17.
В последующие дни больница наполняется суетой врачей и их предшественниками. Доктор Бернард Милтон и его команда из Канады прибыли, чтобы провести всесторонние обследования Астрис. Они анализировали ее поведение, цепочки слов, проводили МРТ и спустя всего два дня они вынесли свой вердикт.
— Они собираются сделать это! — восклицает Андреа с сияющими глазами. — Доктор Милтон сказал, что Астрис – идеальный кандидат, и Далила дала своё согласие. Ты можешь в это поверить? Я так счастлива за неё!
– Я тоже, – отвечаю я, чувствуя лавину смешанных эмоций. Радость и облегчение переполняют нас обоих, ведь это означает, что Астрис получит шанс на выздоровление. Мы не можем поверить своему счастью, ведь такие новости кажутся настоящим чудом. Вся больница оживляется, и даже в воздухе витает надежда на лучшее будущее.
«А еще напуган до дрожи».
Я почитал о процедуре доктора Милтона. Он выполнил ее на тестовой группе пациентов в Австралии несколько недель назад. Я не знал всю терминологию, но понял, что операция заключается в извлечении костного мозга из тазобедренной кости. Затем стволовые клетки обрабатываются в лаборатории и объединяются с нейронами, взятыми из спинномозговой жидкости. Процедура под названием нейроэндоскопия имплантирует клетки в повреждённые участки гиппокампа через носовой проход. После этого Астрис будет перорально принимать лекарство – своего рода связующий агент, который действует как мост между нейронами и облегчает процесс вспоминания. Самым главным правилом – не дать ей ощутить триггеров. Резких громких звуков, порезы от осколков, например.
Потенциальными осложнениями от операции были аневризма, тромбоз и инфекция. Препарат, который Астрис должна будет принимать всю оставшуюся жизнь, имел свои риски, включая повышенное кровяное давление и инсульт.
Но если это нужно, чтобы вытащить ее из тюрьмы, у нас не было иного выбора.
Настает день, когда Астрис перевезли из нашей клиники в Мемориальную больницу Роанока. Далила и Андреа аккуратно проводят Астрис к автомобилю скорой помощи, успокаивающе разговаривая с ней по пути.
— Когда она вернется, — вдруг говорит Реймонд, стоя рядом со мной у входной двери, — то вернется по-настоящему.
Я киваю, наблюдая, как она исчезает в автомобиле и едет в заданном направлении. Я превращаюсь в сгусток нервов и пытаюсь хоть как-то унять непрекращающееся волнение. Когда этой тревожности и вовсе не должно существовать. Рука Реймонда успокаивающе ложится мне на плечо.
— С ней все будет хорошо, — заверяет меня он. — Она уже пережила худшее. Астрис сильная девушка.
Я снова киваю, не в силах разговаривать. Открываю рот, чтобы парировать, но горло обдает холодом. Астрис была сильной. Сильнее всех, кого я знал: несколько лет выдерживала амнезию и не сошла с ума. Тем не менее, я словно затаиваю дыхание, пока дни медленно тянутся мимо, один за другим.
В последнее время меня разрывает на части от своих мыслей. Они крутятся водоворотом в голове и не дают шанса вспомнить свои ошибки. Я не должен думать о Астрис, не должен волноваться за свои предположения и винить раньше времени.
***
Астрис возвращается в мой технически последний день в больнице, хотя Реймонд отказывается это признавать. Хоакин просит прикрыть его дневную/вечернюю смену, поэтому около полудня я приезжаю в санаторий. Парковка полнее обычного, и снаружи были припаркован несколько автомобилей скорой помощи.
В раздевалке осознаю, что руки дрожат. То ли от волнения, то ли от холода. Хотя в середине апреля, когда только-только настает поздняя весна, я понимаю, что снова начинают чувствовать тревогу за Астрис. Постоянно твержу о ее возможном ухудшении состояния.
«Она здесь».
В коридоре раздаются едва слышные шаги, и дверь со стуком распахивается.
— Ты здесь, — выдыхает запыхавшаяся Андреа и хватает меня за руку. — Идем со мной! Сейчас же!
