Имитация любви

У каждого человека есть много секретов, которые он хочет спрятать, а Ким Тэхён очень любил разгадывать загадки, в особенности касающиеся близких ему людей. Да, он заснул в тот вечер в машине, просыпаясь на следующее утро с болящей спиной и шеей, еле дополз до своей комнаты и сел на пол между дверьми, касаясь пола в том месте, где стоял когда-то давно брат, где он оборачивался на младшего и смеялся. Какие же это были хорошие и весёлые моменты, какие же они были запоминающимися, потому что теперь не будет этих улыбок, не будет простого «Брат, пойдём выпьем пива?», а родители ещё долго будут путать Тэхёна и Тэмина, называя младшего сына именем старшего. Они же близнецы, они в комплекте, неразлучны, мама даже как-то говорила о том, что они в одной колыбели держались за ручки и выглядели до одури одинаково, хотя внутри были различны.

— Доброе утро, — проговорил отец, поправляя галстук, — собирался на работу и переступил через ноги Тэхёна, который так и продолжал сидеть на полу; как же плохо иметь отпуск в тот момент, когда прошли похороны, когда надо максимально углубиться в работу, а никак. — Идёшь завтракать?

— Да, — заныли одновременно все кости, когда Тэхён встал с пола, затёкшая шея дала знать о себе тупой болью, на глазах выступили слёзы. — Мама давно проснулась? Я просто... минут двадцать уже тут сижу и не могу встать.

— Да, она поднялась час назад, — проговорил отец и прошёл на кухню, сын — за ним. — Сказала, что всю ночь не могла сомкнуть глаз, всё видела Тэмина и слышала его плач. Скажи, это, наверно, ты плакал?..

Тэхён промолчал, решив, что не хочет поднимать эту тему; он предпочитал скрывать эмоции, когда ему было некомфортно их показывать, вчера просто был срыв, да и к тому же можно было — он видел своё собственное отражение, человека, что как две капли воды на него похож, в гробу, везде плакали по нему, а он... а он сейчас уже не помнит, что было на похоронах. Память будто решила замолчать, отрезать парня от вчерашних событий, будто бы он не принимал в них непосредственного участия, будто не из-за его просьбы поехать в магазин, потому что сам нервничал и перебирал двигатель в своей машине, умер брат и чудом не умерла его невеста. Только можно ли теперь Миджин называть невестой? Она теперь свободная девушка, и будет чудом, если она выживет, потому что Тэхён, придерживая её мать за плечи, видел в окно, что с ней делали врачи: вся окровавленная, она беспомощно лежала на койке, на её лице была кислородная маска, а врачи подносили дефибриллятор к обнажённой груди. Из уважения к Миджин Тэхён не смотрел на её тело, глаза лишь цепляли качающуюся руку, на безымянном пальце которого красовалось обручальное кольцо, которое буквально две недели поднёс ей Тэмин.

Парень помнил, как это было, ведь предложение прозвучало в стенах отчего дома за семейным ужином, когда Миджин, красивая, такая юная, улыбалась и говорила, что наконец-то научилась готовить превосходные кимчи; мама тогда пошутила, что уже готова принять невестку в семью, а Тэмин взял и встал перед ней на одно колено, заикаясь и говоря, что все совпадения случайны и он и без маминого намёка понял, что пора делать предложение. Красивое колечко с фианитами, оно идеально смотрелось на пальце девушки, что выглядела смущённой, но при этом очень обрадованной, и Джин принялась звонить буквально всем, стоя в объятиях своего жениха, который показывал брату большой палец. Тэмин всегда был на шаг впереди, всегда знал, что делать дальше, и от этого Тэхёну было горче вдвойне: он опять не успел, опять проворонил собственное счастье, а теперь ещё и неизвестно, очнётся ли Миджин, откроет ли свои глаза, станет ли с ним самим общаться, видя в нём не отдельную личность, а копирку с собственного жениха.

