Озарённый Солнцем. Поцелованный Луной.

Сквозь веки пробивался яркий свет, воздух стал удивительно чистым. Где я? Открыла глаза и обнаружила себя лежащей в высокой дикой траве под ярко-голубым небом. Было тихо и спокойно, лишь под ухом стрекотали насекомые, а в отдалении куковала кукушка. Неужели такой красочный сон? Удивительно!

Я поднялась, решила осмотреться и поняла, что могу полностью управлять собой, как в реальности. Это открытие меня сильно порадовало. Хоть бы это был счастливый романтический сон. Мне такие редко снятся. Откровенно говоря, сны я очень плохо запоминаю. Помню только по остаточным ощущениям: мне тревожно – значит, во сне я увидела нечто страшное, спокойно – значит, приснилось что-то хорошее. И вот мне удалось полностью погрузиться в сон, этим нужно воспользоваться по полной.

Я находилась в незнакомом месте посреди поляны, окружённой высокими соснами, и едва ли могла понять, куда мне идти. Был полдень или около того, и солнце стояло высоко, нещадно припекая. Я решила двинуться в лес, найти тень и, если получится, речку или ручей: несмотря на то, что это был сон, я ощущала сильную жажду. Должно быть, Катя в плов положила слишком много специй.

Сделав около десяти шагов в щекотной траве, вышла к узкой тропинке. Не заросшая. Значит, в этом месте кто-то живёт и довольно часто ходит в этом направлении. Тропинка вела прямиком в лес. Там в кронах деревьев своим ходом шла иная жизнь. Птицы делились сплетнями, хохотали, их голоса переливались далеко в вышине и волнами спускались вниз. На одном из стволов мелькнул серо-оранжевый хвост: должно быть, это была белка. Солнце здесь не так сильно грело, но лучи его заботливо касались каждой травинки, каждой веточки.

Хорошо. Поразительно спокойно. Вот бы остаться здесь насовсем!

Вдруг вдалеке послышался пронзительный собачий лай, и я напряглась. По спине пробежал холодок. Не то чтобы я боялась собак, но не с каждой хочется встречаться. А если это волк? Волки лают? Хотя, возможно, где-то поблизости живёт охотник, именно он протоптал здесь тропинку и сейчас охотится со своей собакой в лесу. Хоть бы не пристрелил!

Лай тем временем приближался, звучал уже совсем близко, и я постаралась себя успокоить: собаки видят физиологические проявления страха. Я встала за ближайшее дерево и притаилась.

– Лайла! Лайла, ты куда? – послышался запыхавшийся голос. Молодой и достаточно звонкий, мелодичный, но однозначно мужской. – Ты куда так сорвалась? Что там увидела?

Вскоре совсем рядом я услышала учащённое дыхание, развернулась и встретилась с радостными, заинтересованно смотрящими собачьими глазами. Это была очень красивая русская псовая борзая. Она подошла совсем вплотную, и страх во мне начал нарастать, когда собаку окликнули:

– Лайла! Ну что за невоспитанность? Ты совсем напугала человека! К ноге!

Борзая послушно развернулась и села у ног хозяина, всё так же откровенно оценивая меня взглядом. Я ожидала увидеть рядом с ней охотника, но у стоявшего передо мной человека не было ни ружья, ни даже лука и стрел. Это был совсем молодой мужчина чуть выше меня, с длинными белыми волосами, струящимися по плечам. С боков они были собраны и заплетены в две соединяющиеся на затылке косы. Парень был стройным, подтянутым, одетым в широкую льняную рубашку, распахнутую на груди, пересечённую лямкой от сумки, и коричневые брюки из неизвестной мне жёсткой на вид ткани. Ноги его были необуты, и я почувствовала покалывание в пятках, будто сама пробежалась по камням и опавшим иголкам.

– Здравствуй, – он сделал шаг навстречу. – Кажется, я тебя раньше здесь не видел.

– Здравствуй, – я не знала, что ответить, и от этого почувствовала лёгкую тревогу, – я заблудилась.

Молодой человек улыбнулся тепло и приветливо. Он был достаточно приятной наружности, смотрел прямо и открыто, и мне стало чуть спокойнее.

– Откуда ты?

Я растерянно огляделась, будто пытаясь найти тот самый проход, из которого я пришла, дверь, на которую могу указать и ответить: «Отсюда».

– Если говорить начистоту, всё это мне снится. Ты, кстати, тоже.

Незнакомец заметно удивился. С минуту молчал, видимо, обдумывая ответ. Всё это время он непрестанно разглядывал меня, отчего я смутилась.

– Не думаю, что это сон, – тихо просипел он. – По крайней мере, я ощущаю себя вполне реальным. Это леса земли Забвенья. Как ты здесь очутилась?

И как доказать человеку, что он мне снится?

