Имитация любви

На следующий день Тэхён очнулся совершенно разбитым и ничего не мыслящим — голова болела, в горле стоял ком, он вообще был рад, что проснулся. Вчерашний день он помнил с трудом, чисто фактами: первый — он познакомился со студентами, которые приняли его в тусовку, второе — он пил алкоголь с теми же самыми студентами, которые сейчас валялись кто где, храпя и не думая просыпаться. На часах пять утра, желудок выл и просил еды, и Ким, зажав переносицу пальцами, двинулся на кухню, помня со вчерашнего дня расположение квартиры.

Холодильник оказался, на удивление, полным, и Тэхён взял яйца, молоко и овощи с мясом в консервной банке, чтобы быстро сделать себе омлет. Никто не просыпался, даже унюхав аромат еды, смешанный с кофе, потому что Ким по утрам привык пить именно его, а потом шумно выдохнул, насыщаясь и готовясь к поездке обратно в Сеул. Родители не волновались за него — всё же он взрослый мужчина, который мог отправить раз в день сообщение «я жив» и указать своё местоположение. Правда, рассказывать обо всех пляжных приключениях будет неловко, зато какой разброс для фантазии — море увидел, студентов увидел, с ними выпил, потусил!

— Доброе утро, — прохрипел возникший в проёме двери Чимин. Его узкие глаза с трудом разлепились, но желудок заурчал — видимо, пришёл сюда по воле желудка. Квартира, в которой праздновали победу, принадлежала именно ему, потому неудивительно, что хозяин встал в числе первых, но не самым первым, отдавая палочку первенства человеку, который сейчас накладывал жаренные овощи и наливал воду в стакан. — Вот это мы повеселились, конечно. Как тебе с нами? Понравилось?

— Ну, всё не настолько тухло, как могло было быть, — хмыкнул Ким и сделал ещё один глоток кофе. Организм насыщался постепенно едой и был очень рад перспективе обратного путешествия после ещё нескольких часов отдыха. — Мне понравилось. Действительно даже немного отвлёкся — странное чувство.

— Хорошо, что отвлёкся — такое бремя тяжело нести, — понимающе сказал Пак. — У меня мама была в коме, умерла, не приходя в сознание. Батя приходил к ней каждый день, делал массаж — сам массажист по профессии и призванию — разговаривал с ней, красил ногти, меня часто с собой брал... А она умерла. Хорошая была женщина, помню, как мы вместе с ней играли в догонялки, а ещё она научила меня игре в го. Хотелось бы сейчас посидеть с ней, поговорить, но вот, с отцом ездим к ней на могилу, убираемся, говорим... Так чувствую её присутствие. Она всегда рядом со мной, — Пак запрокинул голову назад и выдохнул. — Прости, наверно, давлю на больное, но привычка такая — рассказывать эту историю тому, кто не знает ничего обо мне. Становлюсь с кем-то... ближе? Да, наверно, так.

— Моя Миджин попала в аварию, — Тэхён откашлялся и встал из-за стола, собирая приборы и намереваясь их помыть. — Я с ней тоже разговариваю. Много разговариваю. Это полезно и для меня тоже — родители сказали, что я совсем затворником стал. Поехать в Пусан было моей идеей, я надеялся, что немного отдохну и заряжусь правильной энергией, и так произошло. Спасибо за знакомство и приглашение сюда, я действительно хорошо провёл время. Даже не ожидал, что всё будет так хорошо.

— Ой, да брось, — хмыкнул Пак. — Нам не сложно, пригласить нового друга на тусовку. Тем более ты всем нашим понравился. Может, когда твоя бейба выздоровеет, вы переедете сюда? Морской воздух, кстати, полезен для здоровья, а с переездом оба не заметите, что Пусан и Сеул похожи, идентичны. Мы — морская столица, вы — обычная. Хотелось бы с тобой тусить по-человечески, а то видно, что себя запустил и нуждаешься в поддержке.

— Это так сильно в глаза бросается? — Чимин кивнул и осушил стакан воды, с удовольствием причмокнув. — О, чёрт. Я не думал, что выгляжу настолько жалко и одиноко.

— Подчеркну — ты выглядишь несчастным. Не жалким и не одиноким, просто несчастным. Что бы ты там себе ни думал, я говорил совсем другое, — Чимин наблюдал за тем, как Тэхён мыл посуду, и после этого вздохнул. — Ну так что? Приедешь потом с ней?

— Надеюсь.

Все стали потихоньку просыпаться, но только Чимин и очень бледный Чонгук вышли проводить Тэхёна, что надевал кроссовки и чувствовал себя после завтрака вполне себе отлично. Они все втроём обменялись айди от какао, раскланялись, и Ким пошёл по направлению к гостинице, где остановился и не ночевал сегодня. Администратор на ресепшене, которая явно уйдёт скоро — уже время пересменки, да и выглядела она уж очень сонно, — высказала своё волнение и опасения, ведь «мужчин тоже обворовывают, Пусан хороший город, но и люди в нём могут выдавать разное».

