Глава 62
«Без права на ошибку»
Адреналин ещё долго бурлил под кожей— приятная, режущая ясность. Возвращаясь домой, я ощущала эту ясность как хитрый дар: мир зазвенел острыми краями, и мысли, наконец, разместились по полочкам. Ничто больше не путалось. Ничего больше не дрожало в воздухе без причины. Была только одна линия— туда, где должна прозвучать первая нота.
Квартира встретила меня тем же выцветшим уютом. Я прошла по коридору, встретилась взглядом с отражением в зеркале— глаза слишком живые для того, что бы их можно было, назвать уставшими. По квартире разносился запах пыли и чего-то древесного. Я зашла на кухню и включила кофе-машину, аппарат мерно заурчал. Дом...
Я шла как по рельсам: с кухни– к шкафу, от шкафа – к сейфу.
Небольшой металический сейф стоял в глубине шкафа: за старыми папками и зимними ботинками. Мне не пришлось думать— пальцы знали комбинацию, как знали ритм дыхания в состоянии шока. Лёгкий щелчок, дверца приоткрылась, и холод метала снова коснулся ладони. Внутри— не украшения, и не бумаги, а то, что я вытащила оттуда и держала в руках, было гораздо увесистей. Пистолет, обёрнутый в ткань, и запечатанная упаковка патронов.
Оружие было словно чужая тень — приятная и опасная, холодящая ладонь, над которой висел целый ряд решений. Я не думала о праве на ошибку. Я знала, что его нет: либо я, либо кто-то ещё.
Я не стала разбирать механизм и не пыталась почувствовать каждую деталь. Это была не игра. Я закинула упаковку с патронами в сумку, положила туда же пару запасных перчаток, плед, бутылку воды— вещи, которые возможно, когда-нибудь понадобятся не только мне. Пистолет лег на задний карман джинс, непосредственно к телу, плотно и надёжно, как секрет, про который никому не расскажешь. Сердце билась ровно, как метроном: шаг— решение, шаг— цель.
Я сидела на кухне, и тихо медитировала над чашкой с кофе. Горький вкус, приятно обволакивал горло. От очередного глотка, меня сбил настойчивый стук в дверь. Я замерла, прислушиваясь — так тарабанить мог только один человек. Ада. Её присутствие могло бы разрушить или подтвердить план. Я глубоко вдохнула и пошла открывать дверь.
Она влетела в квартиру как ураган – внимательно рассматривая моё лицо, на предмет повреждений или чего то ещё. В руках ручка от чемодана. Глаза — огромные, испуганные, потому что она знала, что значит увидеть меня сейчас. Её глаза задержались на ремешке, прикрепленном к моей ноге, дуло пистолета отразилось в её глазах.
— Чт...что это?— её голос то ли шептал, то ли рвался.
Я жестом отмахнулась, и прошла обратно на кухню, желая допить свой кофе.
—Ты правильно всё увидела,- сказала я ровно. —Я не собираюсь играть.
Ада отставила мой чемодан и побежала за мной следом. Ее пальцы дрожали, когда она дотронулась до моей руки.
— Ева, ты ведь не можешь...— слова срывались. — Ты зачем? А разрешение? Чёрт, это ведь опасно... Полиция, отец... ты, ты представляешь что будет?
Я смотрела на её лицо— любимое , родное, и вдруг мне стало холоднее. Любовь могла запустить сомнения, но мне нужен был огонь, а не мокрая тряпка утешения.
—Ада, если я не сделаю этого, они его никогда не поймают,— прошептала я, и голос получился тихим, почти умолявшим. — Я была слишком мягка. Он играет чужими судьбами и прячется за масками. Все будут ломать ноги, пока он сочиняет очередную постановку.
Ада отступила на шаг. В её глазах заблестели слёзы, но и в них читалась стальная решимость, которую я знала с тех пор, как мы были детьми и вместе рвали тетрадки, что бы сделать из них кораблики.
—Ты не уйдешь одна,— сказала она с таким упорством, что у меня подкашиваются ноги
—Ни за что! Ты услышала меня?
Я почувствовала, как слезы подступают и у меня, но это была уже не слабость, а что-то иное— признание, что мне нужна она. Я опустила плечи, и не подумав, притянула сестру к себе. Её объятия были теплыми, от нее пахло жасмином и домашним уютом, и на секунду я позволила себе быть не просто воином, а просто сестрой.
—Если это не сделаю я,— шепнула ей в ухо. — Они никогда не поймают его. Я знаю, это звучит безумно... но я должна рискнуть.
Ада прижалась сильнее.
— Тогда, мы рискнём вместе— твёрдо сказала она. — Но не потому, что ты одна, а потому, что мы сестры. Я не отпущу тебя. Мы сядем в машину вместе и поедем. И если можно будет где-то снизить риск— я это сделаю. Но если ты собираешься стрелять, Ева...— она посмотрела мне в глаза, и там мелькнула страшная искра. — Я буду рядом.
Больше слов не понадобилось. Я взяла сумку, перепроверила вещи взглядом. Пистолет прижимался к пояснице, как напоминание границы, которую я пересекла. Сердце стучало, но уже не от ужаса— от действий. Ада схватила ключи от машины, и не говоря не слова, повела меня к двери.
За окном город казался мягким от снега, но внутри меня всё звенело: план, время, ориентиры. У нас не было права на ошибку. Мы вышли в холодный декабрьский воздух, и когда дверца машины захлопнулась за нами , началось по настоящему , то, что нельзя было отменить.