Игра в Перемирие

Особняк Хван Чжинхо напоминал не дом, а музей современного искусства, смешанный с военной базой. Холодный мрамор, абстрактные скульптуры из черного металла, и всюду — молчаливые охранники в черном, с пустыми глазами и тяжелыми стволами под пиджаками. Феликс шел за Хёнджином по бесконечному коридору, чувствуя себя мухой, попавшей в паутину из стали и стекла. Запах дорогого паркета, воска и чего-то стерильного висел в воздухе.

— Вот твоя клетка, солнышко, — Хёнджин распахнул высокую дверь из темного дерева.

Комната была огромной, безвкусно роскошной: огромная кровать с черным шелковым постельным бельем, панорамное окно с видом на освещенный сад и высокий забор с колючей проволокой, черный кожаный диван, мини-бар. Все в оттенках черного, серого и кроваво-красного. Ничего уютного. Ничего своего.

— Ванная там, — Хёнджин кивнул на другую дверь. — Можешь утонуть в джакузи, если захочешь. Горячая вода не кончается. Как и охрана под окном. Не вздумай вылезать.

Феликс молча кивнул. Страх сменился глухим оцепенением. Он сбросил рюкзак на пол.

— Голоден? — Хёнджин изучал его лицо. — Я не кормлю людей объедками.

Ужин подали в небольшой столовой со стеклянным столом. Еда была изысканной — тайваньские пельмени, острая лапша, нежные морепродукты. Хёнджин ел с аппетитом, почти животным, не стесняясь чавкать. Феликс ковырялся в тарелке, еда вставала комом в горле.

— Расслабься, — Хёнджин хмыкнул, отхлебывая дорогой виски. — Я тебя не съем. Сегодня.

— Почему ты это делаешь? — выдохнул Феликс, отодвигая тарелку. — Зачем мне эта… комната? Эта охрана?

Хёнджин отложил палочки, его янтарные глаза сузились.

— Потому что ты интересный. Потому что твой братец — конченый псих, и это забавно. Потому что… — он наклонился через стол, его дыхание пахло алкоголем и чем-то острым, — потому что когда ты дрожишь, глядя на меня, мне хочется знать, от чего именно. От страха? Или от чего-то другого?

Феликс отвел взгляд.

— От страха.

— Врешь, — Хёнджин усмехнулся. — Но ладно. Сегодня ты у меня. Завтра… посмотрим. Хочешь посмотреть что-нибудь? У меня есть отличная коллекция ужасов.

Он не ждал согласия. Через пять минут они сидели на черном диване в гостиной с огромным экраном. Хёнджин запустил «Незнакомцев из ада» — корейский сериал о серийном убийце и художнице, запутавшихся в паутине взаимного притяжения и ужаса.

Феликс смотрел, как завороженный. Сцены насилия, психологическая пытка, нездоровая связь между жертвой и палачом… Это било слишком близко. Он чувствовал, как Хёнджин наблюдает за ним, а не за экраном.

— Нравится? — прошептал Хёнджин во время особенно жуткой сцены, когда убийца гладил жертву по лицу окровавленной рукой.

— Это… больно, — выдавил Феликс.

— И правдиво, — Хёнджин потянулся к пульту, прибавив громкость. — Иногда монстр — единственный, кто понимает другого монстра. Или того, кто почти стал им.

Когда сериал закончился мрачным финалом, в комнате повисла тяжелая тишина. Феликс чувствовал себя опустошенным, вывернутым наизнанку. Адреналин давно кончился, осталась только свинцовая усталость.

— Спать, — заявил Хёнджин, вставая. Он не спросил, куда пойдет Феликс. Он просто пошел в свою спальню, оставив дверь открытой. Намек. Приказ.

Феликс поплелся за ним. Комната Хёнджина была такой же черной, но хаотичной — одежда валялась на полу, оружие на тумбочке, пустые бутылки на подоконнике. Постеры с жестокими сценами из аниме на стенах.

Хёнджин скинул футболку, обнажив торс, покрытый татуировками – демоны, шипы, иероглифы, говорящие о боли и ярости. Он плюхнулся на огромную кровать.

