Перстень мёртвого

Олег сидел в темноте, в одной руке сигара, в другой — бокал чего-то крепкого, чтобы забыться.

Вся эта атмосфера настольгии давила на него, поэтому он пытался спрятаться.

Он избегал всех. Прятался от разговоров, взглядов, воспоминаний. Лица из прошлого всплывали сами по себе — особенно ночью. А днём приходилось смотреть в глаза тем, кто ещё помнил. Рисунок на предплечье жжёт, напоминая о том, кем он стал.

И вот сейчас, когда он находится на грани реальности и сна, в комнату врывается знакомая ему группа студентов.

— О, ну вот и он, — выдохнул Родион. Его голос звенел раздражением.

За ним следом вошли остальные — Алия, как всегда, непроницаемая, но нотка беспокойства проскальзывала в её движениях.

Лёля и Митя, переглянувшись, сели по разные стороны от Олега. В комнате сразу стало теснее.

Только Ильдар вошёл как-то спокойно. Он закрыл за собой дверь и, не повышая голоса, сказал.

— Олег. Мы можем поговорить?

Парень явно напрягся, не находя среди них Станиславы, но решил оставить все посторонние мысли на потом. Отпил из бокала, давая понять, что ему глубоко насрать на всех.

— Говори, раз так хочется. — зевнул он, не разрывая зрительный контакт с Ильдаром.

В этот момент Митька не выдержал.

— Ты совсем ахуел, да? — срывающимся голосом бросил Митя, рывком вставая. — Сидишь, как барин, и пьёшь, будто ничего не случилось!

— Митя, — тихо сказала Алия, почти не глядя в его сторону. Но это было не предостережение, скорее сожаление.

— А что Митя? Это всё он, он всё испортил. Даже если не из-за него она пропала, ушла она из-за него так точно! — уже переходя на крик, выговаривался Митя. Благо, Алия успела наложить заглушающее.

Олег в этот момент напрягся, переваривая всю информацию и понимая, кто пропал. Теперь уже подскочил он.

— Какого... — голос Олега прозвучал уже иначе: сорванный, настороженный. — Станислава пропала?

— Да, блять, пропала, — рявкнул Митька. — Ушла во время завтрака, не могла вынести твоего присутствия.

Олег смотрел на него молча, пытаясь понять, что вообще сейчас происходит.

Но после, взяв себя в руки, отложив сигару и бокал, начал приближаться к Ильдару.

— Где она? — Шаг. — Ты мне, блядь, обещал тогда, что она не пострадает. — Ещё шаг — и вот он уже почти вплотную к Ильдару, тяжело дышит, словно загнанный зверь.

Тот лишь молча смотрел на него, будто пытаясь прочитать что-то на его лице.

Этого молчания оказалось достаточно.

— Ты не смог её защитить, да? — процедил Олег, в его голосе сквозила злоба. — Ты был рядом, и всё равно допустил это. Сука...

Он толкнул Ильдара в грудь не сильно, скорее, чтобы заставить его хоть как-то отреагировать, увидеть в нём что-то кроме этого ледяного спокойствия. Но Ильдар только сделал шаг назад, не отводя взгляда. Митька уже хотел врезать ему за друга, но Родион оставил его, дав понять, что сейчас лучше не лезть.

— Ты — староста, ты должен был… — Олег задыхался от злости, будто слова в горле начали гореть. — Ты должен был быть рядом. Ты, мать твою, обещал, что всё будет нормально!

— О каком обещании ты говоришь? — непонимающе смотрела на эту парочку Лёлька, голос дрожал, как и ноги, но она всё равно старалась держаться уверенно. Однако её всё равно уже никто не слушал.

— А ты? — впервые за всё время заговорила Алия, глядя на него прямо. — Сам подставил их, а после сбежал, как трус.

Олег замер. Слова словно ему выбили все органы. Лицо его исказилось, будто он хотел ответить, но язык не поддавался. В голове пролетели воспоминания о том дне, когда он предал и бросил всё, что у него было. Он обернулся к Алие. В её глазах было отвращение. Такой он её видел только пять лет назад, перед тем как пропасть.

