Глава 64
« У всякой шумихи —тихие дирижеры»
Снег падал медленно, как будто сам боялся нарушить молчание. Мы с Адой затаились рядом с манекенами — серые тела застывшие в разных позах отлично скрывали нас.
Безликие зрители, собравшиеся на спектакль, поддерживали тишину наших дыханий.
Холод кусал щеки, прерывистое дыхание обжигало горло.
Фигура. Высокая, темная, почти растворённая в белизне снега.
Мужчина снова поднял девушку на руки. Её голова безвольно склонилась на плече. Он нёс её к центру площадки, неторопливо, бережно, будто переносил фарфоровую куклу.
Я следила не мигая.
Он усадил её на стул, выпрямил спину, аккуратно поправил голубую повязку на голове девушки. И только тогда тусклый свет фонаря скользко по её лицу.
Кожа бледная, губы чуть приоткрыты. В ухе сережка. Одна.
Жемчужная капля.
Моё сердце ударило так сильно, что я почувствовала его в висках. Девушка едва шевельнула головой— крошечное движение, но я его заметила. Жива! Она ещё жива.
—Ева...— прошептала Ада, сжимая мою ладонь. —Пока мы сюда ехали, я... я написал Гарету.
Я посмотрела на сестру. Глаза Ады дрожали от страха, но в них была решимость. Я сжала её руку сильне — до боли.
И беззвучно шепнула одними губами:
— Спасибо...
Мир вокруг будто застыл. Только ветер шуршал в голых ветках и хрустел под снегом. Но этого оказалось достаточно. Мой локоть соскользнул по рукаву куртки, задев ближайшего манекена.
Он качнулся, пошатнулся и рухнул лицом в снег с глухим стуком.
Тишина треснула пополам.
Мужчина поднял голову.
Резко.
Как зверь, почуявший запах крови.
Он повернулся в нашу сторону. Я успела увидеть блеск метала в его руке и маску, закрывающую верхнюю часть лица. Он медленно пошёл в нашу сторону.
И мир вокруг стал дышать иначе — тише, злее, ближе к крови.
Он сделал первый шаг.
Медленно.
Снег под его ботинком издал тихий, почти интимный хруст — как будто само пространство затаило дыхание.
Из темноты он вышел окончательно.
Высокий.
Широкоплечий.
Лицо скрыто под белой пластиковой маской, без выражения, без эмоций — та же бездушная гладь, что и у манекенов вокруг. Только нижняя часть лица — открыта. Видно, как двигается челюсть, будто он что-то беззвучно шепчет себе под нос.
На нём черная куртка, обтянутая мокрым снегом, и черные перчатки.
В правой руке — нож, длинный, блестящий как скальпель.
Я прижалась к манекену, подняла руку с пистолетом.
—Стой,— голос мой дрогнул, но не сорвался. — Не подходи.
Мужчина замер.
Потом наклонил голову— будто с интересом рассматривая меня, как новую фигуру в своей коллекции.
Сделал шаг вперед.
—Я сказала стой!— я подняла пистолет выше, прямо на грудь.
Рука дрожала.
Он не останавливался.
Снег под его ногами хрустел, и в этот звук вплетался мой пульс — гулкий, неумолимый.
—Ева... – шепнула Ада. — Я попробую к ней.
—Нет,— шикнула я, не сводя прицела. — Он тебя увидит.
Но Ада уже скользнула вниз, на колени, и поползла — осторожно, между манекенами, как тень.
Я же не сдвинулась с места, ловя каждое движение убийцы.
Тот сделал ещё шаг.
И ещё.
Между нами уже было меньше десяти метров.
—Ещё шаг, и я выстрелю,— сказала я. Голос звучал твёрже, чем я чувствовала.
Он остановился.
Почти.
Голова чуть наклонилась. Из-за маски невозможно было понять — улыбается он или просто разглядывает меня.
Но когда он заговорил, в воздухе будто повеяло морозом:
— Не бойся, Ева. Это только музыка.
У меня сжались зубы. Я почти не дышала.
— Это ты убивал их? — прошипела я. — Это ты таскал их как кукол?
Он слегка развёл руки в стороны, будто дирижер перед оркестром.
— Они все хотели быть прекрасными. Я просто дал им сцену.
Мои пальцы напряглись на спусковом крючке. Сбоку послышался легкий шорох — Ада добралась до девушки, теперь осторожно проверяла пульс на шее. Мои глаза метнулись в сторону, но только на секунду.
Мужчина это заметил.
Он сделал резкий шаг — и в тот же миг я крикнула:
—Не двигайся!
Щёлкнул предохранитель.
Мир сузился до кончика пистолета и маски напротив. Между нами — только дыхание.
Сквозь снежную тьму мелькнули огни.
Фонарики.
Потом — быстрые, сбивчивые шаги, глухо утопающие в сугробах.
Сначала— силуэты.
Один выше, с тяжелой походкой, поднятым фонарём и оружием в руке — Чад. Чуть позади —Гарет.
За ними —ещё шестеро , тени с чернеющими бронежилетами. А сзади величественный и холодный как лёд —Фаулер.
Голоса резали воздух:
—Полиция! Руки за голову! Немедленно!
