5.
Когда мы встречаем новых людей в своей жизни, то можем строить догадки по поводу их личности и характера. Никогда нельзя угадать, что он себя представляет, судя только по одежде. Ведь человек может одет богато и красиво, а на деле издевается над животными, или наоборот, когда бездомный просит денег, выясняется, что он спас сотни людей в прошлом, когда воевал. Остаётся понять, каким образом узнать человека?
По его поступкам. Серьезно, посмотри на действия со стороны и проанализируй, было бы тебе комфортно, если бы так с тобой поступили? И речь идёт не о грубых высказываниях, о которых твой друг не задумываясь, кидает каждому прохожему. Это может быть обычная невзначай фраза, или же действие, если увидит бездомного, который умоляет о деньгах. Люди с добродушным сердцем, наверняка, отдали бы все свои доллары, что лежат у них в кошельке. А тот, кому даже одного цента жалко, просто пройдет мимо.
В этом нет ничего такого, если он не хочет отдавать собственные деньги, но теперь ты понимаешь, насколько комфортно будет тебе с ним. Он поможет тебе в любой ситуации, но скорее всего, проблема с деньгами может быть для него серьезной. Случаи бывают разные, но почти все, с кем мне приходилось сталкиваться на старой работе, были зависимы от каждого доллара.
Раньше я всегда думал, что чушь собачья – судить друга по поступкам. Но когда на деле познал, какого значит получить удар в сердце от близкого, мой внутренний мир перевернулся. Да и моя мачеха говорила о жестокости людей, если им довериться.
Казалось, что первое впечатление всегда остаётся неправильным. Его можно изменить, когда ты глубже познакомишься с незнакомцем и вы заведете непринуждённую беседу, которая подсознательно расскажет, что представляет из себя он.
Так думал и я, пока не встретил Дилана Кирби.
***
Проходит три дня. Три самых обычных, не отличающихся от себя дня.
Когда впервые мне удалось прийти в эту больницу, я и представить не мог, какая большая ответственность на мне будет лежать. Ухаживать за пациентами – сложнейшая работа, что существует в мире.
После разговора с Реймондом, где он рассказал самые тонкие ошибки в разговоре с обычным резидентом, мне пришлось заново изучать каждого больного, у которого история краше другого. Самая странная из всех, что я читал, была пожилого старичка Мэттью. Он ветеран, который неоднократно сопровождал военных в боях и случайно, когда прятался при очередном бою, зацепился за бревно и упал на острую палку, что воткнулась ему в глаз. Он носит повязку, как морячок. Теперь я прозвал его капитан Джек Воробей.
Моя усталость и лень всегда сказываются на моей работоспособности, но благо, Сандра, как только видит мои уставшие глаза, буквально шипит о том, чтобы я шел отдыхать. Пока я в то время просто протер пыль одной комнаты и уже чувствую себя хуже из-за очередной бессонной ночи. Для меня проблема сна становится все жёстче. Я думаю только о единственном сновидении, где вспоминаю странного человека, что шлёт мне разные посылы, которые, вероятно, станут понятны, как только я смогу выполнить свою цель пребывания в больнице.
Я не замечаю парня, что стоит прямо возле меня и болтает с Реймондом. Меня куда больше интересует, почему Мик приводит свою жену в больницу и проводит к доктору Чарльзу – психотерапевту, что распологается на самом последнем этаже и консультирует людей по серьезным психологическим болезням.
— Эй, Том! — рявкает Реймонд, подходя ко мне. Я все же обращаю на них внимания и рассматриваю незнакомца в белом халате, что глазеет на меня. Его щетина только приводит меня в дрожь, а каштановые волосы, словно он выпускник двенадцатого класса школы уж совсем вызывает тошноту. На вид ему около девятнадцати, и лицо, честно говоря, уже кричит о его нежелании быть здесь.
— Да? — спрашиваю я, машинально вставая со стульчика.
— Это Дилан. Он новый санитар, будет помогать Мику с работой.
— Мик сам не справляется? — задаю вопрос, совсем не смущаясь.
