Слова пусты
Это произошло неожиданно.
Обычное утро, капли дождя по стеклу, Джон на кухне, Шерлок в халате, как обычно, мимоходом снующий, как будто ищет не улику, а саму суть утренней тоски.
И вдруг он заговорил.
Ш: Джон, ты забыл выключить чайник.
Джон обернулся с удивлением, почти испуганно.
Д: Ты… Ты говоришь.
Шерлок лишь кивнул.
Словно это ничего не значило.
Словно это не был тот самый голос, по которому он сам тайно скучал — и который теперь должен был сказать всё, что он боялся написать.
Но он ничего не сказал.
Он снова был просто Шерлок. Умный, язвительный, порой гениальный и раздражающий.
И Джон… Джон как будто выдохнул. Улыбнулся.
И... забыл...
Забыл все те записки. Забыл ту, что была почти признанием. Забыл, как Шерлок не спал ночью, выбирая между "ты" и "вы", между "чувство" и "аномалия".
Шерлок заметил это сразу.
Сначала — в том, как Джон снова стал легко подкалывать его.
Потом — в том, как он перестал задерживаться в комнате подольше, как больше не оставлял ответных фраз.
И совсем ясно стало, когда Шерлок однажды, чуть тише, чем нужно, произнёс:
Ш: Ты всё ещё хранишь мои записки?
А Джон, не оборачиваясь, ответил:
Д: А, те? Ну… где-то лежат. Забавные были, да. Немного театральные. Как ты.
Шерлок замолчал.
Он не ел в тот день. И не вышел из комнаты.
Теперь он снова говорил. И с каждым словом чувствовал, как утрачивает что-то большее, чем голос.
Он думал, что если молчание дало ему шанс быть ближе, то речь должна была дать возможность сказать всё прямо.
Но слова оказались снова слишком... чужими.
Громкими. Прозрачными. Пустыми.
А Джон… был рядом. Весёлый. Теплый. И совершенно не замечал.
Шерлок всё чаще сидел у окна. Без записок.
Только со скрипкой, извлекая из неё те ноты, которые он не мог больше вложить в слова.
Иногда он смотрел на Джона так, будто видел его в последний раз.
Иногда — как на человека, которому он отдал всё, не назвав это.
Однажды, вечером, Джон сказал:
Д: Что с тобой? Ты стал каким-то… подавленным. Даже не язвишь, когда я забываю выключить плиту.
Шерлок усмехнулся.
Ш: Возможно, мне не хватает тишины.
Д: Тишины? — удивился Джон. — Ты же терпеть не можешь молчание.
Шерлок не ответил. Он знал: раньше тишина говорила за него. И её Джон слышал.
А теперь, с голосом — он снова остался непонятным. И один.
И в ту ночь он снова написал записку. Только одну. Последнюю. Не для Джона. Просто… чтобы осталась.
"Я был ближе к тебе, когда не мог сказать ни слова.
Сейчас ты слышишь меня — но больше не слушаешь."
Он спрятал её между страниц книги, знал, что Джон вряд ли найдёт.
Но всё равно надеялся.
Потому что любовь — это не только про признание.
Это про ожидание, даже когда ты уверен, что опоздал.