Глава 18. Удача.
Здесь не слышно машин, разговоров и споров людей между собой, людей спешащих куда-то. Здесь не слышно топота ног, смеха, голосов. Здесь стоит нерушимая гробовая тишина, которую может нарушить только ветер, колышущий ветви деревьев, изредка попадающихся.
Везде покой и молчание. Даже собственные шаги кажутся гулкими. Юнги ступает спокойно и размеренно, оглядываясь по сторонам и ища нужное место. Он одет строго и аккуратно. Чёрное пальто до колен, под которым скрывается такой же по цвету тёплый джемпер и классические брюки, а на ногах тёмно-синие ботинки. В одной руке сжимает букет сухих цветов, а в другой держит чёрные кожаные перчатки. Блондин давно здесь не был, очень давно. Сейчас никого, кроме него самого, тут нет. Раннее буднее утро. Все погрузились в ежедневную рутину, так что Юнги совершенно один, но оно и к лучшему. Меньше внимания будет. Развернувшись на девяносто градусов и ещё раз осмотревшись, юноша наконец увидел знакомую скамейку. Он с облегчением вздохнул, а затем, достав из кармана пальто маленький ключ, подошёл к низенькой калитке и со скрипом открыл её. Мин грустно улыбнулся, делая шаги к чёрной плите.
— А вот и я, — тихо произнёс он, опустившись на корточки и смотря на фотографии, которые когда-то давно были перепечатаны с обычных снимков на камень. Юнги положил на плиту букет и вздохнул. Ему сейчас казалось, что родные лица смотрят на него как-то иначе. С вниманием, с интересом. Будто напротив юноши сидит хороший собеседник, который всегда готов послушать и поддержать. — Меня не было здесь почти месяц, да? Простите, что так вышло. У меня столько новостей и событий в последнее время, что всё не пересказать. Впрочем, вы, наверное, сами всё видите оттуда? — Парень усмехнулся, не опуская взгляда с фотографий. Немного погодя, он продолжил. — Я столько думал, хотел многое рассказать, а сейчас сижу и молчу, не зная, что и делать. Я... Я скучаю по вам всем. Что бы ни случилось, мне всегда будет вас не хватать, потому что вы мне близки. Близки и тогда, и сейчас. Я рад, что могу прийти сюда и выговориться. Спасибо, что слушаете меня, наверное, иногда надоедает. — Мин поправил сухоцветы и, привстав, сел на скамейку. — Признаться, не мог и представить, что после случившегося ещё заживу новой жизнью. Сейчас происходящее кажется мне каким-то сном, полной нереальностью. Сегодня концерт в отеле, от него зависит, устроюсь ли я на работу или нет... Намджун и Чимин обещали успеть к началу, а я возьму с собой Хосока. Да, того самого мальчика, которого я совершенно случайно встретил у магазина. Из-за него сейчас ношусь по делам, решаю параллельно кучу вопросов и... — Мин виновато вздохнул, — часто забываю о вас. Надеюсь, вы одобряете моё решение и ты, Мелисса, примешь его в нашу большую семью. Если мы все и встретимся когда-нибудь, то я уверен, он тебе понравится. Хосок настоящее чудо, как и наши с тобой детишки. Я о вас, Чжон и Сью. — Он подмигнул улыбающимся на фотографии мальчику и девочке. — Мне кажется, если бы мы были сейчас вместе, вы бы обязательно подружились... — стиснув зубы, сдержал подступающий комок в горле и поправил волосы, на некоторое время прикрыв лицо. Он будто пытался не показывать, что готов заплакать, хотя и скрывать не было никакого смысла. Молодой человек сидит в строгой одежде на низкой холодной скамейке и говорит с надгробной плитой. Он абсолютно один, тут никого нет. Но Юнги уверен, что рядом с ним его родные. Неважно, что снаружи тут видно только могилу, юноша чувствует, как душу согревает щемящая теплота. Такая теплота приходит тогда, когда он находится с близким человеком. Но тут целая семья, и Юнги ни с чем не спутает ощущение, словно они сидят напротив него. Дорогие родители, любимая жена, маленькие дети. Вот почему Мин так сильно упал и не поднимался долгое время. Из его тела с корнем вырвали сердце, растоптали душу. Внезапная смерть всех и сразу. Мгновенно. А ведь и он должен был быть в их числе, но по случайному стечению обстоятельств ушёл по срочному вызову на работу.
Юнги ненавидел себя за то, что ему повезло, что он тоже не оказался вместе с ними. Лучше бы погибли всей семьёй, чем вот так, покинув его тут. Лучше бы он был на их месте. Мин готов все их жизни вернуть, а свою отдать, муки любые пройти, чтобы они очутились рядом с ним. Если бы знал, что вся большая дружная семья будет счастлива до одного дня, то ни за что бы не согласился на эту жизнь. Лучше тяжело, пусть с ссорами и иногда непониманием, но потом примирением и всю жизнь вместе, чем вот так. Юнги жаждал умереть, ведь жить без семьи ему казалось не жизнью. Он от душевной боли будто упал в глубокое ущелье, желал там остаться и задохнуться.