— Справляется, но на третий этаж нужны лишние руки, чтобы убирать кабинеты. — пожимает плечами Реймонд и оглядывается на Дилана, что пытается сфокусировать взгляд на мне. — Покажи ему больницу, пожалуйста. А позже отведи резидентов Андреа на ЗСВ.
— Через сколько Андреа выйдет из больничного отпуска? — спрашиваю я.
— Несколько дней. Потерпи, сынок. Я дам тебе больше выходных, чем ты можешь представить себе. — уверяет он, поглядывая на Дилана, что стоит в полном замешательстве.
Реймонд уходит, а Кирби пожимает мне руку, в качестве знакомства. И делает он это из искреннего уважения.
Мы медленно обходим всю больницу, кроме третьего этажа. Как говорит Сандра, там проходит очень серьезный разговор, где нельзя мешать и издавать звуки. Я же, совсем не обращая внимания на Дилана, который плетется рядом со мной, думаю, что может случится с женой Мика. Раз они идут идут именно к этому доктору, все ужасно. Эта мысль не даёт мне покоя.
— А там у нас несколько уборных. — говорю я, кивая на серые двери с надписью. — Швабры, тряпки и прочее барахло, чтобы убираться в больнице.
— По сколько часов у нас смены? — интересуется Дилан, проходя в главную комнату с резидентами.
— Разве Реймонд тебе не давал расписание твоих смен?
— Да нет, вроде... В любом случае я должен работать каждый день. — говорит он, устремляя свои глаза на мистере Ричарде, который ни в чем не бывало собирает свой пазл. Если сейчас Дилан влезет в разговор с ним, он точно потеряет работу.
Казалось, что Кирби дружелюбный парень, который с лёгкостью впишется в компанию санитаров и социальных работников, как я. Наш недолгий разговор прерывается, когда он с интересом рассматривает старика. В его глазах промелькает... смешок?
— Его голова похожа на крыло моей последней машины, —бормотает Дилан себе под нос, а я ругаю себя за то, что сдерживаю смех тоже.
— Это мистер Уэбб, — многозначительно говорю я. — Он собирает этот пазл каждый день. Можно убирать картинку сразу, как он уйдет, даже если она не закончена. Мистер Уэбб завтра начнет все сначала.
Дилан пытается делать вид, что понимает, о чем я рассказываю. Но я почти также пребывал в замешательстве, когда видел Астрис и ее перезагрузку. Успокаиваю себя тем, что Реймонд сам все расскажет.
— Привет, мистер Уэбб. Как дела?
Старик щурится и возвращается к своей головоломке, почти не обращая внимания на Астрис, которая задает ему вопрос. Кирби смотрит на Стефенсон, хмурясь.
— А у нее что за история?
— Это Астрис Стефенсон. У нее тяжелый случай. Реймонд тебе объяснит. — выпрямляюсь я, не отводя взгляд от Астрис.
— Как по мне, она выглядит нормальной. — снова говорит банальные вещи Дилан. — Ты уверен, что она пациентка?
— Резидентка. — поправляю я, поправляя свои дреды, что запутываются в темной кофте.
— А... Точно. Надо использовать терминологию. — смеётся он, легонько ударив меня локтем. Этот жест напрягает меня.
— Пойдем, покажу тебе столовую. — Я ухожу в противоположную сторону, наблюдая, как Дилану останься лишь кивнуть и следовать за мной. Он достает сигарету и спрашивает:
— Ты куришь?
— Да. Но не стоит курить здесь. Лучше выйди на балкон и делай это там. — предостерегаю я его.
— Тебе нравится здесь работать? — спрашивает Дилан, следует моему совету и сует пачку обратно к себе в карман белого халата.
— Более менее.
— Довольно странно, не правда ли? Все эти люди с испорченными мозгами. Как тот чувак с вмятиной в голове? — Он присвистнул. — Полная дичь.
— Так уж с ними случилось. — пожимаю плечами я.
— Реймонд говорил, здесь есть парень, которому кусок бревна прошел прямо через глаз, и этот чувак, Мэттью, выжил.
— Он ветеран. Мистер Бин.
