парламента коммунисты провели
конгресс всех христианских организаций. На конгрессе
присутствовали четыре тысячи священников, пасторов и
служителей разных конфессий. И эти мужи Божии избрали
Иосифа Сталина почётным президентом конгресса! Они
выбрали того, кто возглавлял наиболее безбожную в мире
страну и массово убивал христиан. Один за другим епископы
и пасторы вставали и провозглашали, что коммунизм и
христианство имеют много общего и могут сосуществовать.
Один за другим служители воспевали коммунизм и уверяли
новое правительство в верности ему церкви.
Мы с женой присутствовали на этом конгрессе. Сабина
прошептала мне: «Ричард, встань и сотри этот позор с лица
Христова! Они плюют Ему прямо в лицо». Я ответил: «В таком
случае ты потеряешь мужа». Она же сказала: «Я не хочу быть
замужем за трусом».
Тогда я встал и произнёс обращение к конгрессу, славя
не убийц христиан, а Иисуса Христа, и провозглашая, что
наша верность принадлежит, прежде всего, Ему. Выступления
на конгрессе транслировались по всей стране, поэтому вся
Румыния услышала весть о Христе, провозглашённую из зала,
где заседал коммунистический парламент! Впоследствии мне
пришлось заплатить за свою речь, однако это того стоило.
Руководство православной и протестантской церквей
наперегонки старалось угодить коммунистам. Православный
епископ начал носить изображение серпа и молота на своей
ризе и приказал священникам обращаться к себе не словами
«преосвященнейший владыка», как раньше, а «товарищ епископ».
Такие священники, как Петреску и Рошияну, действовали ещё
более «решительно». Они стали офицерами тайной полиции.
Рапп, заместитель епископа лютеранской церкви Румынии, начал преподавать в теологической семинарии, что якобы Бог
дал три откровения: первое — через Моисея, второе — через
Иисуса, а третье — через Сталина, и что последнее из них
превосходит все предыдущие!
Я посетил конгресс баптистов в городе Ресита, конгресс,
проходивший под красным знаменем, на котором гимн
Советского Союза все пели стоя. Президент баптистов
расхваливал Сталина как великого учителя Библии и назвал
всё, что он делает, исполнением Божьих заповедей! Необходимо
осознавать, что истинные баптисты, которых я очень люблю,
не согласились и остались верными Христу, перенося много
страданий. Однако коммунисты «выбрали» своё руководство, и
баптистам не осталось никакого выбора, как принять его. Такая
же ситуация существует и по сей день в коммунистических
странах среди религиозной верхушки «официальной»1
церкви.
Те, кто из слуг Христовых превратились в слуг коммунизма,
начали осуждать братьев, которые не поддержали их.
Так же как после революции советские христиане
создали подпольную церковь, приход ко власти коммунизма
и предательство многих руководителей церкви заставили нас
создать подпольную церковь и в Румынии, церковь, которая
оставалась бы верной делу благовестия, проповеди Евангелия
и обучению детей о Христе. Коммунисты запретили всё это, и
официальная церковь подчинилась.
Вместе с другими я начал подпольное служение. Для
прикрытия моей настоящей работы в подполье у меня была
достаточно уважаемая должность — пастор Норвежской
лютеранской миссии. В то же время я представлял в Румынии
Всемирный совет церквей. (В Румынии мы не имели никакого

1 Официальная церковь — это церковь, зарегистрированная и
контролируемая правительством. Членство в официальных церквях в
большинстве стран с тоталитарным режимом сегодня преимущественно
составляет меньше чем десять процентов христианского населения.
Остальные верующие предпочитают подпольное поклонение.
представления о том, что эта организация могла сотрудничать
с коммунистами. Тогда в нашей стране она занималась
исключительно помощью обездоленным.) Эти две должности
давали мне крепкое основание, чтобы стоять перед властью,
которая не имела понятия о моей настоящей подпольной работе.
Моя работа в подполье имела два основных аспекта. Первый —
это наше тайное служение среди советских солдат. А второй —
служение среди угнетённых слоёв населения Румынии.
Русские — люди с жаждущими душами
Для меня проповедь Евангелия для русских — словно
рай на земле. Я проповедовал Евангелие для людей многих
национальностей, впрочем, мне никогда не приходилось
видеть, чтобы люди так «упивались» им, как русские. Их души
такие жаждущие!
