Мой приемыш

Любому человеку нужна поддержка. Абсолютно любому. И это не зависит от того, какой он. Ребёнок или взрослый, успешный или начинающий что-то, сильный или наоборот.

— Всё будет хорошо, — теперь утешает он. — Я... Я ведь рядом, — шепчет неуверенно, боясь, стесняясь, сжимает плечики пиджака и краснеет. Хосок впервые сказал это сам.

— Да. — Мин слегка отстранился от мальчика, будто не осознавая эти слова, с теплотой посмотрел ему в глаза и счастливо улыбнулся. — Главное, что ты просто рядом...

Они не сказали друг другу ничего больше, а просто, постояв ещё немного в тишине, направились в медкабинет.

Хосоку обработали все ссадины, ранки, приложили холод к носу. Медсестра оказалась очень приветливой и даже угостила Юнги чаем, пока мальчик лежал на кушетке, задрав голову вверх. Чону, кстати, позже перепал кулёк конфет за терпение. Ведь когда мажут йодом, хочется закричать от жжения и остроты боли. А он не сказал ни слова и мужественно перенёс все мучения, за что, собственно, девушка его и хвалила.

Попрощавшись с ней на хорошей ноте, Юнги и Хосок покинули школу. Мин решил, что самым лучшим сейчас будет пойти к нему домой, поэтому, отписавшись госпоже Кан, отключил звук на телефоне и посвятил всё внимание своему маленькому другу.

***

Зайдя в квартиру, юноша сразу полез на полку доставать Хосоку тапочки, затем помог ему снять куртку и только после того, как дал свою чистую футболку и по, ведь рубашка мальчика была совсем грязной, и отправил в ванную, переоделся сам. Рубашку молодой человек решил положить в стиральную машину, поставив на режим быстрой стирки. Хосок к нему на пару часиков, так что она и на батарее высохнуть успеет, и юноша её погладит.

Слушая, как умиротворённо и расслабленно льётся вода из-под крана в ванной, Юнги позволил себе вздохнуть с облегчением. Тихо напевая один вальс Шопена себе под нос, он поставил чайник и вытащил из кухонного шкафа все сладости, что только у него были.

После знакомства Чимина и Намджуна с мальчиком, парень стал во время каждого своего похода в магазин заходить в отдел со сладостями и брать самые разные вкусности. Словом, к сегодняшнему дню, когда Чон во второй раз пришёл к нему домой, у Юнги были: пять упаковок мармеладных мишек, три пачки шоколадного печенья и столько же из топлёного молока, качжоны, пакетик с маршмеллоу, сосульки, леденцы и куча наборов конфет, большая плитка шоколада, а ещё югва, булочки и ореховая паста. С ума можно сойти. Мин сам пожалел, что затарился за все дни таким количеством. Каждый раз по чуть-чуть, а вышло, что они не съедят это всё даже при большом желании. К тому же, очень вредно столько сладкого для здоровья.

— Н-да, — вздохнул парень, оглядев заваленный стол. — Стоит попросить Чимина забрать себе часть от греха подальше, — сказал он вслух, почёсывая затылок. И пока Хосок ещё был в ванной, моя лицо и руки, юноша сгрёб в охапку половину вкусностей и засунул обратно в кухонный шкаф.

Почему же, спросите вы, именно Чимину надо отдать сладости? Нет, не потому что Юнги забыл про Джуна. Просто тот не любит ни конфет, ни зефирок, ничего подобного, а также очень придирчив к любой еде. Ким обожает плохо разбавленный кофе без сахара, а ещё виски. Он предпочитает итальянскую кухню. Немного неожиданно, да? Ему нравится паста, пицца, но чтобы всё было обязательно острым и несладким.

