21
Глава 21
Радио няня срабатывает как раз в тот момент, когда мы с даней выходим из душа. Ноги плохо держат меня и, если бы он не обнимал за талию, как делал уже много раз за сегодня, мне бы, наверное, пришлось идти, хватаясь за стену.
Всю потрясывает с непривычки, тело ведет себя так, словно мне не принадлежит.
Так и есть, всего каких-то пять минут назад оно полностью принадлежала ему. Его умелым рукам, от ласк которых я плавилась так, что до сих пор не могу прийти в себя. Он слишком хорошо меня изучил. Но даже если бы это было не так, его собственное желание, мысль, что он настолько сильно хочет меня, дико, до невменяемости, заводит получше всего, что можно только представить.
— Раны тебе придется обрабатывать самому, аптечка в шкафу на верхней полке, — говорю я, а сама кидаюсь к кроватке.
Не хочется стать легкомысленной мамой и меня немного мучает совесть, что я напрочь позабыла обо всех своих главных и основных обязанностях.
— Машунчик, привет, уже проснулась, — произношу бодрым голосом.
Дочка оживляется, гулит и широко улыбается, как она умеет. Я поскорее стягиваю распущенные сырые волосы резинкой, удачно завалявшейся в кармане штанов, потому что старую успела потерять где-то в душе, наклоняюсь и подхватываю дочку на руки.
— Сейчас мы переоденемся, — говорю ей, — а потом спустимся вниз на полдник.
Если судить по времени, на ужин, ведь сегодняшний график все еще сбит.
Несу дочку к пеленальному столику с веселыми зайцами, и укладываю ее на спинку. Кидаю секундный взгляд через плечо.
даня успел достать коробку с медикаментами и теперь расположился с ней на диване, стоящем в углу комнаты.
Несколько ран у него сильно кровоточат и ему, как минимум, необходимо заклеить их пластырем. Что он сейчас и делает.
Я предлагаю дочке одну из игрушек. Хватаю не глядя, и это очень удачно оказывается прорезыватель зубов в форме полумесяца. Машуня с радостью тянет полученное в рот, а я в это время быстро снимаю с нее штанишки и достаю памперс.
Протираю попку влажными салфетками и меняю подгузник на марлевый. Я стараюсь пользоваться памперсами только по необходимости. Обычно на прогулках, или, когда укладываю на ночь. Иногда бывают исключения.
В то время, когда дочка бодрствует, предпочитаю проверенные бабушкины методы. Надеюсь, что так она быстрее приучится к горшку, когда начну ее туда высаживать. И не нарушится теплообмен, о котором твердят многочисленные статьи, хотя другие статьи сообщают абсолютно противоположенное. Кто прав, а кто нет, я не знаю, поэтому чередую, придерживаясь золотой середины.
Делаю все на автомате, уже заученными движениями, а потому получается быстро и легко. Не проходит и минуты, как Маша снова у меня на руках, довольная и переодетая во все чистое. даня как раз закончил с руками и теперь кладет коробку туда, откуда взял.
— Пойдем с нами ужинать? — предлагаю я.
— Пойдем.
даня снова смотрит во все глаза на Машу. И пока спускаемся вниз, и когда заходим на кухню.
Тетя Лена, по всей видимости, решила задержаться у соседки до самой ночи, а потому мы снова только втроем. Я, даня и наша дочка.
И хотя мне больше всего на свете хочется выведать у дани, что это за история с аварией, я держусь и полностью сосредотачиваюсь на своих обязанностях мамочки.
Подхожу с Машей к манежу и осторожно опускаю ее внутрь. После этого иду к холодильнику, где хранятся запасы творожков и овощей. Под дочкино питание освобождено целых две полки и сейчас я тянусь за творожком.
Еще нужно решить, что предложить Никите.
— дань, у нас есть овощной суп, — начинаю перечислять, — но ты навряд ли будешь его есть. Потом гречка с курицей. В общем, ничего особенного. А вот, еще есть голубцы, тетя Лена, видимо, утром делала, и пирожки.