— Ты ни черта не знаешь. Так что заткнись.

Алия даже не вздрогнула.

— Правда? — её голос звучал ровно, но в нём всё равно была слышна боль. — Тогда объясни, почему ты предал её? Почему, когда всё рухнуло, ты даже не пытался оправдаться.?

Олег отвернулся, поднёс бокал к губам, но выпить не смог: рука дрогнула. Он медленно опустил его на стол, и только хотел заговорить, но его перебили.

— Он просто идиот, — раздался голос со стороны двери.

Все резко обернулись. На пороге стояла Анна. Спокойная, как всегда.

— Этот придурок решил, что спасёт её, пожертвовав собой, — продолжила она. — Расскажи им, братец. О проклятии, о настоящей причине своего великого предательства.

— Заткнись! — Олег резко вскочил. Рука дрогнула — и бокал с глухим стуком ударился о стол. Через секунду он уже был рядом с ней. — Я доверился этому полудурку. Думал, он справится. Что сможет её защитить. Она же его любит... — голос его захрипел, как у загнанного зверя. — А теперь? Её нет.

Анна не двинулась с места. Лицо — маска. Только взгляд пронзал, как игла.

В комнате повисло молчание, напряжённое, как перед бурей. Даже Родион, обычно несгибаемый, отступил на шаг, будто что-то предчувствуя.

— Проклятье? — переспросил Митя, сжав кулаки. Он смотрел то на Олега, то на Анну. — Что за херню ты несёшь?

— Эта «херня» убила мою мать, — Олег не обернулся, говорил, как в пустоту. — Думаешь, мне хочется вам это объяснять? Пусть она рассказывает, раз так рвётся.

Взгляд Анны смягчился, но только чуть-чуть — словно на мгновение под кожей зашевелилось что-то живое.

— Да к чёрту ваши тайны! — рванулся вперёд Митя, в голосе — паника, едва прикрытая злостью. — Стасю надо искать! Мы тут разглагольствуем, а она…

— А где ты будешь её искать? — резко бросила Анна. Сделала шаг вперёд, почти касаясь его плеча. — Раз вы пришли сюда, значит, считали, что это он с ней что-то сделал. Но, как видите, он даже не знал. Значит, всё не так просто.

Митя замер. Отступил на полшага. Казалось, что он впервые почувствовал, насколько опасной может быть сестра Олега.

— Значит… мы можем предположить, что она — как и другие… — глухо сказал он.

Олег дёрнулся, словно его ударили током. Лицо стало жёстким.

— Что значит «как другие»?

— Из деревни уже исчезали люди, — ответила Алия. Голос был тихим, но отчётливым. — Без следа. Ни тел, ни личных вещей, будто их никогда и не существовало.

Тишина расползлась, все переглянулись. Каждый переваривал сказанное.

— Может, это щели… — прошептала Лёля. Руки её дрожали, она машинально тёрла запястья, будто пытаясь согреться.

— Теневые щели? — переспросила Алия, нахмурившись. — Но для их открытия нужно серьёзное магическое искажение…

— А приезд британцев не считается? — хрипло бросил Олег, глядя на неё. — Скала не терпит чужаков. Для них она уже прогнулась.

Алия опустила взгляд, задумалась. Щурилась, будто вспоминала что-то.

— Даже если это так... как туда попасть? — голос Лёли стал тоньше. Она прикусила губу, оглядываясь, будто искала поддержку взглядом.

— Да и если Тени забрали людей, — наконец заговорил Родион, мрачно, как приговор, — с ними уже можно попрощаться.

Олег резко обернулся к нему. На языке уже висела язвительная реплика, но Анна опередила.

— Нет, — твёрдо сказала она. — В библиотеке я видела упоминания о способе вернуть тех, кто провалился в щели. Надо искать.

— А тебе-то зачем? — шагнул к ней Митя — в голосе больше подозрения, чем злости. — Чего ты добиваешься?