Чимин же совсем не так относится к еде. Он любит, когда на столе, да и в доме полно вкусного и необязательно полезного. Безусловно, знает меру и не объедается, держит себя в тонусе. У Пака много затрат энергии, так что иногда ему простительны сплошные перекусы в виде печенья, рисовых пирожков и палочек. Чимин ест практически всё. Главное, чтобы было съедобно и вкусно.

— Садись! — позвал блондин, ставя на стол чай, предварительно разбавив его водой, ведь знает, что мальчик не может пить горячее.

Чон вышел посвежевший в чистой белой футболке, которая была ему однозначно велика, в своих школьных штанах, закатанных по щиколотку, и в мягких зелёных тапочках с лягушкой.

Чимин и Намджун смеялись, когда только увидели их, потому что в тот момент Юнги с самым серьёзным видом отрезал с них бирки. Ну что поделать, если они уж так приглянулись парню?

Сейчас он только радовался, что выбрал тогда именно их. На Хосоке они смотрелись чересчур уютно.

Мальчик забрался на стул и, взглянув на блондина, спросил:

— А ты разве не будешь? — Он имел в виду чай, ведь на столе стояла только одна чашка и перед ним.

— Я за компанию посижу, — заботливо ответил тот. — Не хочется.

— А-а-а, — протянул Чон, надламывая печенье и отправляя маленький кусочек в рот.

Молодой человек сдержал улыбку умиления, взяв себе несколько мармеладных мишек.

«Какой же он хорошенький», — подумал про себя он.

— У тебя ничего не болит? — слегка волнуясь, поинтересовался он.

В ответ Хосок уверенно мотнул головой, ведь рот был занят новой порцией печенья.

— Это хорошо, — с облегчением улыбнулся юноша. — Очень хорошо.

Чон действительно выглядел уже гораздо лучше. Конечно, йод будет ещё долго напоминать о случившемся, но, по крайней мере, внутри мальчик чувствует себя комфортно, вот так просто сидя с Юнги за столом.

Юноша безмерно будет счастлив, если Хосок успокоится окончательно и забудет об этом происшествии. Всё хорошо закончилось.

Пока мальчик пил чай, парень решил ничего не спрашивать, а просто посидеть в тишине, ведь она гораздо лучше сближает людей, чем обычные разговоры. Нет, конечно, диалоги тоже важны. Не меньше. Но тишина в любых отношениях создаёт особую атмосферу, которая очень уютная и приятная. Как там в школе? Разобрались ли с теми детьми? Юнги мучал себя этими вопросами, совершенно погрузившись куда-то в себя. Он параллельно вспоминал о репетиции, спланированной сегодня вечером, рассуждал, чем занять сейчас Чона, стоит ли завтра идти в школу, чтобы поговорить с директором, наладить контакт с классным руководителем или будет проще сделать это по телефону... Он так крепко задумался, что не сразу услышал вопрос, который тем временем задал ему мальчик.

— А как ты узнал о том, что случилось? — Вот это вопрос... Юнги даже не знал, как здесь будет правильнее преподнести ответ.

Flashback

Блондин стоял на школьном дворе, сжимая в руках свою сумку и дожидаясь, когда из здания послышится громкий звонок с уроков. Он был рад, что всё-таки успел заскочить на последних секундах в уже закрывавшего свои двери автобус. Был рад даже тому, что испачкал себе начищенную обувь в песке и траве, ведь пока нёсся на всех парах к единственному подходящему к его маршруту транспорту, совсем не глядел на дорогу и пробежал по газону, сократив себе путь.

Мин не опоздал на свою самую главную встречу. Как бы это ни звучало, но его приоритетом было сегодня забрать вовремя Хосока, а уже затем успешно сходить на собеседование. Да, конечно, и то, и то важно, но... Чон для него выше остального.