Юнги ненавидел себя за то, что когда уходил, особо не попрощался с ними. Он обнимал жену, детей, отца с матерью, но если бы знал, что случится, остался бы с ними, а если бы обязан был уйти, несмотря ни на что, то перецеловал бы каждого, не отпускал бы до предела, до самого последнего момента, пока бы его просто силой не вытащили. В день, когда пришла весть о смерти, Юнги вспомнил строки стихотворения, которое прочёл когда-то давно, но запомнил на всю жизнь. Он не знал автора, но преклонялся перед ним даже только за первую прочтённую им работу.
«С любимыми не расставайтесь,
С любимыми не расставайтесь вы.
И каждый раз на век прощайтесь,
И каждый раз на век прощайтесь,
Когда уходите на миг».
Так и случилось. Они расставались всего на день, ничего не предвещало беды. Но произошла катастрофа, после которой выжили лишь единицы. Юнги отчётливо помнит, как, придя с работы вечером, решил отдохнуть и посмотреть новости. Как сейчас сидит уставший на диване и вдруг, побледнев, подскакивает с места, хватая телефон и дрожащими пальцами набирая номер. Гудки идут и идут, раздражая слух своей монотонностью и заставляя с каждой секундой мысленно биться головой о стенку от незнания. Парень перебирает все номера. Ни один не отвечает. Абоненты недоступны. Мин заговаривает сам себя, что телефоны в режиме полёта, и звонки просто не видны. Потом они отобразятся, и ему перезвонят. Юнги хватает ноутбук и за час просматривает все новости, обновления, короткие видео, но не верит. Каждый раз мотает головой и не верит, закрывая глаза. Он надеется, что неправильно запомнил номер рейса, что наверняка разбился другой самолёт. Не с его семьёй. Намджун и Чимин приезжают через несколько часов. Они втроём не спят ночь, звоня в спасательные службы, Ким пробивает информацию по своим связям, Юнги уже не помнит, сколько написал смс, сколько раз уточнял номер рейса. Он просмотрел все из них, которые летели в этот день. К утру стало ясно немного. Мин убедился, что тот самолёт, где была его семья, разбился. Намджун узнал, что службы нашли всего несколько выживших, но они точно не близкие друга. Ещё где-то внутри теплилась надежда, что хоть кто-то остался в живых. Юнги отрицал всё и до конца верил, что уцелели. Чимин уже знал, конечно же, это не так. Жив бы был кто-нибудь, а все... Невозможно. Пак пытался поговорить, но блондин заперся в своей комнате и сказал, что и слышать не хочет. Он сидел весь день то за компьютером, то за телевизором, смотря новости. Но ничего нового узнать так и не удалось. Утром следующего дня появились списки. Юнги помнит, как судорожно листал имена погибших, позднее с ужасом ходил на опознание и беспрестанно звонил всем, но никто уже не брал трубку. Бессмысленно было, а ему всё казалось, что сейчас гудки прекратятся, и мамин голос по-доброму скажет: «Здравствуй, сынок! Как ты? Когда к нам приедешь? Мы тебя заждались!» Парень прокручивал лучшие исходы, однако всё оборвалось. Он увидел в списках близких, фотографии с места катастрофы. После они снились почти каждую ночь в кошмарах. Лучше бы не видел их, а оставил в памяти детей улыбающимися и машущими ручками в аэропорту. В ту секунду всё рухнуло. Всё, что ещё держалось, что было и что Мин сам склеил и подлатал. Всё разрушилось на миллиарды кусочков, которые не соберёшь. Юнги еле дополз до кровати, опираясь о двери и стены, голова кружилась, в ней звучали голоса. Будто всю душу высосали, будто растоптали, с корнем выдрали, обожгли лавой огненной, шипами острыми засеяли, ножи сверкающие воткнули, молнией грома оглушили и слезам боли запретили появляться.
Если бы не Чимин и Джун, юноша бы просто сошёл с ума. Он едва вынес этот удар. И оправляется до сих пор.
После того как узнал, что никто из его семьи не остался живым, Юнги лежал три дня на кровати, отказываясь пить и есть. Он ни на что не реагировал, не отвечал, иногда даже не моргал на резкие движения рук Пака, который остался следить за ним. Часто Чимин входил в спальню и судорожно бросался, наклоняясь и проверяя сердце. Оно стучало тихо-тихо, но стучало. Юноша еле вытащил друга на третий день не без помощи Намджуна, который ежедневно приезжал к Юнги. Удалось вытащить только чтобы сводить на кухню и покормить. Они сменяли друг друга. Чимин уходил к себе домой, но тогда в квартире обязательно оставался Ким, и наоборот. Они не позволяли оставаться ему одному. Иногда парень закрывал глаза и бредил, часто Намджун влетал в спальню, услышав истошные вопли, но Мин не откликался на крики друга, продолжая бессвязно молить. Просыпаясь, юноша не помнил обо всём этом. Он практически не отвечал на вопросы, изредка почти заметно кивая или мотая головой. Полторы недели в таком диком режиме закончились. Молодой человек просто встал с кровати и начал разбираться со всеми делами, которые оставил. Уволился с работы, занялся продажей квартиры, покупкой маленькой, раздавал все вещи, ходил на опознание, решал вопрос с похоронами. Мин охладел, и лицо его не передавало больше никаких эмоций. Он перестал улыбаться, потому что улыбка выходила разбитой. Он перестал смеяться, ведь в смехе отдавало горечью, а не радостью. Его взгляд стал не читаем, парень стойко переносил все боли, находясь в морге, стоя на похоронах, кладя цветы на могилу, без оглядки покидая кладбище.