Анна медленно подняла взгляд. Пауза растянулась. После она издала лёгкий смешок, будто вопрос был безумно забавным.

— Неужели ты правда думаешь, что я настолько жестока, чтобы не помочь своим старым друзьям? — Она улыбнулась, чуть наклонив голову лисьим движением. — Хотите вы этого или нет — помощь вам всё равно понадобится.

Она говорила спокойно, но было в её голосе что-то, от чего кожа начинала зудеть. И Олег это почувствовал. Он перевёл взгляд на остальных — никто не возразил. Даже Родион сжал зубы, но промолчал.

Где-то далеко, там, где обычные законы физики, да и магии, уже не действуют, всё оцепенело.

Сначала было тепло.

Станислава просыпалась медленно — будто кто-то звал её издалека, шёпотом, мягким и успокаивающим. Этот шёпот напоминал ей голос мамы. Она лежала в воде, прозрачной и тёплой. Поверхность озера не колыхалась, и небо над ней было светлым, почти белым. Здесь не было ни боли, ни страхов, ни проклятий и обязательств. Только покой. А разум затуманен — даже после нескольких бокалов алкоголя и нескольких сигарет ничего подобного не было.

Стася пошевелила пальцами и вода вокруг послушно дрогнула. Она не тонула, а лежала, словно в колыбели. Сердце билось так ровно, как не билось никогда за всю ее жизнь.

Но кольцо на пальце всё равно пульсировало.

Станислава медленно подняла руку. Металл не почернел, не раскалился, но светился. Мягко, будто отражая окружающий мир. Кольцо светилось серебристо-белым, как будто ещё не решив, опасно ли тут.

Девушка села, и вода вокруг неё вновь задрожала, расползаясь вокруг красивой дугой. На ней было белое летнее платье — лёгкое, почти невесомое. Полупрозрачная ткань мягко струилась по телу. Тонкие бретели чуть спадали с плеч, обнажая линию ключиц и кожу. Воздух пах мятой и подсохшими травами, как в детстве.

Впереди, среди тумана, начала проступать дверь.

Белая. Абсолютно гладкая, будто вырезанная из света. Ничего лишнего, только контур.

Стася смотрела на неё, и с каждой секундой что-то внутри сжималось. Кольцо на пальце заискрилось. Свет в нём начал меняться, стал меркнуть, уходить в темно‐серебристый, а потом и вовсе почти исчез.

— Ну вот, — тихо сказала она, тяжело вздохнув. — Опять я в какой-то заднице.

Она поднялась и направилась к двери. Станислава шла босиком. Ступни почти не чувствовали воды под собой. Белое платье цеплялось за ноги, будто хотело удержать.

Девушка остановилась перед дверью. Та всё так же сияла ровным светом, но теперь в нём появилась какая-то трещина, будто за ней нечто тёмное и чужое.

Сердце снова забилось — не от страха, а от не самого лучшего предчувствия. Покой покидал её с каждой новой мыслью о том, чтобы всё же открыть эту дверь.

— Ну что ж, — выдохнула она. — Земля мне пухом.

Она протянула руку. Пространство вновь дрогнуло, а дверь распахнулась.

Станислава шагнула вперёд, и всё спокойствие и свет исчезли.

Перед ней раскинулась поляна. Лес стоял стеной чёрной, даже пугающей, трава под ногами была серой, будто выгорела от времени, небо тускло-серое, без облаков, без солнца. Всё выглядело чужим и неправильным.

Кольцо на руке больше не светилось.

Справа послышался шорох. Она резко обернулась и увидела...

Себя. Маленькую. Лет семи. В белом сарафане, с косичками. Девочка сидела на старых качелях, чуть покачиваясь. Смотрела прямо на неё и улыбалась.

— Привет, Стас, — сказала девочка.

У неё был её же голос. Тот самый, которым она когда-то звала маму с папой.

Станислава немного вздрогнула от старого прозвища, но сделала шаг ближе.

— Что это за место?

— Это? Здесь хранятся все воспоминания, — сказала девочка. — Всё, что ты потеряла. Всё, что спрятала. Всё, от чего сбежала и то, от чего пытаешься спрятаться.