С таким бодрым настроем юноша и стоял во дворе, дыша свежим воздухом. Парень усмехнулся, когда услышал звонок, и встал напротив школьных дверей, чтобы заметить мальчика было проще. Но вот стали выбегать из здания дети. Мин во все глаза глядел на то и дело открывающиеся и закрывающиеся двери. Одни ученики шли спокойно и размеренно, неся в руках портфели, другие неслись вприпрыжку, крича что-то своим друзьям, третьи вешались на шею старшим братьям, сёстрам, бабушкам и дедушкам, которые пришли их забрать. Да, Юнги бы сейчас порадовался вместе со всеми ещё одному закончившемуся рабочему дню для младшеклассников, но ему было не до этого. Он уже с волнением поглядывал на свои наручные часы, ведь мальчик должен был уже выйти. Прошло пять минут. Блондин, наконец, не выдержал и решил зайти в школу. Хосок его просил этого не делать, ведь он не хотел привлекать к себе внимание. Но Юнги сейчас и не собирался ничего такого делать, лишь убедиться, что мальчик ещё переодевает сменную обувь или неторопливо идёт с курткой. Открыв дверь и протолкнувшись среди толпы школьников, Мин оказался в холле.

Он уже вовсю оглядывался, пропуская детей к выходу, и совершенно случайно услышал один диалог между двумя ученицами.

— Ты уже видела? — как-то неестественно смеясь, спросила одна девочка, подходя к своей подруге.

— Что? — непонимающе сказала та.

— Как?! Там детдомовского опять увели! Такое сейчас было! — Юнги всерьёз насторожился, но виду не подал. Он уже был готов сорваться и бежать, но одно ему мешало это сделать. Он не знал, куда идти.

— А чего? Он там не угодил чем-то? — с равнодушием спросила вторая, застёгивая рюкзак на молнию.

— Не знаю. Видимо им снова стало скучно. Вот они и решили развлечься. Перехватили на первом этаже и потащили в туалет. Они чуть ли не всем об этом ещё с утра заявили.

Дальше Мин ничего не слушал. Он быстро повесил свою сумку на плечо и бегом понёсся в туалет. Он наплевал на крики охранника и на то, что сбивал многих с толку, ведь не часто увидишь в школьном коридоре взрослого мужчину в деловом костюме, который мчится куда-то напролом. Сейчас всё равно. Только бы успеть. Только бы успеть. Вот что его действительно сейчас заботило.

По дороге парень обнаружил школьную сумку, небрежно валяющуюся на полу. Не стоит здесь даже говорить о том, что эту вещь он узнал бы из сотен тысяч других. Подхватив её, Юнги, скользя на своей чёрной подошве, добрался до дверей мужского туалета, откуда раздавались злобный смех и мольбы о помощи.

Что всё это время чувствовал Мин, пока искал мальчика в холле, пока бежал к нему на помощь?

Сначала он просто беспокоился, прислушивался, присматривался, а потом... После услышанного диалога делал всё на автомате. У Юнги дух перехватило от ужаса. Он представил, что может быть сейчас с Хосоком, как ему плохо, больно одному. Парень вспомнил, каким был мальчик, когда он впервые его встретил в углу у магазина. Почему-то люди и тогда проходили мимо него, а ведь даже не знали, что он из детского дома. Неужели они все настолько равнодушны? И равнодушны даже сейчас? Девочки смеются, обсуждая этот кошмар, как интересную новость, одноклассники тащут Хосока в туалет, а остальные просто игнорируют происходящее прямо у них на глазах. Неужели все их сердца ожесточились и стали чёрствыми? Неужели даже маленькие дети, которых зовут ангелами за чистую душу, пройдут мимо? Откуда такая холодность в этом мире? Но пусть... Пусть если она есть, то с ней будут бороться. И Юнги тоже. Он один способен защитить Чона здесь, больше никто.

Все эмоции и чувства пронеслись меньше чем за секунду в десятки раз. От одной этой мысли блондин на миг замер, а затем сорвался на зов, который звенел в ушах. Нет, в реальности никто уже не кричал. Юнги почувствовал.