— Спасибо за беспокойство, — подскочил молодой человек, как только Тэ это сказал, и отправил полуспящего администратора домой. — Я сегодня выселяюсь. После обеда.

— Без проблем! — произнёс свежий администратор, который был полностью готов к работе.

Тэхён поднялся в свой номер и долго просто лежал на кровати, закрыв глаза и слушая, как копошились люди в соседних номерах. Он ловил что-то по типу умиротворения, когда растворялся в звуках, становился никем в этом огромном мире, и дышал так, что никто не слышал. Сегодня выселение, возвращение в Сеул, к себе домой, но хотелось ли этого ему? Не хотелось возвращаться в двухэтажный домик с гаражом, где печальная мать слонялась по дому, как призрак, а отец пытался забыть, что одинаковых молодых людей было двое. Там до сих пор висел дух брата, спящего в соседней комнате, там до сих пор его просили помыть посуду, а Тэхён пытался не обращать внимания на вырывающийся диалог с подозрительно молчащим Тэмином.

Они все вместе продолжали горевать и не знал, что делать, чтобы забыть мёртвого.

Телефон зажужжал — это отец написал «Когда приедешь?», прикрепив к тексту фотографию вкусного ужина, который наперёд приготовила мать: пучу чапче, тхвигимы, пульгоги и кимчи. Всё внутри перевернулось, ведь Тэмин любил пучу чапче, но и Тэхён от него не отставал в поедании. Вспомнил, как они мальчишками ели это, прибегая домой после вечерних гулянок с футбольным мячом или же ракетками для тенниса, а потом, обняв маму, садились за стол. Мин всегда хохотал во время еды, рассказывал что-то до жути смешное и даже отчасти нелепое, а Хён просто внимательно слушал и знал окончание каждой фразы брата — они будто бы въелись плотно под корку. «Я приеду вечером», — ответил отцу, прикрепив фотографию, что нашёл в телефоне — явно снимок сделан вчера. На нём улыбающийся Тэхён стоял рядом со своими новыми знакомыми на берегу моря — это то ли Чеён, то ли Юна сфотографировали, прилепив несколько смайликов и забавных подписей розовым цветом.

— Нашёл там друзей? — отец, смеясь, говорил в трубку — давно не было слышно его смеха, и Тэхён расслабился — всё хорошо, именно сегодня они с матерью не горюют, а даже смогли найти в себе силы приготовить еду. — Я рад этому. Тебе надо путешествовать и знакомиться с людьми. Если что... мы даже денег дадим, если не хватает. Так что не унывай — у тебя всё будет. Мы-то, старики, если только в пригород поедем, а у тебя столько возможностей...

— Спасибо, — искренне произнёс сын. — Я думаю, надо будет съездить куда-нибудь ещё. Мне понравилось у моря, так что надо смотреть деревушки рядом с ним. Половлю рыбу, посплю в дешёвых гостиницах, познакомлюсь с разными людьми — ну чем не сказка?

Уже совсем скоро Тэхён схватился за руль и поехал обратно, включив радио и скрестив пальцы на удачу, что именно сегодня Миджин очнётся, увидит его и скажет, как же она его любит. Правда, скорее всего, это будет бредом девушки, которая увидела перед собой Тэмина, а не его брата-близнеца. Сложно таковым быть, сложно и горько, потому что у Хёна складывалось ощущение, что он абсолютно не нужен на этом празднике жизни, он лишний просто потому, что всегда являлся таким, и это ранило до глубины души ещё больше. Трасса, по которой ехал Тэхён, была на редкость забитой, кругом сигналили машины, потому спустя несколько выкуренных сигарет мужчина понял, что ещё один гудок сзади — и он пойдёт бить стёкла.

— Не терпится вернуться домой, да? — сквозь тёмную чёлку он смотрел в зеркало заднего вида, туда, где могло быть лицо водителя стоящего сзади автомобиля. — Куда спешить? Спешат все только на тот свет.

Тэхён никогда не чувствовал себя жалко, но сейчас, изредка трогаясь вперёд, осознавал, как же на самом деле хотелось вернуть себе душевное состояние равновесия и спокойствие. Он был готов забыть все обиды, принять все домашние обязанности на себя, стать самым лучшим шафером, а может, даже разыграть невесту, мол, он — Тэмин, а та должна догадаться, не ошиблась ли. Никакие молитвы не вернут брата, никакие просьбы и попытки отмотать время вспять тоже — Тэхён лишь хуже себе сделает, вспоминая все хорошие моменты, так или иначе связанные с Мином.

Интересно, что сейчас чувствовали родители Миджин? Наверно, надеялись, что дочь очнётся и к ним вернётся, останется на их попечении на время реабилитации, а потом станет примерной и послушной, как раньше. Прикасаясь к стене ухом, Тэхён много раз слышал разговоры Миджин и Тэмина о том, как той измениться, показать родителям себя настоящую, ведь долгое время боялась и скрывалась, а сейчас — созрела и готова это сделать. Не успела только — буквально через пару часов в них въедет машина и обоих экстренно заберут медики.