— Доброе утро, — мама улыбнулась, поднося «своим мальчикам» чашки с кофе, — она выглядела намного лучше, чем вчера, хотя горе и отразилось клеймом на её лице. — Давайте проведём этот день как всегда, хорошо? Ты, Тэхён-и, снова будешь в гараже бухтеть, что тебе необходимы какие-то детали, а ты, чаги, пойдёшь на работу и будешь ругаться на своих подчинённых, — эти слова не должны были вызвать смех, но вызвали его — горький, немного раскатистый, он потерялся в потолке и небольшой люстре, что свисала с него. — А я... а я снова буду шептаться с тётушками в салоне красоты и делать маникюр девушкам, которые спешат на свидания.

— Давайте проведём день так, — проговорил господин Ким и пригубил кофе — надо же, такой сладкий, будто сахаром его жена хотела заполнить пустоту внутри, образовавшуюся из-за смерти сына.

— Я хочу навестить Миджин, — как бы между прочим произнёс Тэхён, и мама застыла, чудом не роняя чашку с зелёным чаем — она не любила кофе, как и Тэмин, говорила, что он чересчур горький и невкусный. — Что? Я что-то не то сказал?

— Я на работу, — одновременно сказали супруги и, допив обжигающе горячие напитки, устремились к двери, чтобы там, в прихожей, надеть на себя куртки и натянуть обувь. Тэхён остался один в кухне, не понимающий, что он сказал не так, не ведающий, что всколыхнул воспоминания не только у себя, но и у родителей, которые Миджин приняли не только как невестку, но как и заботливую, любящую дочку, которой у них никогда не было. После рождения близнецов госпожа Кан пыталась забеременеть, но ничего не вышло, и она решила, что двух детей, двух мальчиков, хватит, и дала им столько любви, сколько хотела получить сама когда-то давно от родителей, что были всё её детство в разъездах.

Тэхён стал выполнять многие действия автоматически: он включил обжигающе-горячую воду, моя посуду, оставленную после завтрака мамы, с отвращением глянул на собственные остатки трапезы и понял, что одной ложки его организму хватит. Он прошёл на второй этаж, вновь задыхаясь в родных стенах и надеясь, что когда-нибудь к нему вернётся дыхание, но вновь прислушивался, надеясь уловить звук шагов брата. Не уловил, не услышал, помолился про себя за упокой Тэмина и нажал на ручку двери, ведущей в его комнату, открывая её и будто бы впервые смотря на помещение, хотя был там в последний раз буквально вчера, собирался сделать уборку и найти все тайники, о которых как-то в шутку проговорил брат. Если родители пошли в отрицание того, что когда-то у них был ещё один сын, а у этого сына была невеста, то Тэхён не собирался ничего забывать — ни минуты из тех счастливых воспоминаний, когда они смеялись с братом, гуляли втроём — он, Тэмин и Миджин, как сердце болело, когда родные ему люди решили пожениться и так не успели расписаться. Больно было до одури, но ничего с собой и своими чувствами не поделаешь, как бы не было больно, надо идти дальше, не забывая, что в твоей жизни когда-то был чересчур важный для тебя человек.

— Ну и бардак ты у себя развёл, брат, — Тэхён усмехнулся, переступая порог комнаты и говоря со стенами, которые пока ещё хранили в себе присутствие Тэмина, но молчали — привыкли за столько лет, что с ними разговаривали, и ничем не выдавали то, что они всё слышат, всё запоминают и готовы воспроизвести. Голоса братьев были похожи, и крикни Хён, так от стен отскочит голос Мина, его смех, его слёзы, все его подростковые истерики и попытки быть услышанным всем миром, хотя нельзя, чтобы весь мир слышал — чем тише ведёшь свою жизнь, тем легче потом будет уходить из этой жизни. — Мама говорила, что книги нельзя хранить на стуле, а кровать должна быть заправленной, так почему же у тебя всё шиворот-навыворот?

И в ответ — лишь звенящая тишина.