— Ложись. Не буду кусаться. Пока.

Феликс, побежденный усталостью и абсурдностью всего, лег на край огромной кровати, спиной к Хёнджину. Он ждал подвоха, прикосновения, насмешки.

Но Хёнджин просто вырубился, его дыхание стало ровным и глубокым. Через десять минут он повернулся во сне и… обнял Феликса. Нежно. Крепко. Его сильная рука легла на талию Феликса, подбородок уперся в макушку. Феликс замер. Это не было сексуально. Это было… по-звериному защищающе. Как будто он был ценной добычей, которую нужно охранять от других хищников. От Банчана.

Феликс не смог вырваться. Не захотел? Тепло тела Хёнджина, его ровное дыхание, тяжелая рука… это было странно успокаивающе в этом кошмаре. Он закрыл глаза, и темнота наконец поглотила его.

Тем временем. Кафе «Velvet Bean». Вечер.

Джисон нервничал. Его пальцы дрожали, когда он поправлял прядь волос. Он пришел сюда по просьбе Минхо. «Нужно обсудить твою программу тренировок», — написал тот. Но Минхо никогда не назначал встреч вечером.

Минхо вошел, как всегда, уверенно. В темных джинсах и серой футболке, обтягивающей рельефный торс. Он улыбнулся, увидев Джисона, и сел напротив.

— Ты выглядишь… потрясающе, — сказал Минхо, его темные глаза мягко светились. — Нервничаешь?

— Немного, — признался Джисон, краснея. — Ты сказал, о программе…

— Врешь. Ты знаешь, что не о программе. — Минхо наклонился через столик. — Я видел, как ты смотришь на меня в зале. Когда думаешь, что я не вижу.

Джисон покраснел еще сильнее, готовый провалиться сквозь землю.

— Я… я не…

— Не отрицай, — Минхо улыбнулся шире. — Это мило. И… взаимно.

Он протянул руку через стол, покрывая ладонью дрожащую руку Джисона. Его прикосновение было теплым, сильным.

— Ты… ты тоже? — прошептал Джисон, не веря.

— С того момента, как ты впервые заплакал, когда уронил гантелю на ногу, — пошутил Минхо, но его глаза были серьезны. — Ты не похож ни на кого здесь, Джисон. Ты… светлый.

Они говорили. О музыке. О страхе Джисона перед громкими звуками. О том, как Минхо ненавидит хаос, но его жизнь полна им. Кофе остыл. Мир сузился до их столика.

— Я хочу тебя поцеловать, — неожиданно сказал Минхо, его голос стал тише, глубже. — Сейчас. Если ты не против.

Джисон не успел ответить. Он только кивнул, завороженный. Минхо встал, обошел столик, наклонился. Его рука коснулась щеки Джисона. Поцелуй был нежным, вопреки всей силе Минхо. Исследующим. Обещающим. Джисон ответил робко, закрыв глаза, растворяясь в этом неожиданном моменте тепла и безопасности.

Они не видели, как дверь кафе тихо открылась. Не видели, как замерли, остолбенев, двое входящих.

Сынмин и Чонин.

Сынмин стоял с подносом, на котором были два капучино, его рот был открыт от шока. Его розовые волосы казались еще ярче на фоне побелевшего лица. Чонин, как всегда в капюшоне, не шевелился, но его рука резко сжала планшет.

Сынмин действовал на рефлексах. Его свободная рука мгновенно выхватила телефон. Камера щелкнула почти беззвучно. Он запечатлел момент: Минхо, склонившийся над Джисоном, их губы соприкасались, Джисон с закрытыми глазами, его рука сжимала край стола.

— Божечки… — выдохнул Сынмин.

Минхо и Джисон резко оторвались друг от друга, услышав его. Джисон вскочил, пунцовый от стыда. Минхо нахмурился, его защитный инстинкт сработал мгновенно.

— Сынмин… — начал Джисон, голос дрожал.

— Ох, извините! Не хотела прерывать! — Сынмин фальшиво захихикал, суетливо ставя поднос на соседний столик. — Просто… ваши капучино! Остынут! Чонин, пошли!