— Точно. Мистер.
Проходит ещё немного минут, мы обмениваемся несколькими фразами, и Дилан плетется к медсестре по имени Ру, о которой я толком ничего не знаю. Немного говорит с ней, ее смех эхом доносится по коридору, и парочка выходит вместе покурить.
Я нахожу Реймонда в комнате отдыха, где он складывает файлы дел. Выглядит он, мягко говоря, не очень. Впервые вижу мешки под его глазами.
— Ты закончил? — спрашивает он.
Я слабо киваю.
— Как тебе Дилан Кирби? — снова задаёт вопрос.
— Вроде интересный парень, но с другой стороны... Не знаю. Это ведь вы читаете людей, как газету.
Кажись, я утратил свои способности читать людей.
— Да, а еще я могу прочитать расписание. У нас не хватает людей. Мне не нужно тебе объяснять – ты работал по пятнадцать часов в неделю три недели подряд. Мы не получили никаких заявок в течение месяца, и нам нужна помощь. Будем следить за Кирби и переведем его на ночную смену, если понадобится.
— Он, кажется, не сильно заинтересован в людях с травмой головы. — тихо предполагаю я.
— Почему?
— Ну, обращается с ними, как с дерьмом.
— Сильно контактировать Дилан не будет. А если и будет – то его сразу отведут убирать в другую комнату.
Я расслабляюсь, наблюдая, как Реймонд берет с собой несколько неизвестных мне бумаг, молча кивает мне, направляется к двери, и напоследок говорит:
— Я умею читать людей, Том. И ты лаешь не на то чертово дерево. — Он качает головой. — Черт, сынок. Да ты вообще не в том чертовом лесу.
***
Я отвожу на прогулку как минимум три резидента, одна из которых – Лора – маленькая девочка лет пяти, со светлыми волосами и карими глазами, рассказывает мне самые разные истории из своей жизни, а мне приходится слушать их. Она страдает от очень тяжёлой травмы мозга, но выглядит вполне себе нормальным ребенком. Почти такая же, как Астрис, но каждые два часа падает в обморок и спустя несколько минут просыпается абсолютно «новой». Перезагрузка.
Она бегает по траве, рассказывает, как ей снилось огромное чудовище, которое хотело забрать ее, а мне остаётся улыбнуться и сказать, что это был просто сон. Она спрашивает мое имя уже во второй раз.
Есть куча вопросов, которые нельзя ей задавать, потому что она впадет в истерику если поймет, что с ней что-то не так.
После Лоры остаётся Астрис. Я чувствую себя настолько измученным и усталым, потому что двадцать минут бегал за Лорой и пытался поймать ее, так как время прогулки закончилось. Она, как назло, упала, и мне пришлось обрабатывать ей рану. Лора в свою очередь серьезно на меня обиделась, но я не придаю этому значение. Сандра помогает мне и уводит ее. Под конец нашей прогулки ее глаза стали пустыми. Она забыла меня, спросила, почему ее нога кровоточит, и молча ушла в свою палату.
Я засовываю руки в карман теплой кофты. Холодный ветер бьёт в лицо, пока жду последнего человека на ЗСВ – Астрис.
Последние несколько дней мне удается избегать Астрис. Делать свою работу. Никуда не лезть. Я не разговаривал с ней в комнате отдыха и уж точно не собирался думать о ее словесных цепочках. Я должен верить Реймонду, что доктора знают свое дело, иначе я бы сошел с ума.
«Вот тебе и «никуда не лезть».
Я направляюсь в столовую, чувствуя жажду и тут же взглядом случайно продвигаюсь по новому доктору, что разговаривает с Реймондом. Я несколько секунд пялюсь и подхожу к Сандре, которая залипает в компьютер.
— Кто стоит рядом с Реймондом? — тихо спрашиваю я, наклоняясь к ней. Она поднимает на меня свои темные глаза и хлопает ресницами.
— Доктор Чен. Новый специалист из Атланты. Вроде интересуется мисс Стефенсон.
По телу пробегают тысячи мурашек. Я сжимаю пальцы в кулак, да так, что костяшки белеют, и тут же прихожу в себя.
