Один шаг за грань
Олег исчезал за деревьями, таща на себе два изломанных тела.
Станислава попыталась шагнуть за ним, но не смогла: что-то держало её. Невидимая стена, словно плёнка. Она ударила по ней кулаком – бесполезно. Лишь кольцо на пальце резко вспыхнуло ярким светом.
— Пусти меня... — прошептала она. — Я должна...
Но не успела она договорить, как лес начал рассыпаться. Листья вокруг посыпались золотым дождём.
Станислава прижала руку к кольцу.
Внутри что-то дрожало, словно кто-то чужой проснулся внутри, расправил плечи и теперь смотрит её глазами. Она не успела испугаться — мрак поглотил её.
Мир обрушился на неё, но в миг снова собрался.
И теперь Станислава стояла в ином времени. Хоть сама она находилась в чём то, больше напоминающим прозрачную клетку, всё вокруг было живым, но не узнаваемым: узкие улочки древнего поселения, запах дыма, пыль под ногами.
Перед ней возникли два силуэта: мужчина с ярко выраженными скулами и острым взглядом. В его руках — вино, а в глазах —игривый огонёк. Он смеялся, склоняясь над рыжеволосой женщиной, гладил её по щеке. Её взгляд был тёплым, в нём ещё горел свет.
— Обещай, — прошептала она. — Что не бросишь.
— Я всегда буду с тобой, — ответил он и поцеловал её.
Но резким рывком время начало ускорятся, Станислава потеряла равновесие и упала на рыхлую землю.
Мужчина исчез. А женщина, видимо, была в положении.
Станислава чувствовала, как растёт напряжение. Картинки начали меняться перед глазами, и вот женщина ищет его в толпе, спустя секунду уже с ребёнком на руках, узнаёт, что он женился на другой.
По пространству вокруг пронёсся смех, женский, словно кто-то сходит с ума.
И вот уже ночь. Женщина лежит на коленях, вся в крови, и чертит на земле знак. В центре — руна, слишком древняя, чтобы Станислава смогла её разгадать.
— Всему твоему роду, — говорит она. — Ни одному из вас не дано будет любить. Любовь станет вам капканом. Мучайтесь. Убивайте. Обожествляйте. Становитесь зверьём. Пусть ваши чувства поглотят вас, как мои поглотили меня.
Руна загорается чёрным огнём.
Станислава делает шаг назад, грудь сковывается, а спина упирается в невидимую стену. Она едва дышит.
Мгновение и вот Олег, точнее его точная копия, появляется прямо перед ней и смотрит ей в глаза.
— Она прокляла род Ли. — начал он и, выдержав небольшую паузу, продолжил. — С тех пор каждый мужчина, полюбивший по-настоящему, проходил через искажение: чувства перерастает в зависимость, безумную страсть и грязную до ужаса отвратительную похоть.
Станислава не сводит с него взгляда.
— Он всё ещё… — она не договорила.
Что-то дрогнуло в груди, судорога, сердце пропустило удар, и замерло.
Она уже сложила два плюс два, тот приступ в детстве был лишь побочным эффектом проклятия.
Олег кивнул.
— Любит тебя. Но это убивает его.
Теперь уже ее собственный мир начал рушиться. Любит. Это слово хуже любого лезвия, резало ее душу.
Искалеченная, искажённая любовь, которая должна была быть спасением, стала для них двоих приговором.
— Если проклятие уже пробудилось, отказ от своей любви медленно, но верно пожирает его носителя изнутри. — он вздохнул и вновь продолжил. — Тебе пожалуй, придётся ещё немного потерпеть.
Станислава вдруг ощутила, как земля под ногами начинает исчезать. В очередной раз всё вокруг неё вздрогнуло, мир начал расплываться, и она, не успев ничего понять, оказалась перед старым домом. Он был мрачным, со сгнившими досками, развалившимися окнами и затёртым на фасаде знаком.
Поняв, что прозрачная клетка вокруг неё исчезла, она направилась внутрь дома. Пол под её ногами жалобно заскрипел, когда она переступила порог.