Юнги никогда не забудет помощь друзей в те тяжёлые дни. Только они могли вытянуть его из этого жуткого состояния полной обездвиженности. Они и сейчас рядом. Всю жизнь были и будут. И он с ними тоже.
***
— Ты как?
— В порядке.
— А... Они?
— Тоже. Всё хорошо. Ты придёшь сегодня?
— Я же обещал. Садись, — кивнул Намджун на первое сидение рядом с водительским. Они приехали сюда вместе. По счастливому стечению обстоятельств у Кима недавно здесь произошло какое-то преступление, нужно было допросить сторожа кладбища, а Юнги давно не был на могиле своей семьи.
— Как думаешь, Чимин не затискает Хосока от восторга? — Намджун завёл машину и поднял стёкла передних сидений.
Парни переглянулись и оба захохотали.
— Зря я поручил ему забрать его из школы, — пошутил Мин, на самом деле ни капли не жалея. Он не мог сегодня этого сделать. Строгая репетиция, затем выступление. Чимин наоборот горел желанием помочь, ещё раз повидать мальчика. Он сам и предложил его забрать, на что все согласились. Чон тоже.
— Чимин вчера конфет накупил, — сказал Ким, надевая очки и с лёгкостью поворачивая руль. Он крепко держал его руками, сосредоточенно наблюдая за дорогой.
— Ожидаемо, — цокнул Юнги и уставился в окно. Мимо стали мелькать фонарные столбы, деревья, одиноко стоящие плиты, а после кирпичные здания и магазины.
— Да расслабься, он не переусердствует, — усмехнулся друг, подловив реакцию юноши.
— Будут потом проблемы с зубами, сам пойдёт с ним к стоматологу. Я на его муки смотреть не смогу. — Намджун только заулыбался.
«Он слишком быстро стал ему папой, хотя сам этого ещё не понял», — подумал про себя, но ничего подобного вслух не сказал.
— Всё будет в порядке, — похлопал товарища по плечу и полностью сосредоточился на дороге.
Кладбище оставалось далеко позади, они гнали на большой скорости и давно уже въехали в город. Теперь важно было умело лавировать между пробками и многочисленными светофорами, заставлявшими постоять минуту в ожидании. Ким раздражённо матерился себе под нос, когда кто-то обгонял и лез вперёд его внедорожника. Джун сжимал и разжимал в пальцах руль, то давя на газ, то резко замедляясь.
Он страшно ругался на прохожих, которые пытались перебежать пешеходный переход раньше положенного, тормозил и провожал мирных граждан недовольным взглядом. Кто-кто, а уж Намджун точно в будущем будет учить Хосока правилам дорожного движения. Тот, наверное, и сам многое знает, ведь ходит один в школу, но парень такой чудесной возможности не упустит. Подрастёт — порулить даст под своим строгим контролем. Хотя Мин и сам скоро вернётся к езде на авто, но негласно уже решено, что все вопросы, касающиеся вождения, разъяснит Ким.
В недалёком будущем у мальчика будут три лучших друга и воспитателя.
Юнги улыбнулся чему-то своему и, краем глаза взглянув на Намджуна, вновь задумался. Теперь о нём.
Одинокий красавец на чёрном мерседесе в солнцезащитных очках и в шикарном деловом костюме. Он не только мастер своего дела, но ещё и умный, харизматичный. Мечта любой девушки... Парень-то и сам это знает. Сколько раз у него просили номер телефона, сколько раз признавались. Только Намджун холоден к этому. Да, он уважает чужие чувства, радуется за других, но сам просто готов часами расследовать преступления, погружаясь в это дело с головой. Как настоящий Шерлок Холмс, только современный. Ему не нужна романтика, конфетно-букетный период и прочие нежности. Он просто не такой человек. Но это не может быть его недостатком, правда? Пусть холостяк, и твёрдо придерживается этой позиции, не стремясь заводить отношения. Он дорожит своей свободой, не любит и совсем не хочет детей. Однако Ким всегда придёт на помощь друзьям, всегда заботится о своих близких. Сперва кажется холодным, чересчур серьёзным, даже суровым. На работе он действительно такой. Но точно не с Чимином и Юнги. Только они знают другую сторону Намджуна.
Добрый, весёлый, любящий пошутить, обладающим заразительным смехом и мечтающий завести кота. Только всё не получается, ведь молодой человек весь в работе, а за питомцем нужен уход, нужна забота. Так что пока только в планах. Пусть Ким и скрывает в себе эту другую сторону, но у него тоже сердце прыгает от умиления при виде улыбки Хосока. Этот определённо запал в душу всем троим. Каждому не терпится увидеть его, провести с ним время. Каждый хочет вложить в мальчика частичку самого лучшего, что только есть. Каждый мечтает принять участие в воспитании и помочь. Да, Юнги к Чону ближе всех и всегда будет. Но Намджун и Чимин те друзья, которые всегда рядом.