И вдруг лицо девочки изменилось. Улыбка исчезла, а глаза потемнели.

— Это место тебя не любит.

Позади послышался хруст ветки: какой-то тяжёлый шаг. Лес будто зашевелился.

Станислава медленно обернулась, а девочка за её спиной тихо добавила.

— Кто-то пришёл за тобой.

Она сделала шаг назад, ощутила, как земля под ногами чуть прогнулась, будто приняла её.

Из-за стволов медленно выступила фигура.

Слишком высокая и вытянутая. Облик размытый, будто кто-то давно забыл, кем был. Лица, отрывки фраз, обрывки музыки, всё это пролетало между ними, как сорванные лепестки прошлого.

— Кто ты? — спросила девушка, на своё удивление, она не боялась.

Фигура не ответила, но шагнула ближе.

И тут голос за её спиной — тонкий, детский, но лишённый прежней наивности.

— Он не говорит, но забирает.

— Кого?

— Всех. Кого ты оставила, кого предала, кто не вернулся.

Станислава обернулась — девочки не было.

— Отлично, — прошептала она. — Одна, в потустороннем лесу, с галлюцинациями. Классика. Обычное русское утро.

Существо всё приближалось. На миг весь лес стих. И тогда фигура вытянула руку. Прямо на её ладони из воздуха начала формироваться тень. Она складывалась, как сложный оригами, и вдруг — приобрела форму.

Это был перстень. Точная копия кольца Станиславы, но более объемная, а свет её был темным, каким-то мертвым.

— Что это… — выдохнула она.

Ответа не было. Только голос, шепчущий сразу в нескольких частях головы.

— Выбор. Либо ты идёшь за ними… либо они уйдут.

И в тот момент земля дрогнула. Из-под ног Станиславы вырвалась вспышка серебряного света — кольцо на её руке вспыхнуло, отвечая на вызов.

Вокруг закружились образы — лица тех, кто исчез: жители деревни, и… Митя. Алия. Ильдар. Даже Родион. Их лица были искажены страхом, а за их спинами — та же самая тень. Она тянулась к ними, как воронка.

— Нет, — прошептала она. — Нет, нет, нет.

Стася сжала кулак, и кольцо засияло ярче. Она шагнула к фигуре.

— Я иду.

Существо не ответило. Но дверь позади захлопнулась сама собой. Теперь она шла куда-то в глубь леса. А он расступался перед ней сам. Под ногами не было тропы — просто серая, выжженная земля, покрытая пеплом.

Вдалеке замаячило что-то, похожее на развалины.

Огромная арка из тёмного камня, поросшая мхом. Когда-то здесь, видимо, был проход. Но теперь он был заколочен досками, словно кто-то не хотел, чтобы что-то вышло — или вошло.

Станислава приблизилась и остановилась. Прямо под аркой сидела девочка.

Та самая, что была на поляне. Только теперь её платье было рваным, лицо в ссадинах, а глаза пустыми. Она смотрела вверх, не моргая.

— Опять ты, — прошептала Станислава. — Что за маскарад?

— Это то, что будет, — ответила девочка, не шевелясь. — Если ты не успеешь.

Станислава сжала кулаки.

— Значит, этого не случится.

— Раз так уверена — найди меня, — выдохнула та. — Настоящую меня. Ту, что осталась, там, под пеплом.

И в тот момент мир в очередной раз дрогнул. Пепел взлетел вихрем, закружился, как снежная буря, и утащил девочку за собой. Сама арка теперь будто гудела. Доски, что закрывали проход, начали рассыпаться одна за другой, исчезая в воздухе.

За ними — мрак. Не просто тьма. А отсутствие всего.

Станислава вдохнула. И вошла. Мир за аркой оказался другим. Не лес. Не озеро.

Она стояла в школьном коридоре...

Холодный, тёмный коридор Колдовстворца. Только искажённый, как будто снят на старую плёнку. Свет мерцал, а звуки — будто приглушены ватой. В воздухе висел запах магии, пыли и... крови?