Пыль застыла в воздухе, проникая в каждую клеточку ее тела. На удивление, сейчас она всё чувствовала: от разных не самых приятных запахов, до физических ощущений.
Первой комнатой в доме была прихожая — узкий, душный коридор, с покосившимся зеркалом на стене. Но зеркало было треснуто.
Слева — гостиная, где когда-то собирались люди. Теперь же — лишь черный облезлый диван, раздавленный временем, и кресло, стоящее лицом к пустому углу.
На стене висели выцветшие фотографии — но лица на них были размыты, будто кто-то прожёг их.
Кухня — в глубине дома, за полуобвалившейся аркой. Там царил хаос: посуда разбросана, плесень взбирается по стенам, будто отдельный житель.
Дальше — лестница наверх. Ступени шаткие, полуразваленные. На втором этаже — коридор с тремя дверьми.
Отперев одну из дверей, она почувствовала едкий, непонятный, но отвратительный запах, который наполнил лёгкие. Живот скрутило, а позыв рвоты не заставил долго ждать. Немного придя в себя, она заметила мальчика. Он был маленьким, лет четырех, еле видимым среди теней. Мальчик сидел на холодном полу, свернувшись в клубок, рядом с ним — тело женщины, тихо лежащее в луже крови. В её глазах не было страха, только безумие. Но самое страшное было не в этом.
Ребёнок безмолвно сидел рядом с мёртвой женщиной. Его глаза были пустыми, будто он был невидим для мира. Он не плакал, не звал её, не пытался понять, что произошло. Он смотрел на неё, словно смерть стала чем-то обыденным в его жизни.
Дыхание за спиной — ровное и слишком спокойное для этой ситуации.
— Он помнит запах её крови и гниющей плоти, — тихо сказал он. — Сначала Олег не мог понять, что случилось. Почему мамочка не отвечает, когда он зовёт её.
Станислава медленно обернулась. Он стоял в тени дверного проёма. Лицо не выражало ничего.
— Олег?.. — прошептала она. — Это... он был?
Он не ответил сразу. Просто смотрел на мальчика.
— Ему было четыре. — Голос ровный, он продолжил рассказ чужой истории. — Мальчик проснулся от звука. Она не кричала. Просто упала. Олег подошёл, сначала звал её, а спустя время словно понял, что она не ответит.
Он сделал шаг внутрь. Доски скрипнули.
— Мальчик не чувствовал горя. Он не знал, что такое горе. Лишь пустота.
Спустя несколько дней пришёл отец. Бросился к ней и по чему-то винил ребенка, хотя к тому времени проклятье уже поглотило его разум. Отец каждый раз, приходя к его матери, орал на неё, насиловал, а после, будто ничего и не было, возвышал её красоту до небес. Она больше была похожа на тряпичную куклу.
Он усмехнулся, криво, почти беззвучно.
Станислава чувствовала, как сжимается её грудь, очередная судорога и нехватка воздуха, очередной рвотный позыв. То ли от истории, то ли от запаха, стоявшего в комнате.
— Олег родился из любви, которая не должна была случиться. Его мать — любовница, его отец — человек, связанный браком с другой женщиной. Он был нежеланным сыном в нежеланном мире.
Станислава почувствовала, как слёзы подкатывают к глазам, но не выходят.
Что-то внутри глухо скрежетало, будто ломались кости.
— Скажи мне, — прошептала она, голос дрожал. — Зачем ты показываешь мне это?
— Ты ведь хотела узнать, почему он отвернулся от тебя тогда? — его голос прозвучал ровно, без осуждения, но каждая буква будто резала её изнутри.
Станислава сжала пальцы, ногти впились в ладони, но это была единственная возможность не разрыдаться.
— Он не хотел стать копией отца... — прошептала Станислава. — Не хотел, чтобы проклятие поглотило его полностью. — Слова застревали в горле, их приходилось выдирать из себя. — Он боялся причинить мне боль?
Олег кивнул.
— Боялся себя. Боялся того, кем станет рядом с тобой. Потому что ты слишком… живая. Ты стала его искушением и единственным спасением. Вот только когда он решил, что ты не дашь проклятию пробудиться, оно взяло вверх.