Он схватил ошалевшего Чонина за руку и потащил к выходу. На пороге он обернулся, его глаза блестели не только от шока, но и от азарта.

— Джисон! Ты… молодец! — он криво подмигнул и скрылся за дверью.

Джисон опустился на стул, закрыв лицо руками.

— Он сфоткал… Он точно сфоткал…

Минхо сел напротив, его лицо было серьезным.

— И что? — он пожал плечами. — Пусть фоткает. Я не прячусь.

— Но…

— Но ничего, — Минхо снова взял его руку. — Ты боишься сплетен?

— Боюсь… всего, — честно признался Джисон.

Минхо улыбнулся, и в его глазах появилась какая-то тень, которую Джисон не понял.

— Я разберусь со сплетнями. И со всем остальным. Доверься мне.

Особняк Хван. Ночь.

Феликс ворочался в огромной кровати. Сон был поверхностным, прерывистым. Его будило тепло тела Хёнджина сзади, его тяжелая рука на талии. Он чувствовал вибрацию телефона под подушкой. Кто-то писал.

Он осторожно высвободился из объятий Хёнджина (тот хмыкнул во сне, но не проснулся) и достал телефон. Сообщение от Сынмина. Без текста. Только фото.

Феликс открыл его. И замер.

На экране, в мягком свете кафе, запечатлен поцелуй. Минхо. И Джисон. Их губы соприкасались, Джисон выглядел одновременно испуганным и счастливым.

Что…?

Следом пришло голосовое сообщение Сынмина, записанное шепотом:

«Ликс! Ты не поверишь! Я ЧТО ТОЛЬКО УВИДЕЛА! Минхо и Джисон! В «Velvet Bean»! Целовались! Как в дораме! Я чуть не уронила поднос! Чонин тоже видел! Он как статуя стоял! Фото присылаю – доказательство! Боже, мир сошел с ума! Ты как там? У психа? Напиши!»

Феликс смотрел на фото. Минхо? Суровый, циничный тренер? И Джисон? Чувствительный, хрупкий музыкант? Это было… невероятно. Странно. И почему-то тревожно. Вспомнились слова Минхо в спортзале: «Железо не солжет. Оно покажет все твои слабости…» И этот взгляд… знающий.

«Осторожно, Джисон», — подумал Феликс, глядя на счастливое лицо друга на фото. Он знал, что Минхо связан с чем-то темным. Его интуиция кричала об этом.

Он собирался ответить Сынмину, когда услышал шорох. Хёнджин проснулся. Янтарные глаза, мутные от сна, сфокусировались на Феликсе, на светящемся экране его телефона.

— Кто шлет тебе похабные картинки среди ночи, солнышко? — хрипло спросил он, протягивая руку.

Феликс инстинктивно прижал телефон к груди.

— Никого. Друг…

— Покажи, — голос Хёнджина стал тише, но тверже. Он приподнялся на локте.

Феликс, чувствуя себя глупо, показал фото. Хёнджин прищурился, разглядывая. Потом фыркнул.

— Ли Ноу и этот тихий музыкант? Интересная парочка. — Его губы растянулись в насмешливом подобии улыбки. — Мир тесен. И полон сюрпризов. Спи, Феликс. Завтра будет… занятно.

Он снова потянул Феликса к себе, прижав спиной к своей груди. Его рука снова легла на талию, но на этот раз пальцы впились в ткань футболки чуть сильнее. Объятие стало не просто защитным. Оно стало владением.

— Спи, — повторил Хёнджин, и его губы коснулись затылка Феликса. Не поцелуй. Отметка.

Феликс закрыл глаза, сжимая телефон в руке. Фото Джисона и Минхо горело на экране, как предупреждение. Лавандовый запах постельного белья (Хёнджин, оказывается, любил лаванду) смешивался с его собственным страхом и странным теплом тела того, кого он боялся больше всего. Кто теперь был его единственной защитой от другого, куда более страшного монстра. Круг замкнулся. Игра только начиналась.