— Я не могу, — сквозь сомнения говорю я. У меня пересыхает в горле.
— Ты должен, — упрямится она, и улыбка вспыхивает на ее лице. — Я настаиваю. Ты должен это увидеть!
— Но Далила…
— Нахрен Далилу! Идем.
Я следую за ней наверх, в комнату отдыха. Доктора и персонал стоят в полукруге. А в центре сидит Астрис. В пижамных штанах и такой же рубашке. Босиком, волосы взъерошены, как будто она только что проснулась. Без макияжа, но светящиеся зеленые глаза выделяются так, словно в них было все счастье мира.
«Она такая охрененно красивая...»
Реймонд стоит в стороне, наблюдая за происходящим с радостной улыбкой на лице. Далила держится рядом со своей сестрой; выражение ее лица было настороженным, словно она пока не смеет позволить себе радоваться.
Шерил медленно ведет Астрис, представляя ее людям, которые ухаживали за ней два года.
— А это медсестра Сара, — говорит Шерил. — Ты ее помнишь?
— Да, — тихо отвечает Астрис. — Привет, Сара. — Врачи дружно склоняют головы, одновременно делая записи, пока Астрис обнимает медсестру. — Я так рада с вами познакомиться. Снова и впервые. — Она широко улыбается, и рябь чистой радости пробегают по комнате. — Я все это помню. Всех вас. Как будто медленно вспоминаю сон.
Мои чертовы глаза обжигает, и я опускаю голову, сжав челюсти. Последний раз я плакал на похоронах и с тех пор ни разу себе этого не позволял. Но слезы, которые яростно пытаются пробиться сейчас, были другими. Лёгкими. Такими лёгкими, что пугают.
Но я не заплакал. Нет. Астрис была в порядке. Она стояла там, и она была в порядке. Свободная. Мне больше ничего не нужно.
«Я могу выйти отсюда с поднятой головой».
Я поворачиваюсь к двери.
— Думаю, это все, — выдает вердикт Шерил. — Доктор Милтон, не могли бы вы…
— «Bloodstream», — говорит Астрис внезапно, как будто название вертеться на кончике языка, и она только что его обнаруживает.
Я застываю, чувствуя, как сердце пропускает несколько ударов.
— Боже мой, я помню!
Я оборачиваюсь. Астрис идет мимо всех, прямо ко мне. Она не сводит с меня глаз и застенчиво улыбается. Ее щеки мгновенно вспыхивают румянцем.
— И… Леди Гага. Одна из моих любимых.
Мое сердце на секунду останавливается, а затем бьётся в два раза чаще. Далила хмурится, но теперь Астрис тихо запела:
— Я хочу твоей любви. Любовь, любовь, любовь…
Она там. Стоит прямо передо мной.
Я как придурок жду нашего обычного сценария, который мы разыгрываем сто раз.
Сколько времени прошло?
Врачи работают над моим делом.
Могу я звать тебя Томми? У тебя выразительные глаза…
— Привет, — говорит Астрис.
Я тяжело сглатываю.
— Здравствуй.
Она склоняет голову. Ее взгляд бродит по моему лицу, моим глазам, моему рту, изучая.
— Ты Том. Правильно?
На мне не было бейджа.
— Да. — машинально чеканю, от ощущений царапая пальцами ладони. — Это я.
Улыбка Астрис вспыхивает, как чертово солнце после десятилетия серых облаков и дождя.
Она протягивает руку и говорит:
— Приятно официально познакомиться с тобой, Том.
У меня не было слов. Я боюсь открыть рот и беру ее руку, мягкую и теплую. Астрис как обычно, от души тряхнула мою.
— Ого, это безумие, — говорит она со смехом, светясь от счастья. — Безумно и хорошо и просто…
— Чудо, — одним словом выдыхаю я.
— Да. В точку. — Она подходит ближе ко мне, как будто мы были одни, а не в комнате, полной людей. — И я была права.
— Насчет ч-чего?
— Насчет тебя.
Я хмурю брови, принимая угрюмое выражение лица, но Астрис сразу поясняет:
— Ты мне не приснился.