Однажды мой друг, православный священник, позвонил мне
и рассказал о том, что к нему на исповедь приходил русский
офицер. Священник не владел русским языком, поэтому, зная,
что я говорю по-русски, дал ему мой адрес. На следующий день
этот человек появился на пороге моего дома. Он стремился к
Богу, но никогда не видел даже Библии. Он не имел никакого
религиозного образования и никогда не посещал богослужений
(в России тогда почти не было открытых церквей). Он любил
Бога, ничего не зная о Нём.
Я прочёл офицеру Нагорную проповедь и притчи Иисуса.
Выслушав меня, он затанцевал по комнате, радостно восклицая:
«Как прекрасно! Как я мог жить, не зная этого Христа!» Мне
впервые пришлось видеть, чтобы человек так радовался во Христе.
А затем я допустил ошибку. Я прочёл ему о страстях и
распятии Христа, не подготовив его к этому. Он не ожидал
ничего подобного, поэтому, услышав о том, как Христа побили камнями, как Его распяли и как Он умер, мужчина упал в
кресло и зарыдал. Он только что уверовал в Спасителя, но
теперь его Спаситель был мёртв!
Я взглянул на него, и мне стало стыдно. Я называл себя
христианином, пастором и даже учил других, но сам никогда
не переживал страданий Христа так, как этот русский офицер.
Он напоминал Марию Магдалину, которая рыдала у подножия
креста и оплакивала тело Иисуса возле гробницы.
Тогда я прочитал ему историю о воскресении Христа и увидел,
как мгновенно лицо мужчины изменилось. Он раньше не знал,
что Иисус воскрес из мёртвых. Услышав эту замечательную
новость, он хлопнул себя по коленям и выругался, используя
довольно грязную брань. Это была его манера выражаться.
Он снова обрадовался и стал танцевать по комнате, крича от
радости: «Он — жив! Он — жив!»
«Давай помолимся», — обратился я к нему. Но он не знал,
как молиться. Он ещё не был знаком с нашими церковными
фразами. Он упал на колени рядом со мной и заговорил: «О
Боже! Какой ты замечательный! Будь я Тобой, а Ты — мной, я
ни за что не простил бы Тебя за Твои грехи. Ты на самом деле
замечательный! Я люблю Тебя всем сердцем!»
Я думаю, что в тот момент ангелы небесные замерли, слушая
возвышенную молитву русского офицера, человека, который
сдался на милость Христа!
В другой раз в магазине я встретил русского капитана
с женщиной-офицером. Они пытались купить еду, однако
продавец не понимал по-русски. Я предложил им помощь, и мы
познакомились. Я пригласил своих новых знакомых на обед в
свой дом. Прежде чем начать есть, я сказал: «Вы в христианском
доме, и перед едой мы всегда молимся». Я обратился к Богу
на русском языке. Они положили ножи и вилки — и обед их
больше не интересовал. Вместо этого они задавали мне один   вопрос за другим: о Боге, о Христе и о Библии. Они ничего об
этом не знали.
С ними трудно было разговаривать. Я рассказал им притчу
о человеке, у которого была тысяча овец, и он потерял
одну. Им трудно было понять это, ведь их воспитывали на
коммунистической идеологии. Они спрашивали: «Как это у
него была тысяча овец? Как их не забрали в колхоз?» Я сказал,
что Иисус — Царь. А они ответили: «Все цари — злые люди,
которые властвуют над другими, поэтому Иисус тоже, наверное,
был диктатором». Когда я рассказал им притчу о работниках
на винограднике, гости закивали: «Они правильно поступили,
восстав против хозяина виноградника. Виноградник должен
принадлежать всем». Все библейские идеи для этих люде
были новыми. Когда я рассказал о том, как родился Иисус,
они задали мне вопрос, который показался бы кощунством
для любого жителя Запада: «Так что, оказывается, Мария
была женой Бога?» Разговаривая с ними и ещё со многими
другими русскими, я осознал, что, проповедуя Евангелие для
людей, которые прожили столько лет под властью коммунизма,
необходимо прибегать к абсолютно новому подходу.
Этот подход действует и во многих других культурах.