Станислава шагнула вперёд и услышала шёпот.

— Стася…

— Помоги...

— Мы рядом...

Она ускорила шаг.

Из-за поворота показалась Алия.

Такая же, как в настоящем, в ее родном мире — только кожа её была бледна, глаза затуманены, а губы чуть шевелились, будто она молилась.

Станислава бросилась к ней.

— Аля?!

Но та не ответила. И в следующую секунду исчезла, как голограмма, рассыпавшись на мириады светящихся букв. Буквы повисли в воздухе — рунические символы. Стася узнала их — это был заклятый шепот, древняя форма защиты разума.

— Они все здесь… — прошептала она.

И тогда сзади донёсся голос. Не детский. Не чужой.

— Ты всё-таки пошла за ними. — Голос был низкий, тёмный, и до боли знакомый.

Станислава обернулась. В нескольких метрах от неё стоял Олег. Высокий, в тёмной рубашке, с застывшим выражением боли и решимости на лице.

— Ты всё-таки пошла за ними, — повторил он. — Конечно ты пошла. Это же ты.

Станислава сделала шаг назад, сердце глухо ударилось о грудную клетку.

— Это всё ты?.. — спросила она, не узнавая собственного голоса. — Где Аля? Что ты сделал с ней?

Олег не двинулся с места. Лишь тихо вздохнул.

— Она в безопасности. Я не стал бы причинять ей вред. Ни ей, ни тебе. Никому из них. — Он опустил взгляд, как будто это действительно имело для него значение. — Я просто хотел, чтобы ты увидела.

— Увидела что? — Станислава сжала кулаки. — Как ты похищаешь людей? Как прячешься по закоулкам школы, будто чужак?

Он усмехнулся, глухо.

— Чужак. Хорошее слово. Я и есть чужак. Особенно для тебя.

Станислава стояла, не двигаясь. Факелы дрожали на стенах, пламя будто колебалось вместе с её дыханием.

— Ты предал меня.

— Предал, — коротко сказал он. — Тебя и себя заодно, тогда, когда выбрал уехать. И когда инсценировал всё.

— Инсценировал? Зачем? Не неси бред!

— Чтобы спасти тебя, — ответил Олег. Голос его был хриплым, надломленным. — Я знал, что, если останусь рядом… проклятие сожрёт меня. А потом и тебя.

Станислава медленно качнула головой, будто пыталась стряхнуть эти слова, не дать им проникнуть под кожу.

— Что за бред ты несёшь? Какое к черту проклятье?

— Проклятье, из-за которого я умирал каждый день, без тебя. Но жить с тобой и знать, что могу тебя разрушить, было хуже.

Она смотрела на него, и всё внутри бурлило: злость, обида, нежность, страх. Всё это перемешивалось в один горячий ком, который не давал дышать.

— А теперь что? Ты оставил не только меня, ты оставил себя, нашу дружбу, я считала тебя своей семьёй. Но теперь всё это исчезло.

— Нет, — он сделал шаг к ней. — Оно живо. Пока ты помнишь. Пока я помню. Пока кольцо светится, Стася.

Он протянул руку, и она увидела — на его пальце тоже перстень. Тот же, только в нём пульсировала мрачная, вязкая тьма. Противовес её кольцу.

Но внезапно она одернулась, когда он почти коснулся её.

— Ты не Олег, не тот, который предал, не тот кто был мои другом. — Она почти отпрыгнула от него, — Кто ты?

Он не шелохнулся.

Парень стоял с протянутой рукой, будто и не заметил, как она отшатнулась.

Тень на его лице дрогнула — и исчезла. Осталась только боль.

— Может, и не тот, — тихо произнёс он. — Может, это всё, что от меня осталось. Обрывок. Эхо.

Голос звучал иначе. Будто его сквозь толщу времени передавали шепчущие ветра.

Станислава сжала кулаки.

— Где настоящий Олег?

Фигура перед ней медленно опустила руку.