***
Молодой человек недолго пробыл дома. Только переоделся и, легко позавтракав, уехал в отель. Он специально попросил записать его на определённое время, чтобы спокойно потренироваться на инструменте, почувствовать его, «подружиться». Юнги всегда важно было проникнуться, ощущать звук и клавиши. Только тогда он играл безупречно и феноменально. У каждого пианиста свои секреты, свой подход. Один здоровается с инструментом, протирая крышку, другой касается клавиш, но не нажимает, а гладит и таким образом успокаивается, настраивается. А третий вообще не верит в это, называя всё подобное «чепухой», и сразу же уверенно садится за инструмент. Юнги приехал к назначенному времени и, после часовой тренировки, пробыл оставшееся время в ресторане. Он заказал себе обед и растянул его на полтора часа. После прогулялся, созвонился с Чимином и, узнав, что они с Хосоком уже собираются, направился обратно в отель, где в главном зале ресторана уже чувствовалась та атмосфера выступлений и классической музыки.
Мин устроился в свободном кресле с папкой в руках, про себя проигрывая каждую ноту. Чем меньше оставалось времени до начала, тем больше юноша себя накручивал и волновался. У него вспотели ладони, пришлось идти в туалет, тщательно мыть и сушить руки, но это не помогло. Пальцы были мокрыми от волнения, руки заметно дрожали, а в горле пересохло. Юнги с опаской поглядывал на часы, которые показывали, что до концерта ещё час. Живот скрутило, читать было больше невозможно, и парень взволнованным сиплым голосом попросил официанта принести ему что-нибудь из успокоительного. Блондин давно так не переживал.
Всё это время он вообще не думал о концерте.
«Подумаешь, выступление! Пять минут у инструмента посижу и опять сяду на место зрителя, » — уверенно ответил он Чимину, когда тот забеспокоился об ощущениях перед конкурсом. Юнги ответил честно. Он ведь правда так и думал, но сейчас... Мин увидел атмосферу, и ему стало нехорошо. В голову закрадывалась куча мыслей. Откуда-то появился страх споткнуться о собственные ноги, упасть со стула, забыть ноты, боязнь покраснеть. Блондин без раздумий выпил таблетку, которую принёс официант, и продолжил себя успокаивать, хотя на деле получалось обратное. По словам молодого человека, успокоительное должно начать действовать через двадцать-тридцать минут. Юнги всячески старался расслабиться, но в итоге оставил все попытки и решил подождать, когда приедут Намджун, Чимин и Хосок. Он надеялся, что они смогут подбодрить его.
Собиравшиеся потихоньку гости и участники концерта подливали масло в огонь. Юноша с самого начала понимал, в какое место пришёл и какие тут люди. Он не знал их внешне и по должностям, но за свою прошлую работу научился прекрасно разбираться в клиентах, так что заметить в зале настоящих серьёзных личностей не составляло большого труда. Атмосфера будто сильнее сгущалась, как тучи перед грозой, стягивающие небо, не оставляя проблеска чистой голубизны и луча солнца, а затмевая всё на своём пути.
Все возможные платные места для повторной репетиции были заняты. Играть в зале уже нельзя, так как там сидят гости. Чувствуя подступающую безысходность своего положения, молодой человек, начиная паниковать, бросил папку с нотами в кресло и хотел уже куда-нибудь уйти подальше от этого зала, но не успел.
— Как поживает лучший пианист этого вечера?
Парень обернулся и просиял.
Чимин и Хосок стояли в нескольких метрах от него, держа в руках по букету красных роз.
— Лучше всех! — не задумываясь, ответил Мин, подбегая к Чону и обнимая его.
— Намджун уже подъехал. Сейчас придёт, — заметил Чимин, осматриваясь вокруг. — Мы встретились на парковке, он там ищет удачное место, ты же знаешь.
— Как вы добрались?
— Без приключений. Доехали на трамвае и немного прошлись пешком.
— А Чимин-хён подарил мне большую шоколадку! — радостно сообщил Хосок, старательно жестикулируя руками.
— А Чимин-хён не боится, что у тебя живот заболит? — прищурившись, поинтересовался Мин.
— Да расслабься! Мы договорились, что Хосок будет есть её по чуть-чуть. Я же прав? — с улыбкой обратился юноша к мальчику.
— Да! — согласно подтвердил Чон, часто кивая головой.
— Вот видишь! — развёл руками Пак. — А ты волновался! Он сознательный человек, всё будет в порядке!
— Не те слова, Чимин-а, человечище, — друзья обернулись и кинулись с распростёртыми объятиями к Киму.
— Осторожно, у меня под пиджаком пистолет заряженный, забыл убрать, — шепнул Намджун Паку так тихо, что тот, расслышав сказанное с ужасом отпрянул от друга. —
Немедленно иди в машину и оставь его там! — возмутился он.