Миссионеры, которые работают в Центральной Африке,
сталкиваются с трудностями, пытаясь объяснить слова из Книги
пророка Исаии: «Если будут грехи ваши, как багряное, — как
снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю»
(Книга пророка Исаии 1:18). Никто в Центральной Африке
никогда не видел снега, в их языке даже не существовало
слова для обозначения этого понятия. Поэтому миссионерам
пришлось перевести этот стих следующим образом: «Ваши
грехи будут белые, как ядро кокосового ореха».
А нам необходимо было перевести Евангелие на «марксистский
язык», чтобы сделать его понятным. Однако нам самим сделать это было не под силу — Святой Дух должен был действовать
через нас.
В тот день капитан и молодая женщина-офицер обратились
к Господу. Позже они очень помогали нам в нашем подпольном
служении среди советских военных.
Мы тайно печатали и распространяли среди солдат
Советской армии тысячи экземпляров Евангелия и другой
христианской литературы. Через обращённых военнослужащих
мы контрабандой переправляли Библии и Новые Заветы в
Советский Союз. Мы прибегали и к другим хитростям, чтобы
распространять Слово Божье среди русских. Солдаты уже по
несколько лет служили вдали от дома, своих жён и детей.
(Русские наделены необычайной любовью к своим детям.)
Мой сын, Михай, и другие дети до десятилетнего возраста
подходили к советским военнослужащим на улицах и в парках.
Карманы детей были набиты Библиями, Евангелиями и другой
христианской литературой. Солдаты ласкали их, нежно гладили
по головкам, вспоминая своих собственных детей, которых
не видели годами. Обычно они давали детям конфетку или
плитку шоколада, а дети, в ответ, давали солдатам Библию
или Евангелие, которое те с радостью принимали. Часто то,
что для нас делать было чрезвычайно опасно, дети могли
сделать с лёгкостью и совершенно безопасно. Они также были
«маленькими миссионерами» среди русских. Последствия этого
служения были впечатляющими. Немало советских солдат
таким образом получили Евангелия, в то время как подарить
их по-другому не было никакой возможности.

Проповедь в советских военных бараках:

Мы работали среди русских не только путём личного общения.
Мы имели возможность проповедовать и в малых группах.
Русские очень любили часы. Они воровали их у всех, у
кого только можно было украсть. Они останавливали людей
на улицах и насильно отбирали у них часы. Русские носили
по несколько часов на каждой руке, а у их женщин на шеях
можно было увидеть будильники, которые свисали на цепочках.
У них никогда раньше не было часов, и они никак не могли
насытиться ими. Румыны, которые хотели купить часы, должны
были идти в бараки Советской армии, чтобы купить украденные
часы, часто приобретая свои собственные. Итак, для румын
не было необычным заходить в русские бараки. Подпольная
церковь также использовала этот повод — приобретение часов,
чтобы войти в бараки.
Впервые я проповедовал в советском бараке в день Петра
и Павла, на большой православный праздник. Я отправился
в расположение военной части, будто бы купить часы. Я
говорил, что одни были слишком дорогие, другие — слишком
маленькие, третьи — слишком большие. Вокруг меня
толпились солдаты, предлагая свои часы. Я в шутку спросил:
«Есть ли здесь Пётр или Павел?»
Сразу же откликнулось несколько человек. Тогда я
поинтересовался: «А вы знаете, что сегодня ваш православный
праздник Петра и Павла?» (Несколько старших мужчин знали.)
«А вы знаете, кем были эти Пётр и Павел?» — поинтересовался
я. Конечно же, никто не знал, поэтому я начал рассказывать им
об апостолах Петре и Павле. Один из старших мужчин прервал
меня: «Ты пришёл сюда не покупать часы! Ты пришёл, чтобы
рассказать нам о вере. Садись и расскажи нам! Но осторожно:
мы знаем, кто среди нас ненадёжный. Все присутствующие
здесь свои люди, но когда я положу руку тебе на колено, —
сразу же начинай говорить о часах. Когда же я заберу руку, —
продолжай свой рассказ».
Вокруг меня собралось немало народу: я начал рассказ и о
Петре и Павле, и о Христе, за Которого Пётр и Павел умерли.
Время от времени в барак заходили люди, которым солдаты не
доверяли. Тогда один из них клал руку мне на колено, и я начинал
интересоваться часами. Когда человек выходил, я продолжал
проповедовать о Христе. Эти посещения повторялись благодаря
советским солдатам-христианам. Многие их товарищи приняли
Христа, и тысячи тайно получили Евангелия.
