22
Глава 22
Просыпаюсь от активной возни и сопения в кроватке. Поскорее натягиваю спортивные брюки, забираю волосы в хвост и сразу же кидаюсь к дочке.
Новый день начинается с закрепления нашего вчерашнего успеха, потому что не успеваю оказаться рядом с Машей, как она усаживается ровно на попу, после чего смотрит на меня и довольно мне улыбается.
— Какая молодец, — хвалю я ее, — и с добрым утром нас с тобой, самых прекрасных красавиц на земле.
Я часто говорю что-нибудь в этом роде. Просто так, для поднятия настроения. Машуня считывает позитив, заключенный в этих волшебных словах, и улыбается мне еще шире.
Беру малышку на руки, вдыхаю ее молочный запах, обцеловываю и несу к пеленальному столику, снова приговаривая разные приятности.
— А кто у нас самый способный? Машуня. А кто у нас самый красивый? А кто самый любимый?
На последних словах я щекочу носом дочкин животик и Машуня заливается радостным смехом. Я смеюсь от удовольствия вместе с ней.
даня, наверное, все еще спит, а вот мой день начался с таких приятных незабываемых вещей, как уход за дочкой. И я наслаждаюсь каждым мгновением.
Никакой послеродовой депрессии, ведь дочка растет так быстро, только успевай ловить мгновения. А теперь, когда даня так близко, моя жизь может стать просто незабываемым фейрверком эмоций.
Если у нас получится.
Раздеваю Машуню и начинаю делать ей легкий оздоровительный массаж. Сначала стопы, потом аккуратно продвигаюсь снизу вверх по внешней стороне ножек. Дальше круговыми движениями массирую ладошки, затем ручки.
Животик я не трогаю, да и Машуня не любит, а сразу переворачиваю ее на спинку и принимаюсь за легкие поглаживания, не затрагивая позвоночник. Слежу за тем, чтобы Машуне нравился мой массаж, и параллельно размышляю о нас с даней.
Вчера, когда я залезла к нему в постель и нагло разлеглась чуть не на нем, мы почти не разговаривали. От усталости и пережитых эмоций меня так сильно клонило в сон, что даже на разговоры сил не осталось. Мы просто лежали обнявшись и молчали.
Единственное, что успели, перед тем, как я заснула, перекинуться несколькими словами насчет работы. Да и как сказать, перекинуться.
даня сказал тоном, не терпящим возражений, что завтра, да и вообще в принципе, мне нет необходимости выходить на работу. Пока Маша такая маленькая, я должна оставаться дома и уделять все внимание ей, а деньгами он обеспечит. После этого я почти сразу уснула, не в силах спорить с ним и еще что-то обсуждать.
Перебралась в детскую я только под утро, оставив спящего даню в гостевой спальне одного.
И вот теперь снова обмираю от мысли, что он здесь, с нами. Вздрагиваю от любого шороха. Хочу, чтобы он оказался рядом и одновременно боюсь этого.
Мое настроение можно сравнить с маятником. Туда-сюда. От полного восторга, до абсолютной безотчетной паники.
Сейчас, когда я полностью избавилась от вчерашнего кофейного наваждения, все вокруг снова видится отчетливо. И мне становится страшно.
Страшно оттого, насколько быстро все у нас закрутилось, я глазом не успела моргнуть. Так быстро.
Беру Машу на руки, спускаюсь с ней на первый этаж и иду по направлению к кухне.
Тетя Лена уже здесь. Жарит блины и одновременно взбивает что-то миксером.
— Проснулись, — радостно приветствует она нас, выключая миксер, а я интересуюсь, как тете спалось.
— Отлично, как и всегда на природе. А вот сейчас готовлю всем нам завтрак. Блинов решила напечь. Можно есть с вареньем или сметаной, у нас есть и то и то. А тесто для пирогов должно хотя бы пару часов отстояться в холодильнике.
С этими словами она ставит миску в холодильник и вновь возвращается к плите.
— Тетя Лен, вы просто чудо!
А еще тетя ничего не спрашивает ни о Никите, ни о том, почему я не собираюсь сегодня на работу. Вроде как это само собой разумеется.
Я сама решаю завести разговор на эту тему, потому что не хочу, чтобы между нами существовали какие бы то ни было недоговоренности в отношении этого.
— Теть Лен, вы не против, если даня некоторое время погостит у нас? — спрашиваю осторожно после того, как устраиваю Мишутку в манеже.
— Против? Вот еще выдумала. Почему я должна быть против того, что к вам приехал Машин папа. Наоборот, я только за, если вы разберетесь со всеми разногласиями и вновь сойдетесь. Хорошо, когда у ребенка есть отец, а если это его родной отец, хорошо вдвойне.
Тетя Лена говорит все это, а сама ловко переворачивает на сковороде большой круглый блин. Вид ее выражает полнейшую безмятежность, будто о погоде разговариваем.
Я же не могу похвастать тем же спокойствием, что она. Да я просто в шоке. Замираю на месте с открытым ртом, не в силах поверить своим ушам.
— Теть Лен, что…откуда вы… — я откашливаюсь и продолжаю, — откуда вы знаете, что даня Машин родной отец, я же не рассказывала никогда.
— Тю, больно много ума надо, чтобы понять.
Последний блин отправляется сверху душистой румяной стопки. Тетя Лена удовлетворенно кивает, выключает плиту и поворачивается ко мне.
— юль, да это невооруженным глазом видно. Машуня наша копия твоего дани, стоит только увидеть их вместе.
Мы синхронно переводим взгляд на Машу, которая успела соскучиться за ночь по своим игрушкам и теперь с увлечением тянет в рот одну за другой. В некоторые, которые гремят, шуршат и издают другие интересные звуки, она играет с особым усердием.
— Она еще слишком маленькая, непонятно совершенно, — произношу, все еще не восстановившись от шока, что для тети все оказалось настолько очевидным.
— Для кого-то может и непонятно, а лично я сразу все поняла. Маша ваша с даней дочка, тут к гадалке не ходи. Но ты не волнуйся, я не буду встревать в ваши дела. Если он не знает, так и сама решай, когда рассказывать.
Едва тетя Лена успевает докончить фразу, как мы обе понимаем, что здесь мы не одни. Синхронно поворачиваем головы к двери и…даня стоит в дверном проеме и пронзительно смотрит на меня.