— И не подумаю! Раз забыл, значит надо. Вдруг здесь что-то случится!
— Да что здесь может случиться!
— Это ты так думаешь, а безопасность прежде всего!
— Подожди... А как тебя пропустили? — с подозрением спросил Чимин, нахмурив брови.
— Чёрт, — в сердцах выругался Ким и засмеялся. — Я думал ты меня задушишь и сказал тебе. А ты поверил.
— Поверил, но опомнился, — обиделся Чимин и демонстративно развернулся, направившись в зал.
— Ну прости! Наоборот я хвалю тебя! Развиваешь внимательность. Я даже не думал, что ты догадаешься до этого! — уже сдерживая смех, Намджун побежал догонять Пака.
— Они всегда так? — с интересом спросил Чон, смотря на удаляющихся юношей, продолжавших спорить.
— Почти, — Юнги сел на колени, беря за руку мальчика. — Ты будешь ждать моего выступления?
— Конечно! — горячо воскликнул тот.
— Я не сомневался. — Блондин улыбнулся, гладя Хосока по макушке.
— Ты волнуешься?
— Совсем чуть-чуть.
— А чуть-чуть это сколько?
— Примерно так. — Мин выставил вперёд руку и показал большой и указательный пальцы, между которыми было ничтожное расстояние.
— Значит, ты ни капельки не боишься выступать? — доверчиво спросил ребёнок.
— Каждый боится, Хосок, каждый. Просто когда кто-то рядом, то не так страшно.
— Юнги-я, — шёпотом позвал мальчик.
— Что такое? — Парень наклонился к нему, так как уже знал, что такие тихие обращения означали, что Чон хочет сказать что-то важное. Но только ему одному, без свидетелей.
— Даже если у тебя не получится, ты всё равно для меня самый классный!
— Спасибо, малыш, — мягко засмеялся юноша, прижимая Хосока к себе.
— Я подарю тебе этот букет, когда ты выступишь! — шепнул на ухо Чон, протянув Юнги на пару секунд цветы. — Вы у меня самые замечательные! — молодой человек был готов ещё вечность простоять так с мальчиком, но через несколько минут должен был начаться концерт.
По правде сказать, за то время, проведённое с Хосоком, волнение как рукой сняло.
— Тебе пора, — произнёс Мин. — Беги к Чимину, они сидят там, — указал он рукой на второй ряд, — передавай привет от меня.
— Хорошо! — Мальчик крепко обнял Юнги за шею и, на ходу помахав рукой, побежал к уже занявшим нужные места Намджуну и Чимину.
Парень проводил Хосока взглядом и направился к специально отведённым местам для выступающих.
***
Время тянулось мучительно медленно. Юнги знал, когда его позовут и сколько ещё осталось ждать, но оттого было не легче. Он слушал игру других, постоянно что-то подмечая для себя. К середине концерта уже составился целый список как лучше поклониться гостям, как садиться за стул, поправлять пиджак, вставать, идти. Юнги следил за каждой незначительной мелочью, боясь ударить в грязь лицом. Юноша прекрасно отрепетировал своё выступление не один раз, но сейчас ему казалось, что он ничего не помнит. Будто сядет за инструмент и не знает, с чего начать. Руки снова похолодели, парень поежился, тихо потирая ладони. Таблетка давно уже была принята, но эффект совсем не ощущался. Возможно он и был, но чем ближе приближался момент, когда Юнги должны были объявить и позвать на сцену, тем хуже.
Чаще лучше выйти одним из первых, сдать, выступить и уйти. Потому что чем дальше, тем сильнее ты себя накручиваешь и заставляешь волноваться.
Блондин сам не помнил, как назвали его имя. Он просто услышал и направился ровной походкой к чёрному роялю. Ловко и отточено развернувшись на девяносто градусов, молодой человек сделал короткий почтительный кивок, слегка наклонив при этом корпус, и аккуратно сел за инструмент. Уверенно поставив правую ногу на педаль, а затем поправив бабочку, он бесшумно выдохнул, незаметно быстро сжал и разжал кулаки, улыбнувшись клавишам. Плавно подняв кисти и сделав ими лёгкий низкий взмах, он начал игру. Больше Юнги ни о чём не думал. Мозг словно отключился, и только руки чётко знали своё дело. Парень старался не останавливаться ни на какой мысли, мелькавшей в этот момент в голове. По опыту любые идеи могли сбить с толку. Пианист нежно и чувственно проигрывал каждую ноту. Пальцы бегали по клавишам, беспрестанно мелькая перед глазами. Иногда Юнги заметно ускорялся, но тут же сам давал себе установку снизить темп. Здесь меньше, тише, а там громче и больше энергии, эмоций. Каждая отработанная деталь вспоминалась сама собой. В эти минуты Мин не жалел ничего, выкладываясь на тысячу процентов. Если бы он только видел восхищённые лица слушателей, то сразу бы понял, насколько талантливо и прекрасно играет! Но самые главные болельщики ему об этом обязательно расскажут.