Немало наших братьев и сестёр из подпольной церкви были
схвачены и жестоко избиты за это, однако ни один из них не
выдал нас.
Выполняя такую работу, мы имели радость встречаться с
братьями и сёстрами из подпольной церкви Советского Союза
и узнавать об их служении. Прежде всего, мы видели в них
святых. Ведь они пережили столько лет коммунистической
индоктринации. Так же как не становится солёной рыба, живущая
в солёной воде, так и они прошли «школу коммунизма», сохранив
при этом свои души чистыми и непорочными для Христа.
Эти верующие имели такие чистые души! С великим
прискорбием они говорили: «Мы знаем, что серп и молот,
которые мы носим на фуражках, — это знак антихриста».
Они немало помогли нам в распространении Евангелия среди
советских солдат и офицеров.
Могу засвидетельствовать, что они были наделены всеми
чертами, присущими христианам, кроме разве что радости.
Радость они переживали только во время обращения, затем
она исчезала. Я часто думал об этом. Когда я спросил одного
баптиста: «Почему у тебя нет радости?» — он ответил: «Как я
могу радоваться, когда должен скрывать от пастора собственной
церкви то, что я предан Христу, что веду активную молитвенную
жизнь, стараюсь привести к Богу новые души? Пастор моей
церкви — информатор НКВД. За нами всё время следят. К
сожалению, именно пастыри предали свою паству. Радость
спасения живёт глубоко в наших сердцах, но мы потеряли ту
внешнюю радость, которая есть у вас».
Христианство для нас было драматичным. Когда христиане в
свободных странах приводят человека ко Христу, он становится
членом церкви, которая живет спокойной жизнью. Однако
когда к Богу обращается житель порабощённой страны, мы
знаем, что он сразу же может оказаться в тюрьме, а его
дети — остаться сиротами. Поэтому радость от приобретения
новой души для Христа всегда омрачается осознанием цены,
которую новообращённому придётся заплатить. Таким образом,
мы столкнулись с совершенно новым типом христиан —
христианами подпольной церкви.
В нашем служении нас подстерегало немало неожиданностей.
Так же как много людей думают, что они христиане, на самом
деле ими не являясь, мы убедились, что немало русских, которые
верили в то, что они — атеисты, на самом деле ими не были.
Однажды, когда я ехал в поезде, напротив меня сидел
советский офицер. Я только начал рассказывать ему о Христе,
как он разразился потоком атеистических доводов, отрицающих
существование Бога. Цитаты из работ Вольтера, Дарвина,
Маркса, Сталина и других, отрицающих Библию, как потоки,
текли с его уст. Он говорил так быстро, что не давал мне
возможности произнести и слово. Он говорил около часа и почти
убедил меня в том, что Бога не существует. Когда он завершил
свою речь, я спросил: «Если Бога не существует, почему же ты
молишься к Нему, когда приходит горе?» Словно вор, пойманный
на преступлении, он покраснел и спросил: «А откуда ты знаешь,
что я молюсь?» Я настаивал: «Я первый спросил. Так почему же
ты молишься? Отвечай!» Офицер опустил голову и произнёс:
«На фронте, когда мы попадали в фашистское окружение,
молились все! Мы не знали, как правильно это делать, поэтому
говорили: «Бог и Дух! Помоги!» Разве это не замечательная
молитва в глазах Того, Кто смотрит на сердце?
Однажды я познакомился с четой советских скульпторов. В
ответ на мой рассказ о Боге они запротестовали: «Нет, Бога не существует. Мы — безбожники. Но мы расскажем тебе что-то
интересное, что произошло с нами.
Однажды мы работали над памятником Сталину. Во время
работы моя жена сказала мне: «Посмотри на большие пальцы
своих рук! Если бы наши большие пальцы не были размещены
в зеркальном отображении относительно друг друга или если
бы пальцы на руках были такими же, как на ногах, мы не могли
бы держать в руках молоток, долото, инструменты, книги и
даже кусок хлеба. Человеческая жизнь была бы невозможна
без большого пальца. Итак, кто создал большой палец? Мы
оба прошли школу марксизма и знаем, что небо и земля
образовались сами по себе. Они не созданы Богом. Как нас
научили, так мы и верили. Но если Бог не сотворил небо и
землю, но создал лишь большой палец, — Он уже достоин
хвалы за создание этой важной мелочи.