— Мне все равно, — говорит даня, — что есть, то и давай. Или можем заказать что-нибудь из ресторана.
Он устроился у манежа и теперь смотрит то на меня, то снова на Машу.
— Из ресторана еду будут доставлять сюда не меньше двух часов, а то и до утра. В такое позднее время и по такой погоде. Так что, разогреваю все, что я перечислила.
— Нет проблем. юль, а какого числа у нее День рождения?
Я называю, и даня снова замолкает.
Интересно, о чем он думает? Не исключено, что пытается отыскать в ней свои черты. А может и не пытается. Об этом нам тоже стоит поговорить, но опять же не сейчас. Слишком много всего для одного дня.
И да, нужно написать Полине, на всякий случай. Споласкиваю руки, промакиваю их полотенцем и набиваю подруге сообщение:
«Поль, все в порядке. даня здесь с нами, сидит перед Машиным манежем и рассматривает ее. Мы даже пытаемся с ним нормально общаться. Сейчас буду кормить их обоих ужином».
Если она увидит не сразу, ничего страшного.
Но Полина отвечает тут же, будто дежурила у телефона.
«юль, я так рада. Продолжайте в том же духе. Звони в любое время».
Я посылаю Полине сердечки и откладываю телефон в сторону.
даня замечает, что я с кем-то переписываюсь, но ничего не говорит.
— Полине писала, — зачем-то сообщаю я, хоть он и не требует ответа.
Я даже не знаю, интересует его это или нет.
Впрочем, скорее да. Он же ясно сказал, что не отпустит. А в душе, в то время, пока я терялась в нем, повторял это снова и снова. Значит, он настроен более чем серьезно, и я не хочу злить его дополнительными никому не нужными и безосновательными для скандала недоговоренностями. Их итак между нами слишком много.
Вновь возвращаюсь к микроволновке. Характерный звук как раз возвещает о завершении программы и тянусь к верхнему шкафчику за посудой.
— юль, ты говорила, что она не умеет сидеть, — вдруг заявляет даня, — а вот она, прекрасно себе сидит.
— Что?
Резко разворачиваюсь и во все глаза смотрю на дочку, которая…и правда, сидит в манеже.
По-настоящему. Как самый настоящий взрослый малыш.
— Сидит, — восклицаю я и в этот момент дочка, подтягивается, хватаясь за кольца манежа и хоп. Не верю своим глазам, но она вдруг встает на ножки.
Стоит не больше пары секунд, и тут же снова присаживается, а потом закатывается на бок. Но она стояла!
даня оказался рядом и поддержал ее, не дав завалиться назад, на спину и удариться головкой.
Но тут же снова отпустил. Может, испугался, что она заплачет.
Маша же не обратила внимания на то, что до нее дотрагивался чужой для нее дядя. И сейчас, кряхтя и лепеча, опять начинает подниматься.
— Видимо, она решила закрепить свой успех, — говорит даня.
Мишутка садится снова и радостно смотрит на нас.
— даня.
Не в силах сдержать эмоций, я хватаю его за руку и жмусь к нему.
— дань, ты не представляешь, как я, как мы с тетей этого ждали. Думали, ну вот когда же, когда. Боже мой. И вот…даже не верится. Нужно обязательно записать эту информацию. Такую важную дату. И не могу поверить, что она еще и встала, разве так бывает?
— Не знаю. Но я слышал, как моя мать много раз хвасталась своим подругам, что я сел ровно в полгода и в этот же день сразу встал. Она так часто об этом говорила, что я запомнил. Значит, наверное, бывает.
— Да, значит, такое возможно. Иначе зачем бы твоей маме об этом говорить.
Теперь и я вспоминаю, что когда мы впервые пришли в гости к даниным родителям, Лилия Станиславовна и правда что-то такое говорила. Когда показывала альбом с даниными детскими фотографиями, чем он был тогда крайне недоволен.
— Я помню. Она еще говорила, что поэтому ты рано пошел, уже в десять месяцев.
Медвежонок снова поднимается на ножки, и я спешу ее поддержать. Стоит она не крепко, пошатываясь, и я боюсь, что она может неожиданно разжать пальчики, сжимающие кольца, завалиться назад и больно удариться затылком.