Намджун сидел, положив руки на колени, и, затаив дыхание, наблюдал. Его выражение лица было каменным, но на самом деле только так он скрывал своё настоящее переживание. Двое сидящих рядом и так сильно нервничали. Не хватает ещё и его в придачу. Чимин, совсем забыв про букет, сжимал стебли цветов, без отрыва смотря на друга. Хосок глядел на сцену будто загипнотизированный, и трудно было бы спорить, какая на то причина более веска: музыка, которая звучала в этот момент в зале, или Юнги, игравший эту самую музыку.
После выступления юноши многие даже поднялись со своих мест, с нескрываемым восторгом аплодируя.
Пианист, ярко улыбаясь, сделал низкий поклон и ушёл за кулисы.
Остаток концерта пришлось ожидать там. Первые минуты Юнги с нескрываемым счастьем на лице пытался отдышаться и осознать, что всё позади. По своим меркам он выступил неидеально. Поверьте, каждый музыкант, да и не только, строг и придирчив к себе, так что даже в прекрасном своём выступлении найдет изъян. Пусть он будет совсем крошечный, но обязательно найдёт.
Парень знал свои огрехи и надеялся, что их комиссия не расслышала.
Вымыв лицо и руки, Юнги спокойно сел в кресло и прикрыл веки. В комнате сидело уже довольно много выступивших, но никто не разговаривал ни с кем. Каждый здесь конкурент для другого. Все держали эмоции в себе и холодно смотрели вокруг, будто и не испытывали ничего. До самого завершения концерта блондин, наклонив голову и скрестив руки, впервые за весь день почувствовал себя комфортно и задремал.
***
— Ты был великолепен! — визжал Чимин, прыгая на месте от радости.
Был объявлен сорокаминутный перерыв, в ходе которого подсчитывались баллы каждого участника. После должны были объявить победителей.
— Полностью поддерживаю, ты выступил на все сто! — кивнул Намджун, пожимая другу руку.
— Юнги-хён самый лучший пианист! — из-за Чимина выбежал прятавшийся Хосок с двумя букетами.Юнги подхватил его на руки и принялся кружить, радостно смеясь.
— Спасибо, — сказал он, забирая в одну руку букеты, а другой продолжая держать мальчика. — Куда идём? У нас почти час.
В ответ Чимин и Намджун заговорчески переглянулись между собой.
— У нас есть план, но мы тебе о нём не скажем! Шагай за нами, — подмигнул Пак, быстро направляясь к лифту.
— Да подождите нас! — Юнги явно не ожидал какого-то сюрприза.
— Догоняй, — обернулся Ким, заходя в лифт.
— Ты что-нибудь слышал о ресторане под небом? — поинтересовался Чимин, пока Намджун нажимал сразу несколько кнопок на нужные этажи. В лифте с ними ехали ещё несколько человек.
— Что? Какой ещё ресторан под небом?
— Тогда сейчас узнаешь!
— В каком смысле? — Юнги непонимающе нахмурился. В ответ Пак глубоко вздохнул.
— Тебе не приходило в голову, почему они говорят, что выбирают «победителей», а не «победителя»?
— На замену, наверное...
— Почему ты такой наивный! — возмутился Чимин. — Хосок, вот скажи ему!
— В отеле всего один ресторан, но на двух этажах. На первом и на последнем. Поэтому пианиста они берут тоже два, — шепнул мальчик Мину, тихо хихикая.
— Я всё равно не понимаю... К чему вы клоните? — спросил юноша.
— У тебя ещё больше шансов попасть сюда, — подмигнул Ким.
— Кстати, нам пора выходить!
— Подожди, но на собеседовании они мне говорили, что ищут одного... — не отступался молодой человек, идя по коридору.
— Они и не говорят. Это сюрприз для всех, — усмехнулся Намджун. — Все будут ждать только одно имя, а назовут два.
— А ты откуда это знаешь?
— Мы посмотрели оба этажа. И на последнем, и на первом в залах стоят инструменты, но пианистов нет. Я лично спрашивал, — произнёс Ким, открывая двери и приглашая друзей внутрь ресторана. — Это фишка самого владельца отеля. Он любитель таких вещей. Прикинь, кто-то не услышит себя, расстроится, и тут резко его называют и приглашают на сцену!
— Это игра на чужих нервах! — с негодованием воскликнул Юнги, но в сущности понимал, о чём идёт речь. Такой ход увеличивал шансы пройти конкурс.
Всё свободное время компания провела в ресторане на самом высоком этаже, разместившись у огромного панорамного окна, откуда простирался вид на город. Кванджу сиял в свете ночных фонарей и машин, которые теперь казались такими маленькими, что могли бы с лёгкостью поместиться на ладони.
Чимин заказал кучу безалкогольных коктейлей, а Хосоку принесли два шарика мороженого, политого сверху сладким сиропом. Юнги расслабленно облокотился на спинку дивана и чувствовал себя удовлетворённо. Прохладные напитки освежали и давали остыть. Парень до сих пор отходил после выступления. Если бы он просто играл, это было бы одно дело. Но тут от этого зависит его будущая работа и то, как быстро он её найдёт.