Настоящее время

Мину было неприятно говорить о том, что услышал он это от девочек, которым было очевидно плевать на судьбу их сверстника. Он знал, что Хосок и так понимает эти вещи, но всё же... Говорить не хотелось. Чон не заслужил этого.

— Я... — задумчиво протянул молодой человек, — я спросил одну девочку, не видела ли она ничего странного или... не случилось ли что-нибудь...

— И она тебе сказала про меня? — удивился мальчик.

— Она сказала, что видела, как твои одноклассники потащили тебя в туалет. Собственно всё. Я пошёл туда.

— Я думал, ты будешь ждать меня у выхода из школы...

— Я так и делал. Просто потом начал волноваться, ведь обычно ты выходишь гораздо раньше.

Хосок опустил голову, смущённо улыбаясь.

— Хочешь, садись ко мне? — предложил Юнги, мягко постучав по своим коленям.

— А можно? — Ребёнок с неуверенностью робко взглянул на него.

— Садись-садись, — заботливо позвал «большой дядя», усмехнувшись.

Чон осторожно слез с высокого для него стула и, подойдя к юноше, остановился в неком недоумении. На это Юнги не растерялся и, ловко подхватив мальчика, усадил его к себе на колени, крепко обнимая. Хосок, почувствовав то ценное тепло и тот запах, за столь короткое время ставший дорогим сердцу, расслабился и обвил своими руками плечи Мина.

Это только середина дня, а они оба уже сильно измотаны физически и душевно.

Как же всё-таки важны человеку объятия. Казалось бы, всего лишь прикосновения рук такого же человека, как и мы сами. Ничего необычного, сверхъестественного... Иногда люди часто «выпускают шипы и иглы», становясь колючими. К ним боязно приближаться, ведь можно больно пораниться. Но стоит подойти какому-нибудь смельчаку, и шипы сразу куда-то исчезают, словно их и не было. Люди защищаются от других, выстраивают прочные крепости, башни, никого не подпуская к себе. Порой мир жесток, и нужно действительно обороняться. Но даже человек, который с виду кажется неприступным и холодным, нуждается в простых тёплых объятиях. Он может доказывать миллионы и миллионы раз, что не любит, однако в трудную и тяжёлую для него минуту лучшим лекарством станут именно обыкновенные человеческие прикосновения.

Почему же всё-таки объятия так помогают? Процесс биохимии? При объятиях дорогого, родного или близкого человека в организме вырабатывается окситоцин или же гормон любви, который способствует укреплению иммунитета. Например, в любящих семьях дети болеют не так часто, потому что чувствуют родительскую заботу. Они даже быстрее развиваются и растут. Психическое здоровье любого человека зависит от тактильности.

Знаете, какая существует самая распространенная или же одна из самых распространенных причин того, что люди влюбляются друг в друга? Когда они смеются вместе. При смехе вырабатывается гормон счастья — серотонин. Два человека получают его вместе, что и служит в последствии влюблённости. Получается, что и любовь, своего рода, следствие биохимических процессов.

***

— Юнги-я, — тихо позвал Хосок, нарушая тишину, воцарившуюся на кухне.

— М-м-м? — Блондин задумчиво гладил его по макушке, склонив голову и уткнувшись носом в спину.

Не хочется ничего отвечать и заводить долгий разговор, хочется просто насладиться минутами этой чудесной атмосферы. Они сидят так уже достаточно долго, но всё никак не могут перестать обниматься. Будто не виделись что лет. Нереальным кажется отпустить и встать со стула, пусть и колени уже затекли.

«Ничего, пора тренироваться», — утверждает себе Мин, ведь уверен — проводить вместе время таким образом станет для них своеобразной традицией.

