Не святые

Дрожу. Замечаю, как сужаются его глаза. Подходит вплотную, закрывая меня мощным телом от окружающего мира. Обхватывает ладонями мое лицо, заставляя смотреть на него. Вижу тихую тлеющую ярость во взгляде – а как же, кто-то посмел покуситься на его собственность – а еще беспокойство и чуждую ему уязвимость.

— Кукла... — говорит тихо, поглаживая большими пальцами мои щеки. — Испугалась?

Да глупо было бы отрицать. Испугалась. И того, что мог сделать со мной Артур, и скорее всего сделал бы. И того, что я снова не могла ничего этому противопоставить. Но больше наверное разозлилась. Это странно, но это факт. И почувствовала странное удовлетворение от расправы, учиненной Соупом, что еще больше убедило меня в том, что я стала чем-то другим. И, возможно, таким же монстром, как они.

— Да, — киваю, потому что это то, что он хочет от меня услышать. — Ты почему вернулся?

— Охрана доложила, что он взял машину, но за ворота не выехал. — вздыхает, передвигая ладони на мою шею, и наклоняет голову, смотря на покрасневшие следы от удушения, по которым он проходится легким касанием. — Я подозревал, что он может что-то выкинуть. И приказал следить.

— А Райли? — недовольно фыркает, как только произношу это.

Зарывается пальцами в мои волосы, прядь за прядью расплетая косу, приближает лицо ко мне так, что почти дотрагиваемся носами.

— Заткнуть бы твой рот членом, чтобы ты забыла, как произносить это имя. — улыбается, когда закатываю глаза в немом раздражении. — Гоуст остался, потому что его не отпустил Макаров. — молчит недолго, скользя взглядом по мне, решает что-то. Вижу, как смягчаются его черты. — Давай, я тебя отведу в твою комнату. Тебе нужно отдохнуть.

Наверное это было бы правильно. Если бы я не устала так сильно от всего этого и не понимала, насколько мне опротивела и эта комната, и дом, и они. Слишком долго мне приходится терпеть и переступать через себя. Я должна что-то сделать. И я делаю. Всхлипываю судорожно, обнимая его за шею и вжимаюсь лицом в теплую кожу над воротом его свитера прямо возле кадыка. Слышу, как выдыхает шумно мне в макушку, тут же защитно обхватывая руками и прижимая к себе.

— Джонни, я боюсь оставаться одна. 

Напрягается на мгновение. Чувствую твердость его мышц под тканью, когда спустя секунду подхватывает меня на руки. Бережно, не так, как раньше. Кивает отрывисто бетам на тело Артура.

— Убрать. — говорит коротко, начиная подниматься по лестнице.

Понимаю, что сворачивает в крыло альф и прячу торжествующую улыбку в сгибе его шеи, чтобы уже через миг начать нервничать. Что я, блять, вытворяю? Оттуда, куда я иду, не будет возврата. Сердце колотится в груди, и Джонни тихо рыкает, явно чувствуя мою нервозность. Проходится ладонью по спине в успокаивающем жесте.

— Na biodh eagal ort, doll, loisgidh mi an saoghal dhut ma bhios feum air. (Не бойся, кукла, я для тебя мир сожгу, если понадобиться.) — не понимаю, что он говорит, хмурюсь, поднимая на него глаза и он улыбается краем губ, целуя меня в висок.

Заходит в какую-то комнату. Вижу стены плотного серого цвета. Широкая кровать посреди помещения с черным постельным бельем и кучей подушек. Серые же шторы на окнах, волнами спадающие на паркет. Стена у изголовья кровати тоже деревянная, полностью повторяющая рисунок и цвет пола. Огромная панель телевизора напротив и около десятка черно-белых фото вокруг него с изображениями скалистых берегов и бушующего моря. И я готова поспорить, что это Шотландия на кадрах. Соуп принес меня в свою спальню.

Смотрю на него широко открытыми глазами, пока усаживает на матрас и приседает передо мной, глядя снизу вверх. Поглаживает ладонями мои бедра, не сводя взгляда с шеи.

— Кукла, сильно больно? — спрашивает, и я давлю горькую усмешку.

Больно, но только от другого. От того, что они со мной сделали, и что вынуждают делать меня.

— Терпимо. — отвечаю тихо, проводя пальцами по его плечам.

Поднимается, роется в тумбочке у окна и возвращается с флаконом в руках.

— Мазь от синяков, — поясняет, становясь на колени между моими ногами.

Откручивает крышку, зачерпывая эмульсию, и начиная втирать ее в мою кожу. Тихо вздыхаю, зажмуриваясь. Я не привыкла от них к такой нежности. Масляная субстанция приятно холодит шею, пахнет мятой и эвкалиптом. Чувствую его тело прямо напротив себя, так близко, что нервные окончания искрят от его энергетики. Ненавижу это ощущение. Пробую абстрагироваться и вздрагиваю, когда его пальцы очерчивают метку чуть выше ключицы. Бледный розоватый след его зубов, но все же хорошо различимый на коже. А потом спускаются ниже, вдоль ткани пижамы, скользя в ложбинку между грудей. Расстегивает пуговицы, прижимаясь носом к краю полушария и втягивая запах. Распахиваю глаза, смотря на его склоненную голову перед собой.

— Джонни...

Черт, я же этого хотела, да? Использовать их похоть и заставить страдать. Почему же тогда так мерзко от себя самой? 

— Inns dhomh nach eil gràin agad orm, doll. (Скажи, что не ненавидишь меня, кукла.) — шепчет, оттягивая губами кожу на округлости груди.

Руки сжимаются на моей талии, слышу в его голосе отчаянный голод, такой, что впору бы сбежать, но я только говорю в ответ, стискивая в кулаках шелк простыней:

— Я не понимаю...