— Чёрт...

Он дал себе клятву в поездке не вспоминать об аварии и не думать о брате. Проиграл самому пари ещё вчера, вечно задумываясь о людях, которых с ним нет, и почёсывая голову, пытаясь осознать, что же он в этой жизни делал не так. Наверно, сделал неправильно, влюбившись в невесту Тэмина и посягнув сейчас, когда она лежала беспомощная на койке в больнице под всеми аппаратами, на неё. Это неправильно, неправильно даже думать о чём-то таком, особенно сейчас, в пробке, дыша выхлопными газами и стараясь не раздражаться от гудков клаксонов. Он не сможет сделать так, чтобы Миджин его полюбила, забыла о Тэмине и перечеркнула все свои годы жизни и счастья с ним. Это будет насилие над девушкой, если он её поцелует, будет обнимать и сделает в конечном итоге своей.

Слушал ли Ким Тэхён свой внутренний голос?

Нет.

Ему просто хотелось заполучить Миджин себе.

Уже под ночь пробка рассосалась, и в потёмках Тэхёну пришлось ехать до Сеула, потом снова стоять в пробке уже при въезде в столицу. Именно из-за этого промозглым утром он въехал в гараж своего дома и некоторое время просто сидел, не понимая, что происходит. Возникла мысль прямо здесь и заснуть, чтобы лишний раз не скрипеть старыми ступеньками лестницы и не будить старшим, и весьма уставший мужчина перевалился через передние кресла, а затем расположился на задних. В багажнике у него всегда находился плед, до лучших времён положенный: на пикник, чтобы укутаться при свете звёзд на свидании, а может, чтобы так и продолжать спать в машине. Тэхён подложил под голову куртку, сложился в три погибели и закрыл глаза, зарываясь носом в немного колючий клетчатый плед. Он практически сразу уснул, так и не увидев, что проснувшийся отец спустился в гараж и проверил сына, который очень сильно задержался. Господин Ким подавил улыбку, но всё же глаза засверкали — хорошо, что вернулся, это главное.

Спустя буквально пять часов Тэхён проснулся от какого-то странного наваждения: ему срочно требовалось поехать к Миджин. Настолько срочно, насколько можно. Сердце билось, что-то предчувствуя, достаточно быстро, и Ким, не поев, не помывшись, только натянув снятые на ночь ботинки и куртку, дал ход задом. Гаражную дверь он оставил открытой — видел в зеркале заднего вида махнувшего рукой отца, и сам открыл окно и закричал:

— Я ненадолго! Я скоро приеду!

Больница только-только начинала приём посетителей, и чем ближе Тэхён подходил к регистратуре, тем больше нервничал и молился, чтобы всё было хорошо. Не сказать, что его предчувствия были плохими — порой он сам себя не понимал, а тем более перестал понимать тогда, когда Тэмин умер. Сжав кулаки, Хён улыбнулся — всегда важна доброжелательность и открытость, даже если внутри полыхают костры эмоций, которые не можешь разгадать или потушить.

— Здравствуйте, я...

— Господин Ким Тэхён, — девушка за стойкой внезапно улыбнулась, и Тэ потрясённо моргнул — надо же, его запомнили, хотя он ни одного из работников больницы не запомнил. — Идите к пациентке Кан. Я думаю, она очень хочет вас видеть.

Тэхён слишком быстро преодолел все разделяющие его и Миджин этажи, а потом застыл у двери палаты, не понимая себя и собственного порыва. Дурак, надо было хотя бы позавтракать — бледный, прямо как лежащая на койке девушка, и всё же зашёл в палату, мучаясь, что оставил её надолго одну. Миджин не должна так страдать, лежать, смежив веки, а потом... Почему так лежать, будто бы её трогали?

Действительно: плечи были слегка опущены, на ресницах, что подрагивали, застыли слёзы, и Тэхён на секунду допустил мысль о том, что девушка очнулась. Он представил, как она сделает глубокий вдох, посмотрит на Кима, заплачет, а тот будет вынужден обнять её и попеременно, как в фильмах, кричать «Врача! Тут девушка очнулась!» Даже голова закружилась и потребовалось сесть рядом с койкой.

— Здравствуй, Миджин, — мужчина запустил руку в волосы и выдохнул, прикрыв глаза. — Я только что вернулся из Пусана, немного развеялся, но почувствовал вину, что не был с тобой всё это время... — он отнял руки от лица и посмотрел на Миджин. На Миджин, смотрящую с испугом прямо в его глаза. — Д...Джин?! Пожалуйста, моргни раз, если ты очнулась! — девушка с трудом моргнула — слеза скатилась по щеке. — О боже! Врача! Позовите врача!