Мы хвалим Эдисона, Белла и Стивенсона, которые изобрели
электрическую лампочку, телефон, железную дорогу и прочее.
Так почему же не хвалить Того, Кто создал палец? Если бы
у Эдисона не было большого пальца, он ничего не изобрёл
бы. Итак, это правильно — прославлять Бога, Который создал
большой палец».
Слова жены разозлили мужа, как это часто бывает с
мужьями, когда жены говорят им мудрые слова. «Не говори
глупостей! Тебя учили, что Бога не существует. Кроме того,
дом может быть напичкан «жучками». Ты можешь навести на
нас беду. Запомни раз и навсегда, что Бога не существует. И
на небе никого нет!»
Жена ответила: «Удивительно! Если на небе живёт
всесильный Бог, в Которого по своему безрассудству верили
наши праотцы, то это естественно, что все мы имеем большой
палец. Всемогущий Бог может всё, поэтому Он может создать и
палец. Но если в небе нет никого, то я буду поклоняться этому
«Никому», Кто создал большой палец!» Так они начали верить в «Никого»! Со временем их вера в
этого «Никого» переросла в веру в Бога — Создателя не только
большого пальца, но и звёзд, цветов, детей и всего прекрасного
в жизни. Этот случай напоминает историю о том, как в древние
времена в Афинах Павел встретил людей, которые поклонялись
«неведомому Богу» (Книга Деяний 17:23).
Эти супруги были несказанно счастливы услышать от меня о
том, что в небе действительно есть Бог Дух. Он — Дух любви,
мудрости, истины и силы, Который так возлюбил их, что послал
Своего единородного Сына на крестную смерть за них.
Как оказалось, они верили в Бога, сами того не осознавая.
Бог дал мне честь помочь им подняться на ступень выше в их
вере — к покаянию и к искуплению.
Однажды на улице я заметил русскую женщину-офицера. Я
подошёл к ней и сказал: «Я знаю, что невежливо обращаться
на улице к незнакомой женщине, но я пастор и мои намерения
искренни. Я хочу рассказать вам о Христе».
«Вы любите Христа?» — воскликнула она. «Да! Всем
сердцем». Она кинулась ко мне в объятия и расцеловала.
Я смутился и чувствовал себя очень неловко, ведь я был
пастором. Придя в себя, я начал отвечать на её объятия,
надеясь, что все подумают, что мы — родственники. Она
воскликнула: «Я тоже люблю Христа!» Я пригласил женщину
домой и с удивлением узнал, что она ничего не знала о Христе,
совсем ничего, кроме Его имени. И всё же она любила Его.
Ей было не известно, что Он был Спасителем, а также что
именно означало спасение. Не знала она и того, где жил и
умер Христос. Она не слышала ни о Его учении, ни о жизни,
ни о служении. Она была для меня феноменом: как можно
любить кого-то, зная только его имя?
Когда я выразил женщине своё удивление, она объяснила:
«В детстве меня учили запоминать по картинкам. Например,
«А» — это «автобус», «Б» — это «башня», а «В» — это «вагон».
Когда я перешла в старшие классы школы, нас учили, что
наша святая обязанность — защищать свою коммунистическую
Родину. Нас воспитывали в духе коммунистической морали.
Однако я не знала, что обозначают слова «святая обязанность»
и «мораль». Мне нужна была ассоциативная картинка. Я знала,
что наши предки ассоциировали всё прекрасное, достойное
уважения и поклонения с иконами. Моя бабушка, например,
всегда склонялась перед изображением, которое называла
Христом. Я полюбила это имя. Оно стало таким близким для
меня! Само звучание этого имени наполняет меня радостью».
Когда я слушал её слова, то припомнил стих из Послания
к филиппийцам, 2:10, в котором говорится, что перед именем
Иисуса преклонится всякое колено. Возможно, на какое-то
время антихристу и удастся стереть с лица земли знание о Боге.
Однако в самом имени Иисуса — сила, способная привести
человека к свету.
Она приняла Христа в моём доме, и теперь Тот, имя Которого
она так любила, живёт в её сердце.