– Сегодня я заснула и почти сразу открыла глаза здесь, на поляне в той стороне, – я указала туда, откуда пришла.

От дуновения ветерка лёгкие волосы упали незнакомцу на лицо, он нетерпеливо убрал их за ухо. Вид его был в крайней степени озадаченным, но я бы не сказала, что в этом облике сквозило недоверие.

– Заснула не на поляне? А где?

– В своей кровати, где же ещё?

– А конкретнее? Мне стоит понимать, насколько далеко от своего дома ты находишься.

– Россия тебе о чём-нибудь говорит?

Парень совсем растерялся. Он сделал такое лицо, что его даже стало жаль.

– Это такая страна? – шёпотом уточнил он.

– Да, – шёпотом ответила я.

Он отвёл глаза, отчаянно задумался.

– Ни разу не слышал. Где это?

– Как я могу сказать, если не знаю, где сейчас нахожусь?

– Резонно... – протянул молодой человек спустя какое-то время и сощурился: – Может, ты шпионка?

Я снова ощутила тревогу, но он поспешил меня успокоить:

– Не думаю, что ты шпионка, не пугайся. Я всего-навсего буду начеку, – успокоил. – Но всё же: что произошло? Может, тебя похитили?

– Нет, – но тут же засомневалась: не ложные ли это воспоминания? Точно ли я – это я? И точно ли всё, что я помню о своей жизни, действительно происходило со мной?

– Ты не ранена? Голова не кружится? – прервал мои размышления незнакомец. Мне показалось, он решил, что я больна. Пожалуй, если бы мне кто-то сказал, что я – всего лишь чей-то образ во сне, я бы тоже усомнилась в психическом здоровье этого человека.

Я прислушалась к ощущениям и отрицательно мотнула головой.

– Тем не менее, пойдём со мной. Я лекарь. Может, помогу тебе привести мысли в порядок. Меня зовут Май.

– Майя.

Рука его была широкой, кожа шершавой: видно он постоянно был занят ручным трудом.

– Майя! – радостно воскликнул он. – Как интересно выходит: ты моя тёзка...

Вскоре мы вернулись на поляну. Лайла, радостно виляя хвостом, всё это время следовала рядом, забегая вперёд, оглядываясь на нас со своеобразной собачьей улыбкой, отставая, а потом снова нагоняя, играясь. Она увидела, что Май расположен ко мне, поэтому следовала его примеру и приняла меня, как свою.

– Расскажи о себе, – попросил молодой человек.

– Мне девятнадцать. Я учусь в медицинском университете на лечебном факультете...

– Прости, – перебил Май, – я не совсем понимаю, о чём ты говоришь.

Как тяжко! Ну почему же ты не понимаешь, если твой образ находится в моём сознании?

– У вас нет учебных заведений?

– Есть. У нас один институт, учат там разным предметам, но профессии передаются из поколения в поколение. И как понять «лечебный факультет»?

– Ну, после него ты можешь стать каким-нибудь врачом: терапевтом, хирургом... Есть ещё стоматологический, педиатрический факультеты.

– Как много непонятного для меня... Я сейчас как раз по работе ходил в лес, так сказать. Собирал сосновую кору, которую можно использовать против насморка.

– Правда? – только и сказала я.

– Ты не знала об этом? Вас такому не учат?

Я шумно втянула воздух.

– Методы лечения у нас несколько иные.

Май приподнял брови.

– У вас лечат по-другому?

Я задумалась, как бы правильно преподнести ему информацию. Всё же фармакологии у нас ещё не было, по этой части я не сильна.

– Скажем так: у нас всё куда более развито.

Май встрепенулся:

– Правда? Может, у вас есть лекарства от неизлечимых в наших краях болезней?

– Боюсь, не могу сказать наверняка.

– Как бы мне хотелось узнать об этом побольше!

– К сожалению, у меня недостаточно квалификации. Мало чем могу помочь.

Май разочаровано вздохнул.

– Ты давно лекарь? – решила перевести тему я. – Ты выглядишь таким молодым.

Он ухмыльнулся:

– Может, это всё – действие трав, а на деле мне лет девяносто?

Я рассмеялась.

– Так сколько же тебе?

Новый знакомый пожал плечами:

– Не знаю. Чуть больше двадцати, я думаю. Год туда – год сюда. Не так важно. Самостоятельно лечу уже лет десять.

Про себя я удивилась его молодости. Но раз он с детства готовился к этой профессии, то нет ничего удивительного в его способностях. Надеюсь, правда, на себе мне их не придётся испытать.

– Ещё я рисую, – продолжала повествование я.

– Рисуешь? Насколько знаю, во всём королевстве рисует только один человек – королева Женевьева. Мне удалось одним глазком взглянуть на её картины и, хочу сказать, это невероятно! Я бы тоже хотел научиться так запечатлевать реальность. Потому что, посмотри вокруг, – Май провёл рукой перед собой, – мир так прекрасен и разнообразен! Но Женевьева рисует больше несуществующее. Такие у неё интересные сюжетные картины.