— Интересуется? Что это означает? — задав вопрос, снова смотрю на доктора Чена и не понимаю, почему они вдруг заинтересовались именно Астрис.
— Ты хоть раз видел доктора Стивенса? Я тоже, — пожимает плечами она, прежде чем я успею ответить. — Интерес лучше, чем ничего.
Я киваю. Уже несколько дней я говорил Астрис, что доктора работают над ее делом. Возможно, эти слова наконец стали правдой.
Астрис сидит за столом перед пустой тарелкой и половиной стакана лимонада. Она одета в обычную тусклую форму, но весенне солнце, струящееся из высоких окон, превращало ее в какую-то принцессу.
Судя по нервному взгляду, только что случилась перезагрузка. Я спешу к столу.
— Сколько времени прошло? — спрашивает она, когда я еще был на полпути.
— Два года, мисс Стефенсон.
— Спасибо... Том. — Она уставилась на мой бейджик и снова поднимает на меня взгляд. — Я Астрис.
Я пожимаю ее протянутую руку, заставляя себя перестать считать наши знакомства и выдерживаю ее энергичное рукопожатие.
— Хотите пойти на прогулку?
Лицо Астрис вспыхивает в улыбке, от которой у меня заболело в груди.
— Мне бы очень хотелось. Ты мой сопровождающий?
Я киваю.
— Что ж?..
— О, верно…
Я предлагаю ей свою руку, и Астрис, посмеиваясь, принимает ее. Мы отправляемся к задней двери, что выходит на огороженную территорию.
— Какой прекрасный день, — говорит Астрис, поворачиваясь лицом к солнцу.
Прохлада накрывает нас густым влажным одеялом. Ни насекомых, ни растущих деревьев пока нет. Ранняя весна в середине марта ещё не наступает, поэтому приходится одеваться тепло, чтобы серьезно не заболеть.
— Ты ужасно тихий, Том, — замечает она. — Не большой любитель поболтать?
— Не особо.
— А вот я наоборот. Сестра утверждает, что я никогда не затыкаюсь. — Астрис смотрит на меня. — Том – это от Томаса, да? Ты не похож на Томаса. Даже на Тома. Скорее, Томи. У тебя выразительные глаза. Не возражаешь, если я буду звать тебя Томи?
— Не возражаю, — отвечаю я, а мое сердце болит и радуется одновременно. То же самое, каждый раз.
— Что-то тебя беспокоит, Том? — Астрис сжимает мою руку. –—Что бы там ни думала Далила, я умею выслушать.
— Ты говоришь, что твоя сестра утверждает – ты не затыкаешься. Вы с ней не ладите? — интересуюсь я из чистой любопытности.
— Немного. — ежится она. — Кажется, я совсем не нравлюсь ей. Словно мы не родные сестры, а какие-то... Не знаю, знакомые. Она не рада видеть меня.
— О, нет. Она рада. Просто... Устала немного.
Проходит секунда, и Астрис больше не говорит о Далиле, а я не спрашиваю ее. Вижу, что тема для нее не сильно удачная, да и она не может ничего рассказать, пока виснет в семиминутной петле жизни.
— Здесь так тихо.
Уже дважды она упоминает тишину. Я думаю, беспокоит ли ее безмолвие собственного разума – пустого без воспоминаний – больше, чем тишина этого влажного полудня.
«Конечно, беспокоит. Потому что она знает. Ее цепочки слов тому свидетельство».
Такое мышление никуда меня не приведет. Я не мог изменить будущее, но мог сделать что-то для нее в данный момент. На те семь минут, что у нее есть.
— Ты любишь музыку?
— Люблю? Музыка – это жизнь. Я бы убила ради возможности послушать пару мелодий прямо сейчас. — говорит она, пока в ее глазах загорается пожар.
Я тянусь за телефоном, чтобы включить ей какую-нибудь песню, и понимаю, что оставил его в своем шкафчике.
«Дерьмо. А такой план был».
— Как насчет тебя, Томи? — спрашивает Астрис. — Что ты слушаешь?