Тэхён автоматически, как вчера, включил свет, развёл шторы в стороны, впуская утренний серый свет в комнату, и, взяв припасённые со вчерашнего дня пакеты, принялся убираться — скомканные бумажки, сломанные карандаши, не пишущие ручки, всё это полетело в помойку вместе с исписанными тетрадями ещё со школьных времён, которые Тэмин будто бы стеснялся выкинуть. Вытряхнув корзину, которая находилась под столом, парень ударился макушкой о столешницу, и стол закачался, сваливая некоторые предметы на пол, и одним из таких предметов был небольшой ежедневник, который шлёпнулся на пол и раскрылся на середине. Боль в голове не уходила, наверно, всё из-за давнего сотрясения мозга, когда браться очень уж усердно играли в бейсбол и не надели шлемы, и Ким сидел, приходя в себя и молясь, что его не стошнит в самый неподходящий момент. Ежедневник с жёлтыми страницами притягивал взгляд, и как только качка прекратилась, Тэхён взял его в руки, понимая, что это пускай и секреты брата, но он обязан о них знать — Тэмин тщательно вёл дневники, описывал каждый свой день, ведь так ему посоветовал психолог бороться с излишними эмоциями.

Лет в пятнадцать у обоих мальчиков случилось что-то непонятное в голове: будто тумблер переключили, и им обоим стало буквально тяжело жить без выплеска эмоций, они смотрели друг на друга и ненавидели человека, что стоял напротив. Тэмин тогда обозлился и выкрасил волосы в жёлтый цвет, а Тэхён при помощи школьной подруги, литра слёз и бутылочки спирта проколол уши и до сих пор носил чисто мужские серьги. Как же тогда ругалась мама на близнецов, говоря, что не видела таких одинаковых бунтарей-мальчишек и очень жалела, что это именно её сыновья, которые всегда отличались послушанием и спокойствием. Что же так на них повлияло? Родительский контроль, подростковая влюблённость или же дурь, которой явно были полны юношеские головы? Через пару месяцев странное подвешенное состояние у Хёна прошло, а Мин не смог взять себя в руки, тогда в его жизни и появилась госпожа О, которая очень ласково с ним говорила и показала, что быть таким — нормально, но надо учиться себя сдерживать. Так и появились дневники в жизни Тэмина, который при помощи писательского выплеска смог контролировать всплески собственного настроения; как говорил, пряча боль за слезами и всхлипами, отец, он был отличным сыном, прекрасным братом и самым любящим женихом, а к этому прибавлялся ещё книжный талант, ведь он мог описывать чувства, а это дорогого стоит в современной литературе.

Конечно, Тэмин не ожидал, что из разных страниц посыплются купюры: корейские воны номиналом в пятьдесят тысяч с портретом Сим Саимдан резко оказались на полу, и навскидку можно было сказать, что тут около полумиллиона, но зачем брату было складывать деньги в ежедневник? Они явно не помялись, да и зачем их распрямлять именно таким способом? Тэхён усмехнулся, покачав головой, собрал все купюры и засунул в карман домашних штанов, вставая и перемещаясь на скрипучую кровать старшего брата; он прилёг, так как больная спина из-за полусогнутого с подросткового возраста не давала сидеть прямо, и раскрыл ежедневник на первой странице, погружаясь в тайны брата и осознавая, что прикасается к чему-то глубоко личному, глубоко интимному, потому что в этих листках заключено убористым почерком всё, что происходило с Тэмином с подросткового возраста и вплоть практически до его смерти.

«Я никогда не писал дневники и даже не пытался их вести, потому не знаю, с чего начать. Меня зовут Ким Тэмин, существует теория, что на Земле есть как минимум семь похожих на нас людей, а я с таким вот двойником живу в одном доме — это мой брат-близнец, Тэхён. Госпожа О сказала, что будет хорошо, если я расскажу обо всех своих проблемах бумаге, и я тоже решил, что это неплохая идея. В общем, меня заебала эта жизнь. Конец записи».