– Несуществующее?

– Ну как сказать? Я не силён в искусстве. Просто знаю, что там нет того, что происходило или происходит в реальности. Ну там скелеты сидят за столом с живыми людьми, например. Ты же такое не встретишь, верно?

Как интересно! Я бы с радостью посмотрела на картины, о которых так отзываются. Должно быть, они действительно прекрасны. К тому же, раз это сон, картины принадлежать могут исключительно мне. Это может быть отличным источником идей.

– И всё же, – не унимался Май, – как так вышло, что ты уснула в одном месте, а проснулась в другом? Ты, должно быть, забыла какую-то важную деталь.

Я отрицательно покачала головой:

– Исключено. Всё было так, как я говорю.

Но так ли на самом деле?

Май недовольно нахмурился: никак не мог объяснить произошедшее с логической точки зрения.

Несмотря на странность и таинственность моего появления, молодой человек всё же вёл меня за собой, был так же, как и при знакомстве, приветлив и внимателен.

– Вон там, – загорелая рука Мая указала вправо, когда мы поднялись на пологий холм, – городские ворота. Если хорошо присмотришься, на самом горизонте увидишь дворец. Это королевский. Он вблизи громадный, внутри кажется так и вовсе бесконечным. Там столько комнат! Уму непостижимо!

– Ты там бывал?

Май гордо кивнул.

– Приходилось пару раз. Я консультировал принца по поводу растений. Он их жуткий любитель! Ну, и лечил прислугу, когда разыгралась эпидемия гриппа.

Я невольно задержала взгляд на еле виднеющихся за туманом башнях. Интересно, какой он?

– Я бы хотела его увидеть.

– Принца или дворец?

– Могу выбрать и то, и другое?

Май на секунду нахмурился, но затем спокойно произнёс:

– Принца увидеть не так просто. Но дворец... Мы можем сходить вечером или завтра. Мне как раз нужно заскочить на базар. А сейчас ко мне должна прийти пациентка. Ко мне в два часа дня каждую среду приходит старушка с окраины. Жалкое зрелище!

От такого вопиющего несоблюдения медицинской этики меня передёрнуло. Но это сон. Не спорить же я буду со своим ночным образом!

Вскоре мы добрались до уединённого уютного домика. Лайла, радостно гавкая, рванула в его сторону, начала крутиться тонкой фигурой вокруг калитки, посматривая в глаза Мая и непрестанно виляя хвостом, быстро-быстро. Молодой человек ответил тёплым взглядом.

– Здесь я живу, – сказал он, открывая калитку и пропуская вперёд сначала нетерпеливую Лайлу, затем меня.

Небольшой двор был покрыт ухоженным газоном. Дорожку до двери обнимали непослушные кусты дикой розы, по кирпичным стенам струился вьюнок. За углом виднелся огород, засаженный чем-то, чему я не могла дать названия. По правую руку стоял грубой работы стол с единственной неширокой скамьёй, по левую – находилась просторная собачья конура. Сам дом был одноэтажным и с первого взгляда содержался в неплохом состоянии. Окна снаружи чистые, дверь свежевыкрашенная бледно-голубой краской. Меня постигла закономерная мысль: интересно, Май женат? Одному сохранять в таком отличном состоянии жилище довольно сложно.

– Ты живёшь один? – тихо спросила я, чтобы возможные обитатели дома не услышали.

– Мы живём вдвоём с Лайлой. Одни друг у друга остались, да, красавица? – Лайла, будто соглашаясь, ткнулась узкой мордой в ладонь Мая.

«Одни друг у друга остались», – эхом отозвалось у меня в голове. И как это понимать? Оставим до лучших времён. Может, Май сам когда-нибудь расскажет.

– Впрочем, – Май задержался у входа. – Иногда здесь бывает людно. Если останешься, станешь свидетелем. Можешь даже при желании дать совет, как с этим нашествием справиться, – Май смущённо улыбнулся, приглашая войти в дом.

Должно быть, он говорил о своих пациентах. Хвастливый, однако!

Дом Мая по площади был несколько крупнее нашей с Катей квартиры. Сразу за дверью находилась прячущаяся под свисающими с потолка связками засушенных трав столовая. Прямо, за низкой кирпичной перегородкой, находилась небольшая, залитая солнечным светом кухня. Слева и справа на меня смотрели закрытые двери.

Май прошёл вперёд, снял с себя сумку и, мягко опустив на стол, стал доставать из неё свою «добычу»: на столешницу друг за другом опустились пучок мяты, мешочек с выглядывающим из него куском древесной коры, горсть земляники. Извлекши последнее, Май поднял на меня глаза:

– Хочешь? Угощайся!

Я действительно хотела есть.