Юнги пришёл в серьёзное заведение, но в не менее серьёзном работал и до этого, так что порядки знает. Единственное, очень хочется пройти, чтобы время и силы не пропали зря.
— Ты не поверишь! Я тут столько знакомых лиц встретил! — начал Намджун, прервав мысли Мина.Тот озадаченно вскинул брови.
— Только не говори, что все они испугались тебя. Я не поверю, — усмехнулся Чимин, доставая из стакана ароматный лайм и делая большой глоток.
— Многие, да. Правда, большинство из них и не заметило меня.
— Мог подойти поздороваться!
— Слушай, я понимаю. Ты за мои методы выпытывания информации зовёшь меня кровопийцей, но всё же не настолько плохо! Я не собираюсь портить им вечер.
— Ну да, конечно!
— Большинство из них пострадало по своей же вине, а мне просто пришлось это всё разгребать. Дела давние, но свои расследования я помню хорошо.
— А с этим отелем всё чисто? — мягко поинтересовался Юнги, рисуя между тем Хосоку динозавра на салфетке. Мин решил не участвовать в диалоге и только слушал, уделяя внимание Чону, чтобы тому не было одиноко. Намджун и Чимин, увидев эту картину, умильно переглянулись между собой.
— Не беспокойся, с этим всё в порядке! Он недавно построен. Сам владелец человек влиятельный, поэтому отель быстро стал популярен и вырвался в список лучших.
— И откуда ты всё знаешь... — заговорчески нахмурился Пак, наклоняясь к другу. — Честное слово, у меня иногда ощущение, что самая главная мафия тут только ты!
— Тогда причём тут мои рассказы о реальных преступниках?
— Прикрытие и алиби!
Ким засмеялся и повалился на диван, закрыв лицо ладонями.
— Ага! Всё с тобой ясно! Я так и знал, что ты не чист! — подскочил Чимин к юноше, пытаясь взять его за руки.
Намджун продолжал безудержно хохотать, не обращая внимания на «серьезные» возмущения Юнги с просьбой прекратить. Хосок тоже засмеялся, как и все остальные. Мальчик вообще влился в эту семейку. Так получилось, что его уже стало не хватать на обычных посиделках. Он стал незаменимым и важным.
Люди, сидевшие за соседними столиками, с интересом оборачивались и улыбались, смотря на эту дружную четвёрку.
— Простите, молодые люди! — к компании подошёл официант.
— Вы случайно не участники сегодняшнего конкурса? — спросил он.
— Я участвовал. Что-то случилось? — Юнги перестал веселиться, тут же превратившись в серьёзную личность.
— Нет, ничего, — успокоил его парень. — Дело в том, что через 10 минут должны объявить победителей, — с улыбкой указал он на большие настенные часы.
— А, спасибо большое! — горячо поблагодарил Намджун. — Я каждую минуту смотрел и в какой-то момент совсем забыл.
В ответ официант понимающе кивнул.
— Я оплачу счёт, собирайтесь пока, — кивнул Юнги Пак, доставая сумку.
Друзья медленно направились к выходу и, дождавшись Чимина, спустились на первый этаж.
Вход в зал был открыт. Участники и гости садились на свободные места. Отыскав четыре рядом стоящих стула, компания устроилась в ожидании результатов. Чимин заранее скрестил за друга пальцы, отбивая туфлями какой-то ритм.Навязчивые мысли снова полезли в голову. Казалось бы, только расслабился, а уже снова переживаешь. Будто бы и не отдыхал вовсе. Юнги скрыл своё беспокойство и, опустив взгляд в пол, ожидал, когда на сцену придёт ведущий. Снова минуты тянулись мучительно долго. Народ собирался быстро, каждый нервничал и жаждал поскорее узнать результат. Когда же все места были заняты, свет в зале сделался приглушённым.
— Уважаемые гости и участники концерта! — на сцену вышел молодой человек в синем костюме, а за ним девушка в светло-голубом пышном платье. В руках она держала два конверта.
— Наши судьи приняли решение. Всех победителей прошу пройти на сцену, после того, как объявят их имена! — Зал зашумел, и раздались аплодисменты. — Но прежде, чем мы это сделаем, — улыбнулся юноша, — я хочу от лица всего отеля поблагодарить участников. Вы подарили нам незабываемый вечер и непередаваемые эмоции. Мы получили огромное удовольствие, слушая исполненные произведения. Спасибо! — Парень поклонился и кивнул девушке.
— Не будем же заставлять вас волноваться и начнём! — с радостью заговорила она. — В этих конвертах имена двух победителей сегодняшнего вечера, — ведущая вытянула руку вверх, и все увидели два запечатанных жёлто-золотых конверта. Девушка опустила руку и протянула один юноше.
— Чхве Юнсу! — громко огласил парень, распечатав конверт.
Зал разразился дружными аплодисментами, возгласами и поздравлениями. На сцену выбежал молодой пианист в бордовом костюме. Он поклонился зрителям и встал рядом с ведущими.
Намджун вежливо похлопал счастливцу и поддерживающе потрепал Юнги по плечу. Тот прикрыл глаза и сжал кулаки, надеясь на удачу. Да, сыграл прекрасно. Но не один он здесь хороший пианист. Не один он ищет работу и молит сейчас всё, чтобы услышать своё имя. Но такой шанс на победу даётся не каждому... И не Юнги...
