(мысли и чувства Шерлока)
Когда голос вернулся, Шерлок почувствовал себя... пустым.
Не было радости. Не было триумфа. Не было ничего, кроме оглушающей тишины внутри, такой, которую не заглушить никаким словом.
Голос, которым он раньше колол, как скальпелем, теперь казался ему тупым и бесполезным.
Он говорил — и не слышал отклика.
Он шутил — и Джон просто смеялся, по-дружески.
Он пытался быть прежним — но всё было не тем.
А самое страшное было то, что Джон забыл.
Забыл, как внимательно читал между строк.
Забыл, как молчал вместе с ним.
Забыл, как держал за руку и как они сидели вместе.
И Шерлок понял: всё, что он отдал — было понято не так, как он надеялся.
Не воспринято глубоко.
Не воспринято… вообще.
Он начал просыпаться по ночам — не от кошмаров, а от отсутствия тепла.
Раньше в этих тишинах была надежда. Теперь — только холод.
Он пытался говорить. Вновь и вновь.
Но каждое слово давалось с усилием, не потому что было больно горлу, а потому что было больно сердцу.
Он чувствовал, как голос — его когда-то главное оружие — стал предателем.
Он вернул ему мир, в котором Джон снова был просто другом.
Шерлок не плакал.
Он не умел.
Но он садился на пол рядом с диваном, смотрел в стену, и думал:
"Я был так близко… Я дал ему всю правду, как умею — через молчание, метафоры, записки. А теперь — я просто снова стал Шерлоком. Я — и только я. И он снова не видит. Не чувствует. Не понимает меня."
Это не было просто болью.
Это была немота души, когда ты больше не можешь даже надеяться на то что твои чувства услышат.
Когда всё, что ты когда-то решился отдать — оказалось брошено на ветер.
И всё, что он хотел — это снова замолчать.
Чтобы быть услышанным.
Потому что в этом молчании, раньше, Джон слышал самое важное.
А теперь — нет.
И Шерлок, впервые за долгое время, почувствовал не просто одиночество.
Он почувствовал потерю и боль.
Такую, о которой нельзя рассказать вслух потому что слова не рассчитаны на такие эмоции.