— Ты всё ещё не поняла? — в голосе не было угрозы, но было что-то отчаянное, почти нежное. — Этот мир не построен мной. Он — из тебя. Ты пришла сюда. Ты захотела увидеть именно меня. Твоё кольцо выбрало путь. Значит, ты готова вспомнить и понять.

Она сделала шаг вперёд.

— Вспомнить что?

И тогда стены коридора задрожали. Свет начал гаснуть. Потолок будто растворялся, открывая чернильную бездну над головой. Под ногами пол начал уходить, оставляя под собой пустоту.

Фигура Олега медленно подняла взгляд.

— Тот момент, когда всё начало рушиться.

Станислава хотела что-то сказать, но пространство сорвалось, как смятая плёнка, и мир хлынул в неё целиком.

А теперь она оказалась в ночи, в лесу.

Холодный воздух, густой, с запахом сырости, прелых листьев и чего-то чужого. Звёзд почти не видно: чёрные тучи плывут над верхушками деревьев.

Станислава узнала это место сразу. Та самая поляна, где всё случилось. Где они были втроём. Где время остановилось.

Её дыхание участилось. Она шагнула вперёд  и сразу услышала голоса. Молодые. Чистые.

Спустя несколько шагов Стася заметила стоящих у дерева мальчиков, чуть присмотревшись она поняла, кто это и что сейчас случится.

— Тебе не кажется, что ты недостаточно страдал, Ильдар? — голос Олега звучал спокойно. Слишком спокойно. Как у человека, который давно всё решил для себя.

— Я не собираюсь с тобой драться, — Ильдар сделал шаг назад. Он пытался держаться прямо, не выказывать страха. Но в темноте коридора, где слышен был только их разговор, всё ощущалось как-то слишком… глухо. Слишком реально.

— Ты не дерёшься, ты прячешься, — Олег выдохнул, опуская взгляд. — Прячешься за ней. Всегда был хорошим мальчиком. Сильным. Спокойным. Чистым.

— Я не знаю, о чём ты...

— Знаешь! — Последнее слово он произнёс так, будто выплюнул. И в следующую секунду ударил.

Ильдар не успел уклониться. Удар в висок сбил его с ног, и он рухнул на холодную землю, ударившись головой о корень дерево.

Он попытался встать, но Олег уже навис над ним. Второй удар. Третий. Гнев вырывался из него в каждом движении, как волны проклятия, которое он больше не контролировал. Магия полностью овладела им, глаза почернели, а вокруг образовали щупальца чёрного тумана.

— Думаешь, если ты хороший, она выберет тебя? — хрипел он, сжимая горло Ильдара. — Думаешь, это что-то меняет? Думаешь, у тебя есть право быть рядом с ней?

— Олег… — прохрипел Ильдар, и пальцы его слабо дернулись, пытаясь оттолкнуть.

— У. Тебя. Нет. Права. — Каждое слово сопровождалось ударом кулака. — Это я... это я должен был...

— Хватит. — сзади тихий, но твёрдый голос пронёсся по лесу, как порыв холодного воздуха. И в ту же секунду Олега попытались схватить за плечо. Но он не дал, со всей сил оттолкнул, раздался глухой стук — тело рухнуло на землю, а следом — резкий, мерзкий звук удара черепа о камень.

Олег замер, только сейчас он понял кому принадлежал этот голос. Он перестал бить, повернул голову, глаза побели и теперь наполнились страхом. Перед ним лежала Станислава. Его любимая Станислава.

Олег подбежал к ней, пытаясь понять живая ли она. Слезы полелись сами собой, маленькое тело вздрогнуло.

— Прости! Стас, не умирай! Пожалуйста, я виноват... Я не хотел. Это всё проклятье, прости... — все руки в крови, он уже не понимал, что делал. Поднял два тела, и потащил в сторону деревни. — Я больше так не буду, только не умирай... Стас...

Взрослая Станислава стояла среди темноты, дрожащая, но не сломленная. Перед ней — он, окровавленный, сломанный мальчишка с её телом на руках.

И она заплакала. Заплакала впервые с третьего курса.