Я страхую ее и не зря. Машуня снова заваливается, но только для того, чтобы опять подняться на ножки.
— Похоже, теперь это будет ее основным развлечением, — говорит даня.
— Похоже на то. И мне хочется сделать несколько фото.
Кидаюсь за телефоном, а потом начинаю фотографировать дочку. даня тоже попадает в кадр ведь когда она стоит, он страхует, и от этого так радостно на душе. Эти фото станут одними из моих любимых.
Тут Маша, уже стоя на ножках, замирает и по выражению ее лица я понимаю, что она занята важным делом, а мне придется сбегать с ней наверх и сменить подгузник.
Поскорее убираю телефон в карман, подхватываю дочку на руки и поворачиваюсь к дане.
— Мы сейчас вернемся, а ты пока можешь хозяйничать здесь, брать, что тебе захочется, — говорю ему и побыстрее спешу наверх.
— Ужинать можешь начинать без нас, — кричу от самой двери.
На этот раз я решаю облегчить себе жизнь и поэтому надеваю на Машу памперс. Потом мы с ней возвращаемся на первый этаж.
В этот момент входная дверь открывается и в холл входит тетя Лена.
— Ну, как вы тут? — говорит она.
— Все хорошо, — отвечаю ей.
даня показывается из дверей кухни и прислоняется к косяку. Не заметить его невозможно. Я понимаю, что он вышел специально, чтобы тетя Лена поняла, он здесь, никуда не ушел и даже не собирается.
Ей нужно смириться с его присутствием, если она не хочет разборок.
Впрочем, может я снова все себе накручиваю, ведь тетино лицо не выражает ни грамма недовольства, что гость загостился. Кажется, она даже совсем не против, что даня здесь.
И даже ничего не говорит, видя пластыри на его руках, которых раньше не было. Лишь внимательно осматривает мое лицо и руки.
Я встречаю ее взгляд с таким выражением, что она тут же смягчается. Конечно же, он не сделал мне ничего плохого, говорит мой взгляд. Что за мысли. И умная тетя считывает это по моему лицу.
— Тетя Лен, а Машенька то у нас теперь сидит, — выдаю ей самую главную новость дня, едва невысказанный вслух вопрос с присутствием здесь дани решается.
— Как? Не может быть! — всплескивает руками тетя.
— А вот и может. Сейчас мы вам покажем. Продемонстрируем. Да, Машунь?
Мы проходим в кухню, где уже накрыт стол, даня явно не сидел без дела, и я кладу Машу в манеж. Дочка тут же садиться. Ровно, как настоящий полугодовалый малыш.
— О боже мой, вот это случилось! — снова восклицает тетя Лена и я победно улыбаюсь, как будто в том, что дочка села, есть и моя заслуга.
А ведь тетя еще не видела главного.
— Внимание, теть Лен, это еще не все, — говорю я с гордостью.
Машуня проделывает тот же трюк, что и при нас с даней, свое коронное — раз, и встает на ножки.
— Боже, — снова хватается за сердце тетя Лена.
— Да, вот так мы теперь умеем, — хвастаюсь я, — здорово?
— юлечка, это же так чудесно. У меня просто нет слов.
А потом мы вчетвером садимся за стол. Маша, на свой детский стульчик, остальные вокруг нее.
Тетя Лена слишком доброжелательная, чтобы чувствовать себя неуютно в чужой компании, а про даню ничего не могу сказать. Держится он хорошо, а что внутри…. Со стороны кажется, что кроме дочки, его ничего не смущает.
Ведет с тетей Леной диалог о погоде, отвешивает комплименты ее стряпне.
Тетя Лена, со свойственным ей тактом, не спрашивает, останется ли даня у нас, и мы, конечно, тоже не заводим разговор на эту тему.
Я сама не знаю.
Но хочу, чтобы он остался. По крайней мере сегодня.
После ужина тетя Лена твердо заявляет, что сама уберет со стола.
— Идите, идите, все, это не обсуждается, — говорит она и чуть ли не силком выгоняет нас с кухни.