Юноше тепло и спокойно на сердце, он чувствует, что то же самое ощущает и Чон, положив голову ему на плечо. Юнги немного щекотно от того, что каштановые волосы мальчика слегка растрепались где-то на шее. Ему едва боязно из-за того, что он чувствует его мирное дыхание и тихо бьющееся маленькое сердце. Парень слегка усмехнулся себе под нос. Как же круто Хосок развернул его жизнь! Одной встречей?.. Наверное, молодой человек будет удивляться этому до конца. Просто поверить не может. Раньше было горько, а теперь страшно. Горько потому, что потерял самое ценное, что у него только было. А страшно сейчас потому, что боится неожиданно потерять то ценное, что вновь недавно нашёл.

— Спасибо тебе, — говорит мальчик, перебирая пальцами край своей, вернее, миновой футболки.

— Не нужно, малыш, не нужно, — мотает голову парень, прикрыв глаза.

Не надо этих слов благодарности. Он должен был так поступить, ведь это теперь его обязанность, которую будет исполнять не потому, что вынужден, а потому что хочет. Хочет защитить, уберечь, оградить от всех обидчиков и тех, кто желает зла. Были бы крылья, закрыл бы Хосока ими подальше от всех. Юнги даже не хочется слышать «спасибо», ведь... Он же не говорит Чону «спасибо» за то, что тот идёт к нему сам, понемногу начинает доверять? Хотя... Именно это заветное слово Мин повторяет в мыслях каждый раз, когда видит мальчика. За что? Просто за всё... За всё спасибо ему.

— Я, кажется, говорил тебе, что прохожу сейчас собеседование на новую работу? — решил разбавить Юнги неловкое молчание после его слов «не нужно».

— Да, говорил. Ты ушёл со старой? — Здесь стоит напомнить один момент. Однажды Мин сказал Хосоку, что его дело — секрет, ведь тогда он никем не работал.

— Да. Я просто нашёл работу, которая поближе к дому, — поближе к школе Хосока, ведь от неё до работы ходит один автобус. Это чистая случайность, но тем не менее.

— А кем ты будешь?

— Думаю, ты сразу догадаешься, если я тебе покажу, — улыбнулся Юнги.

— Давай! — воскликнул Чон и, слегка отстранившись, с восхищением посмотрел на своего друга.

Его глаза уже сияли от восторга. Блондин просто не мог не засмеяться от радости. Он, не отпуская Хосока и крепче прижав к себе, вышел из-за стола и направился в комнату.

По-прежнему держа мальчика на руках, он подошёл к окну и задернул одну штору. В комнате стало не так светло, что теперь придавало какую-то загадочность и секретность. Юноша пододвинул свой низкий стул к синтезатору и попросил Хосока повернуться, чтобы было удобнее.

— Ты... Музыкант? — с удивлением спросил Чон, уставившись на чёрно-белые клавиши.

— Что-то в этом духе, — ответил Мин, включая инструмент.

— Пианист?

— Ага, — кивнул он, улыбнувшись. — Одобряешь?

Хосок восторженно посмотрело сначала на него, а затем перевёл взгляд на синтезатор.

— Ещё как!!!

Юнги засмеялся.

— А ты сыграешь что-нибудь?

— Для этого я и позвал тебя сюда, — подмигнул блондин, — садись поудобнее.

Конечно, сидеть за инструментом было, мягко говоря, не очень удобно. Но на счастье Юнги Хосок уселся так, что не соскальзывал с колен и не добавлял трудностей. Мину просто никак не хотелось отпускать мальчика. Они оба нуждаются в поддержке друг друга.

Сразу поставив ногу ближе к педали и нажав несколько кнопок, настраивающие звук, молодой человек сделал глубокий вдох и заиграл.

Сейчас бы не помешало чего-то успокающего и прекрасного. И Юнги знал, какое произведение больше всего подходит под этот описание. Второй ноктюрн Шопена. Почему-то из стольких известных композиторов Мина всегда привлекала эта личность. И биографией, и музыкой. Юноша каждый раз восхищался этим гением. Он будто старался понять душу автора, прочувствовать каждую ноту, каждую паузу и триоль, написанную и оставленную им на нотных листках.

