письма из москвы и обратно
Проводив Виктора в аэропорт, Юри всю ночь проворочался в постели. Подключи к нему динамо-машину, выработанным электричеством можно было бы осветить весь этаж, а так только простыни сбились, и складки на них давили на плечо или бедро, вызывая ещё большее неудобство. Он никак не мог найти удобное положение, и от этого сон бежал от него всё дальше. Так было всегда, когда он волновался. Тревожные мысли сонмищем бродили в голове, мешая считать воображаемых барашков, или что там ещё положено считать, чтобы поскорее уснуть. Гостиничный номер казался слишком пустым и тёмным. Юри вздрагивал от каждого звука, казавшегося в темноте намного громче. Не мог уснуть и не мог позволить себе выпить снотворное, чтобы днём сонливость не стала причиной нарушения координации движений. Непонятно - что лучше. Не выспавшись, он всё равно пришёл на утреннюю тренировку вялым и несобранным, отражение в зеркале выглядело изрядно помятым, словно Юри ночь напролёт куролесил. Прыжки не получались. На выезде из тройного акселя чуть не столкнулся с Поповичем. Ноги казались деревянными, движения были скованными, так что Юрио не без оснований насмехался над ним, называя сонной мухой, чёрной каракатицей и коровой на льду. Поняв, что от Кацуки сегодня мало толку, Фельцман прогнал его с катка, чтоб не убился. Объясняй потом Никифорову, что это произошло случайно… Юри отправился в кафе, и, попивая кофе, набрал послание Никифорову. Не СМС-ку, не сообщение в Скайпе, а целое письмо на сайте, где они познакомились:
Здравствуй, Виктор. Мы расстались с тобой только вчера вечером и всего на пару дней, но я уже не могу дождаться, когда твой самолёт приземлится в Токио, и пишу тебе это письмо. Я не умею говорить о своих чувствах, поэтому пытаюсь написать о них здесь, где мы впервые познакомились и узнали друг друга. Когда ты приехал ко мне, я долгое время был в шоке. Не мог сопоставить двух совершенно разных людей, чуткого и внимательного Михаила Аристархова и беспардонного Виктора Никифорова. Мне казалось, что ты вторгаешься в моё личное пространство, ни на минуту не оставляя в покое, что тебя слишком много. Мне хотелось отгородиться от тебя, от своей семьи, от Минако и Юко, которые задавали мне слишком много вопросов. И вот я остался один, и чувствую себя так, словно вдруг оказался в пустоте, а под ногами у меня разверзлась бездонная пропасть. Странно, я ведь не в первый раз оказываюсь в чужой стране. Я и раньше был одинок, но никогда не ощущал этого столь остро. До твоего появления одиночество не угнетало меня, потому что долгие годы было привычной частью моей жизни. Но в последние несколько месяцев неотъемлемой частью моей жизни стал ты, и сейчас мне грустно до слёз и очень страшно.
Я боюсь, что не сумею выступить достойно и подведу тебя. Если уж я похитил Никифорова у его тренера и фанатов, то должен оправдать потраченное на меня время. Мне кажется, что все ненавидят меня. Если я провалюсь, то возненавидят ещё больше. Юрио - так точно. Он и так злобно зыркает на меня на тренировке, словно хочет испепелить взглядом, и называет нехорошими словами. Яков угрюм и неприветлив, смотрит на меня так, как будто я убил тебя и похоронил подо льдом.
Я так боюсь, что перед выступлением на меня вновь накатит паника, а тебя не будет рядом, чтобы вывести меня из этого состояния. Боюсь, что от страха мне снова будет не хватать воздуха. Я сам предложил тебе срочно вернуться в Хасецу, чтобы ты мог побыть вместе с умирающим Маккачином, но сейчас больше всего на свете хочу, чтобы ты оказался рядом со мной. Прости за то, что, возможно, мешаю тебе отдыхать, но я хочу поговорить с тобой. Прошлой ночью я не мог уснуть. Всё время ворочался и думал о предстоящем выступлении, о нас с тобой и причудах судьбы, которые привели тебя ко мне, о моих нелепых страхах и предубеждениях. Я постараюсь вести себя иначе, когда мы вновь встретимся. Ты ведь останешься в Хасецу, не бросишь меня, если я не попаду в Финал Гран-При?