Какой, Тэмин, однако смешной — он начал записи залихватски, с лёгким юмором и желанием поскорее закончить, а уже к концу ежедневника записи стали удлиняться, расширяться, обрастать подробностями, а Тэхён всё читал, захлёбываясь словами брата, его тайными признаниями и тем, что этот человек, который когда-то здесь писал, умер совсем недавно. Пришлось даже на полчаса отвлечься от чтения, просто смотреть в потолок и дышать, словно ещё немного — и лишится сознания, как после того, когда у Хёна впервые в жизни упало давление; брат тогда думал, что тот умер, не признавался, что испугался и плакал, ведь он четырнадцатилетний лоб, да и к тому же мальчишка, а как известно, мужчины не плачут — они храбро хранят все свои эмоции внутри. Только вот Тэхён понял, обучаясь уже в университете и встречаясь на первом курсе с девушкой с психологического факультета, что эмоции всегда надо показывать, а то сердце не выдержит такой нагрузки и может дать сбой, и тогда уже будет не смешно ни родственникам, что говорили всё детство, что «мальчики не плачут», ни тебе самому.

— Хён, хён, — проговорил Тэхён, — а я ведь помню всё.

Записи из университета пошли неожиданно, парень был не готов к откровениям брата, которые начались с восхищения зданием и закончились перечислением всех девушек, за которыми он хоть как-то ухаживал. Он перечислял все плюсы этих девушек, на бумаге готов был их таскать на руках, а на деле каждый день приносил милые подарочки и очень любил, когда избранницы реагировали положительно на его ухаживания. Он ухаживал даже за иностранками с чисто спортивным интересом, и в большинстве случаев они отвечали взаимностью, ели вместе с ним в небольших кафешках, оставляли телефон и исчезали из его жизни, потому что Тэмин так или иначе им не подходил. Пару таких историй Тэхён знал со слов брата, но некоторые были покрыты завесой тайны и виднелись лишь на страницах дневника, и, если честно, младший брат смеялся из-за стиля написания, из-за описанных историй, а потом вспоминал, что Тэмин тот ещё сердцеед, точнее, был сердцеедом, и успокоился лишь тогда, когда милая и спокойная Миджин ответила взаимностью и приняла участие в том, чтобы устроить их совместные отношения.

«Мама и брат говорят, что я всегда выгляжу потрясающе, так почему меня продинамила Шин Сынён из-за того, что ей не понравилась моя укладка? Это была самая глупая отмазка, чтобы не пойти на свидание, которую я только слышал». «Кан Джисок сказала, что мои шутки не смешные. Придётся сменить подписку на сборник анекдотов, я догадывался, что они не особо удачные». «Бэ Мэй облила меня яблочным соком и сказала, что теперь я, по крайней мере, приятно пахну. Только ничего, что я пользуюсь новым ароматом Dior и она мне теперь должна химчистку, ведь от моего белого костюма так просто сок не отмоется?»

Страницы листались одна за другой, и вот Тэхён наткнулся на записи, посвящённые ей — прекрасной, единственной в своём роде Миджин, которая заставила два мужских сердца одновременно трепетать и одно из них сдаться. Тэмин описывал её как самую красивую, милую, умную и недоступную, самую закрытую из всех девушек, на которых обращал внимание, и лишь доверием, лишь тем, что был всегда рядом, заполучил её сердце, познал настоящую Миджин и влюбился так, как только умеют любить юноши с горящими сердцами. Он буквально потерял голову, ведь целовал её на каждом шагу, задаривал цветами, конфетами, разной мелочёвкой, которую так обожают девушки, и обо всём писал так тепло, с такой любовью, что Тэхён решил все строчки прочитать самой Миджин, даже если она не очнётся, пусть знает, как сильно при жизни была любима.

Оставив деньги Тэмина в спальне родителей, Тэхён наспех умылся, оделся и, прихватив ежедневник брата, пошёл в больницу, чётко зная, на каком этаже и в какой палате лежит спящая красавица, которая боролась со смертью в своём хрупком теле.