(Для атмосферы можете включить Nocturne Op.9 No.2).

Руки свободно парили над клавиатурой, то опускаясь в басы, то медленно перетекая во вторую и третью октавы. Здесь стоит диез, а через ноту уже бекар; тут нужно играть тише, потом ещё тише, а затем дать волю эмоциям и сразу же успокоиться. С точностью выдерживая паузы, Юнги брал сложные аккорды и делал всё это на удивление расслабленно. Он слегка прикрыл глаза и наслаждался сам. Пальцы сами помнили, какая нота идёт сейчас, а какой переход будет следующим. Музыка лилась мелодично и очень легко. Все острые моменты юноша обходил, сглаживая углы и играя всё мягко. Мягко, но глубоко. Он нажимал на клавиши уверенно, но звук получался тихий и очень нежный, но был достаточно хорошо слышен. Наверное, под этот ноктюрн лучше всего представить ручей или речку, где журчит вода, плавно скользя по острым камням на дне. А может быть мелодия похожа на струю воды, бегущую из фонтана, или на утренние бриллиантовые капельки росы, падающие с распускающегося после прохладной ночи цветка. Каждому представится что-то своё, и это неудивительно, ведь все люди разные.

Хосок заворожённо наблюдал за каждым движением рук Юнги. Он старался смотреть и на правую, и на левую, но это ему не удавалось. Он впервые слышал настоящую живую музыку, которая поразила его с первых секунд. Мальчик даже забывал о дыхании и задерживал его, будто оно могло помешать услышать что-то важное. Чон был поражён и искренне не представлял себе, как из такого инструмента может литься такая удивительная мелодия. Кисть Юнги плавно опускалась то вверх, то вниз. Не хаотично, не беспорядочно, а словно в такт музыке.

Юноша прочувствовал каждую мелочь в этом произведении и довёл всё до совершенства. Но этого не может быть, ведь ему нет предела, не так ли? Для маленького зрителя есть. Он твёрдо уверен, что если и услышит эту мелодию когда-нибудь ещё, то она будет не той. Почему же, спросите вы? Ноты же одинаковые.

А ноты действительно одинаковые, только исполнители разные. Хосок убеждён, что так, как сыграл сегодня Юнги, никто не сможет повторить потом, разве что снова сам Мин.

За сегодняшний день столько впечатлений, что трудно по пальцам пересчитать. А такая музыка расслабляет. Юнги несколько раз по просьбе мальчика исполнил ноктюрн ещё раз, а затем, увидев, что мальчика клонит в сон, не стал ему мешать и решил сыграть вечернюю серенаду.

Она усыпляла ещё больше. Юнги снова и снова подбирал самые разные классические произведения, и мальчик наконец уснул у него на руках.

Тогда юноша осторожно положил его на свою кровать, стоящую рядом с синтезатором, накрыл пледом и продолжил репетировать. Он не играл громкие произведения, сегодня решил уделить внимание чему-нибудь умиротворённому.

Так незаметно пролетело два часа. Пока мальчик мило спал, уткнувшись носом в минову подушку, молодой человек проиграл все самые сложные произведения и остался очень доволен собой.

Время летит неумолимо, и нужно, чтобы всё встало на свои места. Как бы у Юнги не скребли на душе кошки, ему пришлось разбудить мальчика, чтобы отвести его обратно. Юноше было ужасно больно, ведь он на некоторое время сам забыл, что Хосок живёт в детском доме, а оставлять его у себя он пока не имеет права.

Перед выходом блондин накормил мальчика, а после также помог одеться и за руку проводил до самых дверей.

Грустно расставаться вот так вечером, но ничего не сделаешь. Поэтому, отдав Чона воспитательнице, Юнги уныло побрёл по улице обратно домой, куда уже возвращаться не хотелось. Без Хосока.

Но нужно сделать всё, чтобы это поскорее прекратилось.