Каждое мгновение, проведённое с русскими, было полно
поэзии и глубокого смысла. Сестра, проповедовавшая Евангелие
на железнодорожных станциях, дала мой адрес офицеру,
который заинтересовался Божьим Словом. Как-то вечером он
появился на пороге моего дома — высокий, красивый лейтенант
Советской армии.
Я спросил его: «Чем я могу помочь?»
Он ответил: «Я пришёл за светом».
Я начал читать ему важнейшие отрывки из Писания. Он
положил свою руку на мою и сказал: «Прошу тебя, не обмани
меня. Я принадлежу к народу, который держат во тьме. Скажи
мне, пожалуйста, правду: это настоящее Слово Божие?» Я
заверил его, что оно настоящее. Он слушал в течение нескольких часов, а потом принял Христа.

Русские редко бывают поверхностными и неискренними
в вопросах религии. Борются ли они против религии, ищут
ли Христа — они делают это искренне, от чистого сердца.
Вот почему во времена коммунизма в России христиане были
такими успешными миссионерами. Так сложилось исторически,
что русские с давних времён — религиозный народ. Подобные
им страны — дозрелая нива для труда благовестия, и когда они,
один за другим, принимают Евангелие, меняется ход истории.
Как трагично, что Россия и её народ испытывают огромную
жажду по Слову Божию, но тем не менее многие христиане
почему-то оставляют их без внимания.
Наше же служение среди русских принесло богатый плод.
Я вспоминаю Петра. Никто не знает, в какой из советских
тюрем он исчез. Он был ещё совсем молодой, лет двадцати. Пётр
также попал в Румынию с Советской армией. Он обратился
во время одной из тайных встреч и сразу же попросил меня
крестить его.
После крещения я спросил Петра, какой стих из Библии так
поразил его, что он решил посвятить свою жизнь Богу.
Он ответил, что когда-то слышал, как я читал о встрече
Иисуса с двумя учениками на пути в Эммаус из 24-й главы
Евангелия от Луки: «И приблизились они к тому селению,
куда шли. Он [Иисус] делал вид, что хочет идти дальше».
Пётр сказал: «Я не понимаю, почему Иисус сказал, что хочет
идти далее. Я убежден, что Он желал остаться со Своими
учениками. Почему же тогда Он так сказал?» Я объяснил, что
Иисус поступил так из вежливости. Он хотел убедиться, что
Его присутствие было желанным. Видя, что Его пригласили,
Иисус с радостью вошёл в их дом.
Коммунисты — невежды. Они насильно врываются в сердца
и умы людей и заставляют слушать их с раннего утра до поздней
ночи. Для этого они используют школы, радио, газеты, плакаты,
фильмы, лекции по атеизму и делают это повсюду, куда ни
пойдёшь. Люди вынуждены непрерывно слушать их безбожную
пропаганду, нравится им это или нет. Иисус уважает свободу
человека. Он тихо стучит в дверь его сердца.
«Иисус завоевал меня Своей вежливостью», — признался
Пётр. Этот контраст между коммунизмом и Христом убедил его.
Он — не единственный русский, которого поразил характер
Иисуса. (Как пастор я никогда об этом не задумывался.)
После обращения Пётр неоднократно рисковал своей жизнью
и свободой, переправляя в Советский Союз христианскую
литературу и помогая подпольной церкви в Румынии и в России.
Вскоре его арестовали. Когда я в последний раз слышал о нём,
он всё ещё был в тюрьме. Может, он уже умер? Интересно,
где он сейчас: отдыхает на небе или продолжает свою борьбу
на земле? Не знаю. Это известно только Богу.
Как и Пётр, многие другие люди были не просто обращены.
Мы не должны останавливаться, приведя очередную душу к
Господу. Сделав это, мы выполнили лишь часть своей задачи.
Каждая душа, обращённая ко Христу, должна стать душой-
победительницей. Русские не только обращались к Богу, но
и становились миссионерами подпольной церкви. Они были
мужественными и бесстрашными ради Христа и всегда
повторяли, что это — наименьшее, что они могут сделать для
Того, Кто умер за них.

Наше подпольное служение
порабощённому народу.

Ещё одним аспектом нашего служения была подпольная
миссионерская работа среди румын.