Он подошёл ближе, остановился рядом с мальчиком. И тот исчез. Как тень, развеявшаяся от дыхания.
Станислава опустилась на колени. Пыль въелась в кожу, запах гнили жёг горло, но она уже не чувствовала брезгливости.
Только невыносимую боль, сердце разрывало на мелкие кусочки.
— В тот момент, когда он увидел твоё окровавленное тело, он испугался и поклялся себе, что никогда больше не причинит тебе боли. — Парень встал и подошёл ближе к Станиславе. — Поэтому и отвернулся, выставив себя последним подонком. Он знал, что после этого ты его не простишь.
Станислава закрыла глаза. Злилась. На него, на себя, на проклятие. Спустя несколько минут тишины, злость начала отступать. Осталось только сочувствие: к мальчику, к чудовищу внутри него, которое не выбирало им стать.
— Он правда… не хотел… — выдохнула она. — Просто боялся. Да?
Теневая копия кивнула.
— Он борется до сих пор. И ты по сей день его слабое место.
Он опустил руку. В раскрытой ладони — кольцо. Тёмное, старинное, с вкраплениями рубина.
— Кольцо ведьмы, — сказал он. — Оно выбрало тебя.
Станислава дрожащими пальцами взяла кольцо. Оно было неожиданно холодным, почти ледяным.
Она медленно надела кольцо на указательный палец левой руки.
В ту же секунду кольцо вспыхнуло багровым светом, а её тело словно пробило током. Всё стихло. Станислава потеряла опору.
Провал. Пустота и темнота.
Но спустя пару минут свет прорезал темноту тонкой трещиной. Словно реальность начала трескаться.
Станислава медленно распахнула глаза.
Сначала — мутная пятнистая тень потолка. Затем яркий свет лампы. Мягкий скрип кресла и уже такой родной ей шёпот.
Медпункт. Воздух пах чем-то кислым и стерильным. Простыня под спиной липла к коже. Тело будто не принадлежало ей — всё гудело, ломило, пульсировало.
— Она очнулась! — пискнула Лёля. — Мить! Она живая!
— Я же говорил! — Митька наклонился над ней. Его глаза были красные от недосыпа или слёз. Он дрожащей рукой сжал её пальцы. — Стася, слышишь меня?
Она моргнула. Губы не слушались.
Но она кивнула. Едва, но этого было достаточно.
Рядом кто-то всхлипнул. Лёля рухнула ей на грудь, почти ломая кости.
— Дура! — прошептала она. — Как ты могла нас так напугать…
— Осторожнее, — хрипло сказала Гермиона, подходя ближе. — Ей нужно время.
Гарри и Драко стояли рядом, чуть поодаль, следя за происходящим, пытаясь найти себе место. Блейз у стены. Алия с Родионом что-то записывали в блокнот, рядом — ритуальный круг, исписанный магическими рунами, который уже пытались отмыть Луна, Тео и Анна. Хотя последняя больше раздавала указания. Но как только все услышали, что пациент проснулся, обступили кровать и, улыбаясь, начали что-то рассказывать.
Ильдар, сидящий рядом на ее кровати, сначала скопошился, но, после заметив, как ее уже окружили, лишь мягко улыбнулся.
Станислава попыталась что-то сказать. Вместо слов — сип.
А потом увидела его. Олег стоял у стены. Немного в стороне от всех. Его плечи были напряжены, лицо — будто вырезано из камня. Но глаза… они горели. От того, что он не имел права на это, но всё равно не мог не смотреть.
И когда их взгляды встретились, он сделал шаг..
Но не подошёл. Просто стоял, и тогда Анна медленно положила руку ему на плечо.
— Пошли, — тихо сказала она. — Ты сделал, что должен был.
Олег кивнул. Почти незаметно.
Станислава открыла рот, будто хотела что-то сказать, но не успела. Он уже обернулся и ушёл. Потому что знал, что не имеет право оставаться.
Она продолжала смотреть на дверь, за которой он исчез. В груди всё сжалось. А где-то глубоко под кожей, в крови и магии, кольцо сделало первый оборот.
Начиналось что-то новое.