— дань, ты останешься на ночь? — спрашиваю я, как только представляется возможность.
— У нас есть целых три гостевые спальни, так что ты никого не стеснишь, — тут же добавляю.
— Тогда останусь, раз есть гостевые спальни, — говорит он.
— Хорошо.
Вечер проходит тихо и уютно.
Мы втроем располагаемся в гостиной, я включаю мультик, а сама слежу за Машуней. Когда надо страхую ее. Параллельно мы болтаем с даней обо всем подряд.
— Значит, так ты проводишь свои вечера? — спрашивает меня даня.
— Да, практически всегда.
— Когда не бегаешь на свидания.
Мои щеки против воли покрываются румянцем.
— Это было всего пару раз.
— Я насчитал три, не считая нашего ужина в ресторане. С ним будет четыре.
— Ладно, четыре. Но до этого я ни с кем из мужчин не встречалась.
Это звучит как оправдание, а я не обязана оправдываться перед ним. Поэтому я решаю перевести тему.
— А у тебя?
Но тут же прикусываю губу. Я не уверена, что хочу услышать ответ.
— Что у меня? — спрашивает даня и мне приходится завершить фразу.
— У тебя…кто-то есть?
Выпаливаю и замираю, словно струна, в ожидании ответа. Ждать приходится недолго.
— Нет, — говорит даня, — у меня никого нет. Только ты.
— Хорошо.
Мои плечи несколько расслабляются, а даня подходит ко мне и встает за спиной.
— У меня только ты и я хочу, чтобы так было дальше. юль, наличие ребенка у тебя ничего не меняет.
Он говорит «у тебя», а не «у нас», значит, он не вполне верит. Но я не могу винить его в такой постановке вопроса.
А еще я чувствую усталость и очень хочу спать.
Когда подходит время, я объявляю, что нам предстоит вечернее купание, а потом укладывание спать.
Пока я занимаюсь всем этим, даня устраивается в одной из гостевых спален, которые я ему предложила.
Машенька засыпает.
Я регулирую ночник, переводя его на самый тусклый свет, вновь устанавливаю радио няню поблизости с кроваткой, а сама иду по коридору в сторону гостевых.
Идти недолго.
Собственно, двери расположены одна за другой. Детская, где я частенько остаюсь ночевать, моя комната, гостевая комната.
Не знаю, спит ли даня, но мне хочется заглянуть к нему перед сном.
Узнать, как он устроился, только и всего, обманываю себя и пытаюсь заставить себя поверить в эту ложь.
Стучусь очень тихо, чтобы не разбудить, если он вдруг уснул.
— Заходи, — говорит негромко и я понимаю, он еще не спит.
Захожу.
даня все еще в одежде. Он полулежит на кровати, на покрывале, закинув руки за голову и смотрит сейчас на меня.
— Я уложила Машу, — говорю ему.
— А сама почему не легла? Ты устала сегодня.
— Ты тоже устал, — парирую я.
— Мне не спится.
— Мне тоже. Можно я полежу с тобой? — спрашиваю, набравшись смелости.
— Конечно, кивает он. Просто мечтаю об этом.
Я неплотно прикрываю дверь, на случай того, что радио няня может не сработать, что, впрочем, почти исключено, и, пока не передумала, иду к нему.
Скидываю тапки, забираюсь в кровать и ложусь так, чтобы моя голова удобно устроилась у него на груди. Он обнимает за плечи и мне сразу становится так уютно. Словно после долгих скитаний я вернулась домой. Словно так и должно быть. Это правильно. Вот так лежать с ним в обнимку, и верить, что у нас все наладиться и мы снова будем вместе. А совсем рядом с нами будет посапывать в своей кроватке и улыбаться во сне наша дочка. И даня теперь всегда будет с нами, и мы никуда не денемся друг от друга. Ни он, ни я. Просто не сможем. Не сможем жить друг без друга и нашей малышки.
Мне так безумно хочется, чтобы это все оказалось правдой, стало моей реальностью. Той единственной реальностью, в которой я хочу и могу существовать.