— Опустить орудие и лечь на землю!
Я обернулась– и впервые за всё это время почувствовала, как к горлу подступает что-то вроде... облегчения.
Только на секунду.
Потому что убийца — исчез. Его не было там, где он стоял секунду назад.
Щёлк.
Снова послышался сдавленный звук, снег треснул под ботинком. Я повернула голову— слишком поздно. Манекен грохнулся прямо на меня, сбив с ног. Пластиковое лицо ударилось об моё плече, а за ним — целая лавина белых тел посыпалась вниз.
Запах пыли и старого пластика ударил в нос.
Я вскрикнула, откатываясь вбок, когда из-за манекенов мелькнула тень —резкая, быстрая, как лезвие ножа.
—Он уходит! —крикнула я, поднимаясь и рвя застежку куртки.
Голоса полицейских смешались с гулом ветра и скрипом снега. Фонарики метались между деревьями. Чад первым бросился вперед— тяжело , быстро, не ровно. Опергруппа начала заходить с разных сторон. Сзади двигался Гарет.
—Вон туда! — крикнул Фаулер , указывая рукой. — Не дайте ему уйти.
Я кинулась за ним, сердце стучало в висках, острое дыхание рвалось из груди. Снег цеплял ноги, ветки били по лицу. Где то сзади, звала Ада, но я даже не обернулась.
Перед глазами мелькали только деревья, огоньки фонарей и темная спина убийцы , ловко маневрирующая между деревьями.
Каждый шаг— как удар.
Каждый вдох— как нож в лёгкие.
Музыка, которую я слышала во сне, теперь будто звучала в голове — фальшивая, металическая, как скрежет железа.
Он уходил.
Но я не могла позволить этому закончится вот так.
Я вырывалась из-под ветвей,которые хлестали меня по лицу, оставляя красные полосы, и впереди, в просвете леса, мелькнул свет фонаря — Гарет.
Он уже почти настиг фигуру. Но в этот миг всё пошло не так.
Он вылетел из тьмы, налетая на убийцу всем телом, сбивая с ног. Они оба рухнули в снег, перекатившись.
—Гарет, нет! — крикнула я, но звук растворился в воздухе.
Секунда — и лезвие блеснуло.
Резкий короткий удар с прокруткой.
Гарет дёрнулся, будто его ударили током. Изо рта вырвался сдавленный хрип.
Выстрел.
Оглушительный, сухой, с отдачей, будто удар по руке. Пуля рванула воздух и вошла в затылок убийце— прямо на поражение.
Он рухнул лицом в снег, как манекен, которому отрубили нити.
Я замерла.
Тишина.
Только ветер. Только кровь. Только пар изо рта.
—Гарет!
Я кинулась к нему, падая на колени. Снег под ним был уже не белым — густая, тёплая кровь растекалась вокруг, будто тень.
—Слышишь меня? Слышишь?— я прижала ладонь к ране, чувствуя, как под пальцами пульсирует жизнь. —Держись Гарет! Прошу тебя!
Он попытался улыбнуться. На губах —кровь.
—Тише... ты...справилась.
—Молчи! —крикнула я, слёзы смешивались с кровью, потом, дыханием. —Не смей закрывать глаза, смотри на меня!
Я прижалась лбом к его лбу,чувствуя, как под моими руками уходит тепло.
—Я здесь, слышишь?Я рядом! — слова срывались, превращаясь в рыдания. — Ты не имеешь права умирать, Гарет! Не после всего этого...
Он дышал рвано, с каждым вдохом всё слабее.
—Ева...— прохрипел он. — Музыка... заиграла.
С этими словами он прикрыл глаза. Я вскрикнула, будто кто-то вырвал частичку меня из груди.
Сквозь шум ветра послышались шаги и голоса— Чад и двое оперативников. Они вылетели из темноты, направляя фонари.
— Боже, что произошло? — увидев кровь и два тела.
Он бросился ко мне, пытаясь оттянуть меня от Гарета.
—Нужно вызвать скорую!
—Он не должен умирать!— я вырывалась, тело дрожало, губы еле двигались от холода.
—Он просто хотел помочь!
Один из оперативников поднял фонарь, направив луч на тело убийцы. Белая пластиковая маска была треснута, половина сползла в снег.
Чад медленно наклонился, сорвал её— и отпрянул.
Я узнала его — он работал у отца лет десять. Я бы никогда на него не подумала. Вежливый улыбчивый, всегда поможет. Он ведь мне приносил вечером лекарства , когда я лежала.
—Черт возьми...– выдохнул Чад. — вот это ты его приложила.
Я смотрела на тело, не веря, не чувствуя больше нечего. Только гул крови в ушах и слова, от которых хотелось выть:
« Он любит чистоту. Он вытирает кровь.»
Я подняла глаза на Чада:
— Что теперь со мной будет? Я... я ведь убила человека.
Он подошёл ближе ко мне, положил руку на плече и сжал.
— Сопротивление при задержании. А там как договоришься со своей головой.
Вдалеке послышался вой сирен скорой помощи, ветер подул в лицо, заставляя мои слёзы покрыться легкой корочкой.
Всё кончено...