Сначала коммунисты пытались привлечь руководство церкви
на свою сторону, искушая церковных лидеров, однако очень скоро.
они сбросили маску. Тогда начался террор и многотысячные
аресты. Для нас стало так же сложно привести душу ко Христу,
как ранее это было для русских.
Со временем мне пришлось сидеть в тюрьме вместе с теми,
кого, благодаря Божьей милости, мне удалось обратить ко
Христу. Я сидел в одной камере с мужчиной, заключённым за
веру во Христа, дома у которого остались шестеро детей. Жена
и дети голодали. Он никогда больше их не видел. Я спросил его:
«Ты не сердишься на меня за то, что я обратил тебя ко Христу,
за то, что твоя семья оказалась в такой нищете?» Он ответил:
«Мне не хватает слов, чтобы выразить тебе свою благодарность
за то, что ты привёл меня к моему прекрасному Спасителю. Я
ничего не изменил бы».
Проповедовать в таких условиях было нелегко. Люди
чувствовали себя угнетёнными. Коммунисты отобрали у
всех их имущество. У фермеров они забрали поля и овец, у
парикмахеров и портных — мастерские. Причём имущество
экспроприировали не только у капиталистов, бедные граждане
тоже пострадали. Почти в каждой семье кто-то был заключён,
бедность постоянно возрастала. Люди спрашивали: «Почему
Бог любви допускает такой триумф зла?»
Христу тоже было нелегко проповедовать для апостолов в
страстный четверг, когда на следующий день Он умер на кресте
со словами: «Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил?»
Впрочем, тот факт, что наш труд продолжал приносить плод,
доказывает, что это было от Бога. Христианская вера готова
ответить на все вопросы. Иисус рассказал нам о Лазаре, бедном
нищем, обездоленном, как и мы, который умирал, терпел голод,
его раны лизали псы, а когда жизнь Лазаря закончилась, ангелы
забрали его на лоно Авраамово.

Как подпольной церкви удавалось работать
полуоткрыто

Подпольная церковь собиралась в домах, в лесах, в
подвалах — где только удавалось собраться. Как и во многих
других странах, в Румынии подпольная церковь была лишь
частично подпольной. Часть её служения была на поверхности,
как верхушка айсберга. Во времена коммунизма проповедовать
на улицах стало чрезвычайно опасно, однако именно таким
образом нам удалось достичь многих из тех душ, кого иным
образом достичь было бы невозможно. В этом виде благовестия
особенно активной была моя жена. Христиане незаметно
собирались на углу улиц и начинали тихонько петь. Люди
толпились вокруг них, чтобы услышать чудное пение, тогда моя
жена начинала рассказывать Благую Весть. Мы расходились
ещё до того, как появлялась тайная полиция.
Однажды, когда я был занят другим служением, в Бухаресте
моя жена выступала перед тысячами рабочих у входа в
огромный завод. Она рассказывала им о Боге и о спасении. На
следующее утро многие из тех рабочих были расстреляны за
протест против несправедливости коммунистов. Как вовремя
они услышали Евангелие!
Хотя мы были подпольной церковью, всё же, как
Иоанн Креститель, мы открыто говорили с народом и
высокопоставленными чиновниками о Христе. Однажды на
пороге одного из правительственных учреждений двум братьям
удалось протиснуться к нашему премьер-министру, Георге
Георгиу-Дежу. За несколько минут, которые у них были, братья
засвидетельствовали ему о Христе и призвали отказаться от
греха и преследований.
Он приказал арестовать мужчин за их смелое свидетельство.
С тех пор прошло немало времени, и когда премьер-министр
Георгиу-Деж заболел, семя Евангелия, посеянное много лет назад, за которое так сильно пострадали двое братьев, проросло.
В час скорби премьер-министр вспомнил слова, сказанные
ему. «Ибо слово Божие, — как написано в Библии, — живо и
действенно и острее всякого меча обоюдоострого» (Послание
к евреям 4:12). Оно пронзило его жестокое сердце и сделало
его покорным перед Христом. Деж исповедовал свои грехи,
принял Иисуса как своего личного Спасителя и начал служить
Ему, несмотря на болезнь. Вскоре он умер, но пошёл к
новообретённому Спасителю. И всё потому, что двое христиан
были готовы заплатить цену. Эти братья олицетворяют мужество
христиан, которые и сейчас переживают гонения.