— В основном олдскульный рок и металл.
— Еще бы. А я тащусь от танцевальной и техно. Ты на чем-нибудь играешь?
— На самом деле, нет. — вру я.
— Обычно это означает «да, но я не хочу, чтобы кто-то знал».
«Какая разница, если ты ей скажешь? Примерно через три минуты она все равно не вспомнит».
Просто спой для нее, придурок. Сделай ее счастливой. Перезагрузка вот-вот грянет. Она не вспомнит.
Боль в груди усиливается, словно невидимая рука сжимает сердце. Я боялся петь на людях, но перезагрузки я боялся больше. Как она разрушает все, что мы построили. Очередное знакомство. Очередная просьба называть меня Томи. Но эти несколько минут у Астрис будет то, что она хочет. Свежая струя в ее бесконечных циклах одинаковости.
Так или иначе, речь же шла не обо мне. Если Астрис в глубине души действительно знает о своей ситуации, то меньшее, чем я мог ей помочь, – это дать все, что она хотела.
— Хорошо, — сдаюсь я. — Спою.
— В самом деле? — Лицо Астрис загорается. — Ура. Я готова.
— Давай прогуляемся. Я не могу петь, когда ты на меня смотришь.
Мы двигаемся дальше по дорожке. Годы насмешек и издевательств едва не заставили меня передумать, но, не дав себе времени на сомнения, я начал петь «Bloodstream» от Эда Ширана.
Куплет, который я пою был лёгок в звучании, но очень тяжёл в смысле. Я не позволю понять Астрис, как это чувствовать.
I've been looking for a lover,
Я искал любви,
Thought I'd find her in a bottle,
Думал, что найду её в этой бутылке,
God, make me another one,
Боже, пошли мне ещё одну,
I'll be feeling this tomorrow.
Эти ощущения останутся и завтра.
Lord forgive me for the things I've done
Господи, прости меня за всё, что я наделал,
I was never meant to hurt no one,
Я никому не хотел причинить боли,
I saw scars upon a broken hearted lover.
Но я увидел шрамы в её разбитом сердце.
Oh no no don't leave me alone lonely now,
О, нет-нет, только не оставляй меня одного в этом одиночестве сейчас,
If you loved me how'd you never learn.
Если ты любила меня так, что не постигнуть умом.
— Это было потрясающе! — восклицает Астрис, как только я замолкаю. — Серьезно! Твой голос звучал так... Чисто!
Я улыбаюсь сквозь поджатые губы.
— Боже, если бы только…
— Если бы только – что?
— Не знаю, — сразу отвечает она. — Мне так уютно с тобой. Это не имеет смысла. Мы не знаем друг друга. Ты первый человек, кого я увидела с тех пор, как вернулась.
— Астрис…
— Что бы ни случилось, Том, пожалуйста, не прекращай мне петь. Хорошо?
Я тяжело сглатываю.
— Как ты думаешь, что произойдет? — Вопрос был не из числа одобренных Реймонд, но я должен был его задать. Я должен был понять, знала ли она.
— Я могу снова уйти, — говорит Астрис странно глухим голосом. Она оглядывает молчаливую землю под густым, тяжелым воздухом. Свою руку в моей. — Я не хочу снова уходить.
Я крепко сжимаю ее пальцы.
— Том, — начинает Астрис, но остальная часть предложения была потеряна навсегда. Время истекло. Наши семь минут закончились.
Я вижу, как исчезаю в ее глазах, а затем снова появляюсь, когда Астрис оглядывается. Она резко разжимает пальцы, отходит от меня и смотрит так, словно я хочу убить ее.
«Вспомни меня, Астрис. Пожалуйста».
Ее взгляд падает на мой бейдж.
— Том?
Я киваю, затаив дыхание.
— Сколько времени прошло?
Я выдыхаю, чувствуя, как рушатся все замки, что я успел построить в душе, когда мы разговаривали. Все бабочки умирают, а надежда самоуничтожается, даже не пытаясь спастись.
— Два года, мисс Стефенсон.
«Два года и семь минут».