20
- Сто три козы... - в полном изумлении повторяю я.
Я столько много никогда и не видела...
Чонгук усмехается. Притягивает меня к себе и обнимает за плечи. А затем целует в макушку.
- За такую красивую жену, к тому же истинную, не жалко, - смеясь, заявляет он.
- Мешок серебра – это грабёж! – ворчу я не сдержавшись.
Мы уже подходим к городским стенам.
Протискиваемся мимо спокойно жующих траву животных.
Чонгук вздыхает.
- Если не заплатить то, что запросил городничий, то он потом может отыграться на твоих родителях, - говорит воевода. – Сомневаюсь, что они захотят уехать с нами в орочью крепость.
Качаю головой.
- Не захотят, - соглашаюсь я. – У них тут дом и папина аптека. А орков они боятся...
Чонгук кивает.
- Нужно, чтобы в городе знали, что за твоих родителей, если что, мы постоим, но и идти на поводу у наглости городничего нельзя, - добавляет он. – А так... пусть собирает свой мешок серебра по улицам, если сдюжит...
С этими словами Чонгук стучит кулаком в запертые ворота.
С той стороны немного приоткрывается смотровое окно.
- Обождите! – говорят стражники с той стороны. – Мы сейчас позовём городничего.
- Не утруждайтесь, - отвечает на это Чонгук и толкает ворота.
Кажется, что легонько совсем. А они к стене отлетают.
Несколько коз сразу принимаются медленно брести в сторону открывшегося прохода.
Замечаю, что со стороны палаток к стаду подходят ещё несколько орков, и они дружно принимаются загонять коз в город.
Вскоре по всем улицам бродят животные. Горожане жмутся к стенам домов и провожают стадо открытыми ртами.
Козы везде...
Они мешают телегам на дороге и жуют цветы возле дома городничего.
А вот и сам он выбегает нам навстречу.
- Что это за безобразие! – возмущённо кричит он, хватаясь за голову. – Это... это...
- Это выкуп за Лалису, как мы и договаривались, - с невозмутимым видом говорит Чонгук. – Вчера я слышал, что по вашим традициям положено платить родителям невесты козами. А вы затребовали мешок серебра. Я решил... не отступать от традиций и не обижать вас при этом скромным выкупом.
Одна из коз подобралась слишком близко к городничему и попробовала пожевать полу его кафтана.
- Ах ты, зараза! – городничий топает, отпугивая животное. – Сколько же их тут?..
- Сто три, - Чонгук хищно улыбается, обнажая клыки. – Для добрых соседей не жалко.
Городничий улавливает предупреждение в словах воеводы и проглатывает своё возмущение.
- Ваша щедрость и находчивость заслуживает быть прославленной в песнях, - сухо произносит он. – Вечером будет пир в честь вашей свадьбы. Надеюсь, на нём найдут себе место не только козы.
Орки, пришедшие вслед за нами с Чонгуком, пригнали с десяток коз прямо под дверь моих родителей.
И мама, и папа встречают это поголовье открытыми от удивления ртами.
В отличие от городничего моим родителям Чонгук предлагает денежный подарок, но отец категорически отказывается.
- Деньгами не положено по традициям, - заявляет он. – Молодец, воевода, что выкрутился. Тебя в городе надолго запомнят.
Вообще, увидев меня, целую, невредимую и довольную жизнью после ночи с орком родители заметно приободряются.
Папа отходит вместе с Чонгуком, чтобы поговорить. А мама вытаскивает из угла сундук, набитый моими вещами. Оказывается, она его полночи для меня собирала. И платья мои сложила, и приданное.
Мы с ней долго обнимаемся и плачем. Потому что разлука – она и есть разлука. Хоть моё сердце уже выбрало Чонгука мужем, а по родителям я всё равно буду скучать. Через наши леса так просто и не перейдёшь... Несколько дней пути.
К вечеру меня наряжают в самое лучшее и новое платье, а потом мы вместе с Чонгуком идём к городскому храму, чтобы и там произнести свои клятвы.
На пир собрались самые зажиточные и знатные люди города. Чонгук – воевода и глава соседнего города. С ним полезнее дружить, чем враждовать...
Нас поздравляют. В честь нашего будущего и дружбы городов поднимают бокалы с вином.
Впрочем, орки не пьют вина. И едят далеко не всё, чем заставлены столы. Подмечаю, что Чонгук отдаёт предпочтение мясу и овощам. Хлеб не берёт. И сыр обходит вниманием.
Зато не забывает наклоняться время от времени, чтобы втянуть носом воздух возле моих волос.
Знаю, что сегодня мы снова будем ночевать в палатке у городских стен, а завтра с рассветом двинемся в путь к орочьей крепости. Скоро я увижу свой новый дом.
А сегодня последний вечер в родном городе.
Чонгук не отпускает меня от себя ни на шаг. Даже разговаривая с кем-то, обязательно следит за мной взглядом.
Но и его умудряются обхитрить.
Я встаю, чтобы подойти к знакомой, которую заметила. Делаю несколько шагов и в растерянности останавливаюсь.
Обозналась...
У девушки, с накинутым на голову капюшоном совсем другое лицо. Оборачиваюсь и вижу, что совсем рядом со мной стоит ещё одна женщина. Молодая и красивая. На её плечах такой же плащ с капюшоном.
Жрицы из лесного храма Богини...
Они обе смотрит на меня серьёзно и пристально.
Перевожу взгляд на Чонгука и понимаю, что они окутали его мороком. Мой орк обязательно почувствовал бы их присутствие и уже подошёл бы ко мне. Но сейчас он сидит совершенно спокойно и смотрит перед собой.
Не замечает, что я отошла...
Тревога заставляет сердце биться чаще. Я не знаю их намерений. С добром ко мне пришли или со злом...
Спокойный взгляд жрицы может ничего не значить.
- Люди редко имеют истинных, - красивый мелодичный голос жрицы звучит как будто бы внутри меня. – Как думаешь, почему так, Лалиса?
Опускаю глаза.
- В нас меньше всего магии, - выдаю я свою догадку. – Я не чувствую его так, как он меня...
Смех жрицы звенит колокольчиком.
- Это потому, Лалиса, - объясняет она. – Что люди единственные, кто свободен от судьбы. У каждого из нас она есть, но мы можем по ней не жить.
Взгляд жрицы манит и немного гипнотизирует. В нём чувствуется сила.
- Чонгук не может выбрать не тебя. Не может пойти другой дорогой. Его судьба предрешена и предсказана, - продолжает жрица. – А ты, Лалиса, можешь. По праву рождения. Метка не убьёт тебя, если сделаешь иной выбор.
Сердце в груди сжимается от страха. За моего воеводу. Сила истинной метки может убить его, если наша связь порвётся...
- Что ты выбираешь, Лалиса? – спрашивает жрица.
Бросаю взгляд на своего орка.
- Я сделала свой выбор, - уверенно говорю я. – Я принесла Чонгуку клятвы, и они были искренними.
Холодная улыбка жрицы становится теплее.
- Хорошо, Лалиса, тогда у меня к тебе ещё один вопрос. Хочешь ли ты чувствовать его так же, как он тебя?