Коммунистический гнёт в значительной мере осложнил
проповедь Евангелия, однако нам всё же удалось напечатать
несколько христианских памфлетов и провести их через
жёсткую коммунистическую цензуру. Мы представили цензору
буклет под названием «Религия — опиум для народа», с
портретом Карла Маркса, основателя коммунизма, на первой
странице. Он принял его за коммунистическую публикацию
и поставил свою печать. В таких буклетах после нескольких
страниц цитат Маркса, Ленина и Сталина, которые приносили
столько радости цензорам, речь шла о Христе.
Такие «коммунистические» буклеты мы распространяли во
время парадов и демонстраций. Увидев на первой странице
портрет Маркса, коммунисты наперебой покупали их. Когда
же они доходили до десятой страницы и понимали, что там
говорилось о Боге и о Христе, мы были уже далеко.
Поэтому подпольная церковь занималась не только
подпольным служением, но и открыто проповедовала Евангелие
на улицах и в правительственных учреждениях. За это
приходилось платить цену, однако мы были готовы к этому,
как и сейчас подпольная церковь с готовностью платит цену.

Работа под прикрытием:

Тайная полиция жестоко преследовала подпольную
церковь, поскольку в ней она видела единую эффективную
противодействующую силу, которая осталась в стране и которой
она опасалась. Это была такая сила, духовная сила, которая, если
её оставить неприкосновенной, могла подорвать их атеистическое
учение. Они осознавали, что подпольная церковь представляла
для них большую угрозу. Они знали, что человек, верующий
во Христа, никогда не будет бездумным и безвольным. Они
знали, что могут посадить в тюрьму только физическое
тело, однако не дух человека и не его веру в Бога. А потому
они прикладывали большие усилия для борьбы с ней.
Впрочем, подпольная церковь имела своих сторонников и
даже членов и в правительстве, и в самой тайной полиции.
Мы призывали христиан устраиваться на работу в тайную
полицию и одевать на себя наиболее ненавистную из всех форм,
которые только существовали, чтобы предупреждать церковь о
планах врага. Так, в полиции работали несколько братьев из
подпольной церкви. Для них было нелегко скрывать свою веру
и терпеть презрение со стороны своих семей и друзей за то, что
они носили форму коммунистов, не имея права даже объяснить
цель такого поступка. Однако они самоотверженно шли на
такую жертву — вот какой сильной была их любовь ко Христу!
Когда меня похитила тайная полиция и в течение многих
лет держала заключённым в тюрьме строгого режима, врач-
христианин устроился работать туда с одной лишь целью —
разыскать меня! Как врач тайной полиции, он имел доступ ко
всем камерам в тюрьмах и не терял надежды помочь мне. Все
друзья отвернулись от него, будучи убеждёнными, что он стал
коммунистом. Носить форму палачей было в те времена ещё
большей жертвой, чем носить форму заключённого.
Этот врач нашёл меня в отдалённой тёмной камере и сообщил
братьям, что я жив. Он был первым другом, которого я встретил за
восемь с половиной лет своего заключения! Благодаря ему церковь
узнала, что я жив, и когда в 1956 году во время «оттепели»
Эйзенхауэра — Хрущева амнистировали много узников, христиане
добились моего освобождения и меня на некоторое время
выпустили. Если бы этот врач специально не пошёл работать в
полицию, чтобы разыскать меня, меня никогда не освободили бы.
Я и до сих пор гнил бы в тюрьме или уже в могиле.
Пользуясь своими должностями в тайной полиции, члены
подпольной церкви многократно предупреждали нас о планах
этой госструктуры, тем самым оказывая нам серьёзную помощь.
Подпольная церковь в коммунистических странах и сейчас
имеет своих людей в тайной полиции, которые защищают
христиан и предупреждают их о надвигающейся опасности.
Некоторые из них занимают высокие посты в правительстве,
скрывая свою веру в Христа, чтобы помогать церкви. Лишь
на небе они смогут открыто исповедовать Христа, которому
сейчас служат тайно.
Всё же многие члены подпольной церкви были разоблачены
и арестованы. И среди нас нашлось несколько иуд, которые
доносили полиции на церковь. Через избиения, издевательства,
угрозы и шантаж коммунисты пытались заставить служителей
и членов церкви выдавать своих братьев.