Виктор прочёл сообщение на сайте незадолго перед посадкой в Токио, нахмурился и принялся набирать ответ:
Здравствуй, Юри. То, что ты испытываешь сейчас, психологи называют пародоксом сверхзначимости или же комплексом экзаменуемого. Это нормально. В той или иной степени это состояние знакомо всем людям. Просто постарайся об этом не думать, переключиться на что-то другое. Вспомни что-нибудь приятное и постарайся сосредоточиться на этом. Представь себе, что вместо тебя катается кто-то другой, и тебе не обязательно волноваться за его оценки. В общем, ты понял. Плохо, что ты не выспался. Перед выступлением ты должен быть в хорошей форме. Однако не зацикливайся на этом. Думай о нас, о том, что мы с тобой скоро встретимся, и тогда тебе придётся беспокоиться о том, что ты больше не сможешь сбежать от меня. Догоню и зацелую до потери сознания. Может быть, не только зацелую…
Даже если и не получишь медаль, я всё равно не перестану тебя любить. Так что перестань себя накручивать. На самом деле у тебя гораздо больше мужества, чем ты привык считать. Ты никогда не сдаёшься, падаешь, но всегда встаёшь и повторяешь попытку добиться своей цели, и это мне в тебе нравится. Не только это. У тебя очень красивые глаза и прекрасная фигура, так что не забывай об этом. Покажи себя в произвольной программе, настоящего себя, а не того, каким тебя привыкли видеть. Я всегда буду мысленно рядом с тобой, даже если нас разделяют тысячи километров. Я тоже скучаю по тебе и не могу дождаться нашей встречи. Я верю, что ты продемонстрируешь в своей программе высокий уровень катания, так что соберись. Что касается выпадов Юрио, так он просто тебе завидует, не может простить, что я тренирую тебя, а не его. Ну, а Яков со всеми такой, так что не бери в голову. Я попросил его присмотреть за тобой, так что, будь добр, выполняй все его указания, как если бы их давал тебе я.
Я постараюсь оставаться с тобой на связи и посмотреть твоё выступление, если, конечно, с Маккачином всё обойдётся. Я ведь беспокоюсь за него не меньше, чем за тебя. Пёс живёт со мной больше десяти лет и стал для меня за это время членом семьи. Не знаю, как переживу, если с ним случится непоправимое.
Юри покраснел, получив ответ Виктора. И не только оттого, что представил всё то, что хотел сделать с ним Виктор, но и от стыда за свой эгоизм. У его тренера пёс умирает, а он лезет к нему со своими надуманными проблемами. Кацуки принялся строчить ответ. На сей раз он был кратким:
Виктор-сенсей, прости, что донимаю тебя своими дурацкими проблемами, когда у тебя такое горе. Я прекрасно понимаю, что такое потерять собаку. Собака любит тебя, каким бы ты ни был. Она не ругается с тобой, ни за что не упрекает. Она всегда рядом. Ты даёшь ей пищу и кров, а взамен получаешь любовь в чистом виде. Без всяких условий и оговорок. Просто потому, что ты её человек. Ещё раз прости своего непутёвого ученика. Надеюсь, с Маккачином всё будет в порядке. Я буду стараться – вот и всё, что я могу тебе пообещать.
Через пару минут пришёл ещё более лаконичный ответ Виктора:
Глупый Юри, ты так и не понял, что ты мой человек точно так же, как я человек Маккачина? Я верю в тебя. Что бы ни случилось, мы скоро снова будем вместе.