— Не важно, просто не отталкивай меня.

Хрипло дышит, стягивая с меня рубашку. Отклоняюсь назад, опираясь руками на кровать позади себя. Это впервые, когда он хочет взять меня один, без Саймона. И это меняет все. Прикусываю внутреннюю сторону щеки, пытаясь расслабиться.

Я должна хотеть его. Чтобы он стал зависим от меня еще сильнее. Чтобы больше не желал делиться.

Смотрит мне в глаза, проходясь жадно пальцами по телу. По ребрам, щекотно, вверх до груди, сминая ее нежно ладонями. Соски мгновенно напрягаются, и я стону в его губы, которыми он уже прижался к моим.

— Ro milis... tha mi ag iarraidh cus... Mèinn. (Слишком сладкая... Слишком хочу... Моя.)

Целует глубоко, перемежая поцелуи со словами, которых я не понимаю. Гладит руками тело, зарождая во мне странные чувства. Скользит губами по шее, прикусывая кожу и оставляя на ней красные следы. Я выгибаюсь, когда обводит языком соски, и он удовлетворенно урчит, зацепляя пальцами резинку моих брюк и стягивая их с меня вместе с трусиками. Его горячее дыхание обжигает мой живот, он оставляет на нем влажные поцелуи. Я падаю на спину.

Сама раздвигаю ноги, когда берет меня за колени, разводя их в стороны. Я должна его хотеть. Должна хотеть. Повторяю как мантру, пока оглаживает мои бедра и опускает голову между ними. И я тихо стону, и поджимаю ступни от того, как реагирует мое тело на первые движения его языка. Он кружит им вокруг клитора, а потом втягивает его в рот и начинает сосать. Это приятно, если отрешиться от ситуации, и он умеет это делать, когда хочет. Лижет плавно, задевая чувствительную вершину, заставляя меня тяжело дышать от жара, что закручивается в животе.

А потом я ощущаю это. Присутствие Райли и его мрачную яростную энергетику, которая рывками наползает на меня. Поворачиваю голову. Соуп не закрыл дверь, и Гоуст стоит в коридоре, пожирая глазами картину, открывшуюся перед ним. И его радужки становятся почти черными от злости и гнева.

Это оно. Именно то, чего я хотела. Смотрю на него, на то, как испепеляет взглядом Джонни, расположившегося меж моими ногами, на его пальцы, сжимающиеся на моих ягодицах, на то, как скользит его язык по моим складкам. Мне нужно, чтобы он поверил, что я наслаждаюсь этим. И я отпускаю себя. Выгибаю спину, подтягивая колени вверх, и вплетаю пальцы в короткий ирокез Соупа, направляя его движения. Стону уже громче, не сдерживаясь. Джонни потирает мой клитор губами, а потом отстраняется. Целует внутреннюю часть моего бедра, оглаживая рукой мою талию. Ощущаю кожей, как издевательски скалится, продолжая водить языком по моей ноге и поднимая глаза на Райли. Понятно, что тоже почувствовал его рядом.

— Наслаждаешься нашим маленьким шоу, да, брат? — говорит, поднимаясь и расстегивая брюки.

И это как вспышка первобытной тьмы, исходящей от Саймона. Я думаю, что он сорвется и убьет МакТавиша. Не знаю, как ему удается сдержаться. Слышу лишь треск дерева, когда сжимает пальцы на дверной коробке, практически ломая ее, пока Соуп одним сильным толчком входит в меня, заставив вскрикнуть от наполненности и острого жара внутри. А потом Райли уходит, а Джонни наклоняется ко мне, опираясь руками по обе стороны от моих плеч, продолжая натягивать меня на свой член. Я стискиваю коленями его бока, смотря в искаженное желанием лицо. Двигается жестче, и я смыкаю руки на его мускулистой спине, подаваясь навстречу при каждом глубоком проникновении.

— Хотела, чтобы он остался? — шипит прерывисто, тяжело дыша и обжигая меня ревностью, что тлеет в серебряных глазах. Оттягивает за волосы, вынуждая запрокинуть голову, не дождавшись моей реакции, и ощутимо кусает за шею. — Отвечай.

Рычит, толкаясь в меня все быстрее.

— Нет. — шепчу, обхватывая ладонями его лицо и целуя зло стиснутые губы. — Нет. Только ты, Джонни...

Стонет протяжно и трется носом о мою щеку. Замедляется и трахает меня более плавно, но все так же глубоко. Ощущаю , как мое влагалище сжимает его член, когда головка скользит по передней стенке, задевая чувствительную точку внутри. Напряжение закручивается в животе в переплетение искристых нитей, и я взрываюсь, выпадая из реальности. Слышу, как шепчет, продолжая вбиваться:

— Mise... A-mhàin leamsa. (Моя... Только моя.)

И его сперма заполняет меня, пока вжимает всем телом в кровать, ловя отголоски моего оргазма. Закрываю глаза. Я добилась, чего хотела. Почему же так паршиво на душе? Не сопротивляюсь, когда выходит из меня и, раздевшись, ложится в кровать, притягивая к себе. Массирует мой затылок, укладывая мою голову себе на плечо.

— Спать тут останешься. — говорит тихо, целуя волосы на макушке.

— Я в ванную схожу... — невольно опускаю ладонь на широкую грудь, ощущая каждый его еще тяжелый вдох и частое сердцебиение.

— Нет. — натягивает одеяло выше, обхватывает талию, не давая отстраниться. — Мне нравится, как ты пахнешь сексом. И мной.

Замолкаю. Не хочу с ним спорить. Я и правда устала. Хочу уснуть, что и делаю, погружаясь во тьму. Надеюсь только, что Райли не захочет убить нас во сне.