На секунду в зале повисла тишина. Ведущая аккуратно открыла следующий конверт и заинтригованно оглядела зрителей. Мин зажмурил глаза и весь напрягся.
Следующим на сцену вышла молодая девушка в концертном платье. Юноша поднимает голову и аплодирует вместе со всеми, радуясь за других, но чувствуя, как разочарование и грусть нахлынывают внутри со скоростью света. Заиграла праздничная музыка, гости были приглашены в ресторан на банкет для победителей.Юнги не хотел никуда идти. Он даже не спросил судей, какое место занял и насколько был близок к победе, хотя такая возможность была предоставлена. Что сыграло свою роль здесь, уже не важно. Он проиграл по-настоящему крупно. Где теперь найти такую хорошую работу, он не знал.
Блондин остановился на ресепшене, чтобы забрать кое-какие документы, а Хосок подошёл и прижался к нему. У Юнги внутри сердце сжимается, кровью обливается и разрывается, бьётся на миллионы острых осколков, что не доказал, не смог, проиграл. Он лишь попытал счастье, но фортуна решила обойти стороной. Удача прошла мимо, и Мин уходит ни с чем.
Что теперь будет? Как дальше идти?
Юнги грустно улыбается подбадривающим словам работников отеля, складывает документы в сумку и, взяв Чона за руку, идёт на выход. На парковке уже ждут Чимин и Джун. Хосок смышлёный, всё понимает, ничего не говорит и только пытается посмотреть в глаза Юнги, но тот нарочно отводит их в сторону. Не потому, что, увидев взволнованное лицо Чона, расплачется, а потому, что стыдно. Просто стыдно и больно. Юнги кажется, что Хосок не захочет с ним говорить, что разочарован в нём.
Грустные мысли так затмевают сознание, что блондин только с четвёртого раза услышал, как сзади его окликнули. Он поворачивается и видит перед собой молодого человека на вид лет двадцати пяти. Тот одет безукоризненно и аккуратно в чёрный дорогой костюм, сшитый на заказ. Юноша широкоплеч, носит круглые очки на тонкой тёмно-шоколадной оправе. Каштановые слегка вьющиеся волосы едва доходят до кончиков ушей. Молодой человек смотрит прямо и дружелюбно.
— Вы что-то хотели? — прокашлявшись, спрашивает Юнги, поправляя галстук.
— Простите, я, наверное, отвлёк вас, вы уже собирались домой. — Парень подходит ближе, и теперь Мин замечает его изысканный стиль во всём его величии. У незнакомца удивительно лёгкая и непринужденная походка, плавные движения рук. Но вместе с тем он сосредоточен и серьёзен.
— Да, есть немного, — честно отвечает блондин, с непониманием смотря на юношу.
— Я слышал вашу игру. Она была поразительна, — лучезарно улыбается брюнет.
— Спасибо, — кивает Мин.
— Жаль, что вас не взяли сюда. Мы были бы замечательным пианистом здесь.
В ответ Юнги ничего не отвечает и только мрачнеет. Если этот явно богатый паренёк решил поиздеваться над ним, то пусть идёт лесом. Юнги не постесняется и при Хосоке пошлёт куда подальше. Сейчас его лучше не трогать.
Незнакомец, очевидно угадав мысли Мина, мягко смеётся и, достав из своего кармана записную книжку, несколько секунд листает её, а затем протягивает блондину визитку.
— «Gold seasons», — читает вслух Юнги и, переглянувшись с Хосоком удивлёнными лицами, недоверчиво смотрит на незнакомца. — Что это? — спрашивает, нахмурившись.
— А вы прочтите дальше, пожалуйста, — отвечает молодой человек, кивая на визитку.
— Владелец отеля Ким Сокджин приглашает талантливого пианиста в свой отель «Gold seasons». Так-так... адрес... номер телефона, — Юнги, не веря своим глазам, вопросительно посмотрел на незнакомца.
— Вы, кажется, удивлены? — дружелюбно усмехаясь, спрашивает тот, засунув руки в карманы.
— Приходите завтра к 10 часам. Покажите на ресепшене эту визитку, и вас проведут в нужный кабинет.
— Подождите, вы... — Мин мотает головой, будто пытаясь проснуться, — вы приглашаете меня в свой отель? А собеседование?
— Вы его уже прошли сегодня. Я всё слышал собственными ушами! — смеётся молодой человек.
— А... Ваш владелец в курсе? То есть, он одобрит мою кандидатуру?
— Вы о Ким Сокджине?
— Конечно, а о ком же ещё!
— Уж одобрил.
— Почему? — Юнги стоит в ступоре и совсем не осознает происходящего, что нельзя сказать Хосоке, который уже вовсю прыгает на месте от радости.
— Потому что Ким Сокджин — это я, — улыбается брюнет и, повернувшись, уходит в зал, оставляя Мина, сияющего от счастья.
«Кто верит в свою удачу, удачлив».
Кристиан Фридрих Геббель