Глава 17
После этого случая отношение Сяо Мэна к нему внезапно стало холодным.
Однажды утром, когда Цзяян в полусонном состоянии чистил зубы в ванной, его рот был полон пены. В этот момент вошел Сяо Мэн, и они неожиданно встретились взглядами. Он окинул его взором и безжалостно бросил:
«Какой урод.»
Цзяян моментально почувствовал неловкость и растерялся. После этих слов, глядя в зеркало, он и правда осознал, что выглядит непривлекательно — в сравнении с этим красивым мужчиной он казался просто вульгарным и нелепым. Ему стало не по себе, и он начал беспорядочно поправлять волосы, но, сколько ни старался, это не давало никакого результата.
И это было лишь началом язвительных насмешек Сяо Мэна, которые с каждым днем становились все жестче. В последующие дни, что бы Цзяян ни делал, он неизменно сталкивался с едкими и точными колкостями.
Благодаря «напоминаниям» Сяо Мэна он впервые осознал, сколько в нем недостатков. Он некрасивый, слишком худой, ест много и жадно, на одном из дальних зубов у него кариес, одевается безвкусно, спит нелепо, глуповат, готовит отвратительно, получает мизерную зарплату, ведет себя как бедняк, не умеет общаться, у него нет друзей, да и в постели он никуда не годится...
Цзяян постепенно перестал поднимать голову и в присутствии Сяо Мэна он все больше зажимался. Да и сам он теперь острее чувствовал, насколько неуклюжими и некрасивыми были его движения. Под взглядом Сяо Мэна он уже почти не мог вспомнить, есть ли в нем хоть что-то хорошее.
Работа подходила к концу, на следующий день должен был начаться ежегодный отпуск, и в компании царила завершающая суета. Цзяян весь день корпел над документами, а на обед съел лишь бутерброд, который приготовил себе сам, и теперь от голода у него кружилась голова.
В обычное время он бы, конечно, не был настолько голоден, но утром, когда он собирал этот бутерброд, мимо проходил Сяо Мэн. Увидев, как тот неуклюже засовывает внутрь две дешевые сосиски, он бросил:
«Чем больше консервантов ешь, тем глупее становишься.»
После этого Цзяян поспешно убрал сосиски и даже забыл сварить яйца в сладкой воде, которые обычно брал с собой в термосе.
Два куска хлеба, конечно, не могли насытить его на несколько часов.
Он терпел неприятное ощущение в желудке, утешая себя мыслью, что вечером сможет поесть побольше, но тут же беспокоился, что, если набросится на еду, Сяо Мэн снова станет над ним смеяться. Пока его мысли путались, перед ним вдруг появилась коробка с маленькими паровыми пирожками:
«Это вам. Вы, кажется, были так заняты, что почти ничего не ели в обед. Наверное, голодны?»
Девушка, которая это сказала, была некрасивой, но жизнерадостной, смелой и открытой — одной из тех, кого в компании все любили.
«А... спасибо вам большое.»
Цзяян хотел было проявить вежливость и отказаться, но сегодня он был слишком голоден и не стал церемониться. В это время многие уже успевали проголодаться и заказывали легкие закуски, так что в офисе это было обычным делом.
«Эй...» — Девушка придвинула стул и села напротив него, сложив руки на столе с серьезным видом.
«Ммм?» — Промычал Цзяян с набитым ртом, готовясь к разговору.
«На весенних каникулах можно будет встретиться?»
«Ммм?»
«Мы видимся каждый день. Если вдруг не увидимся слишком долго, я буду скучать».
Палочки в руках Цзяяна замерли. Он растерянно уставился на девушку: «Э-э...»
Её лицо слегка порозовело, она опустила глаза и замолчала.
Это был первый раз в жизни, когда Цзяяну признались в чувствах. Он был так взволнован, что не знал, что делать:
«А... спасибо... Не ожидал... Я... я ничего особенного из себя не представляю...»
«Как так? Ты очень добрый человек, с чутким сердцем, ответственный... И симпатичный».
«Симпа... симпатичный?» — Цзяян чуть не поперхнулся. Он никогда не ассоциировал себя с этим словом.
Его крайняя напряжённость, наоборот, разрядила обстановку. Девушка, которая от природы была открытой и прямолинейной, рассмеялась:
«Ну да! На тебя приятно смотреть. Неужели до меня тебе такого никто не говорил?»
«Э-э... ты первая». — Лицо Цзяяна пылало, он опустил голову, не зная, куда деться. Он был потрясён до глубины души. Если бы это случилось раньше, он, не раздумывая, согласился бы.
Но теперь в его жизни был Сяо Мэн, и всё изменилось.
Он должен оставаться верным.
«Я очень тронут, правда, но...» — Уловив, как на её лице мгновенно отразилось разочарование, Цзяян поспешно наклонился: «Прости...»
«Я недостаточно красива, да?»
«Нет, конечно нет! Ты замечательная. Просто... у меня уже есть отношения... Поэтому мне действительно жаль...»
Услышав это, девушка тихо пробормотала «какая досада», но, поскольку отказ был не из-за её недостатков, вскоре успокоилась.
Впервые получив признание от противоположного пола, Цзяян обрёл невиданную уверенность в себе, и его настроение сразу улучшилось. Вернувшись домой и увидев холодное выражение лица Сяо Мэна, он, хоть и почувствовал привычный укол досады, но вспомнил слова той девушки. Это придало ему немного смелости, и он чуть приподнял опущенную голову.
После ужина Сяо Мэн смотрел научную передачу на английском, а Цзяян достал порванные носки, чтобы зашить их. Сяо Мэн бросил на него взгляд и нахмурился:
«И как ты умудрился порвать? Ты опять не стриг ногти на ногах?»
Цзяян поспешно поджал ноги. В последнее время Сяо Мэн стал критиковать каждую мелочь с невиданной прежде строгостью.
Помолчав, Цзяян, словно пытаясь доказать свою значимость, наконец заговорил:
«Сегодня мне девушка призналась в чувствах».
Сяо Мэн резко повернулся к нему:
«Что?»
«Девушка сказала, что я ей нравлюсь.» — Повторил он серьёзно.
Сяо Мэн рассмеялся, будто услышал нелепую шутку:
«Ты что, в бреду? Тебе женщина уже мерещится?»
«Я говорю правду».
«Брось. Такого, как ты?» — Сяо Мэн швырнул пульт: «Кто на тебя вообще посмотрит? Ты же просто дурак».
Цзяян замер, не зная, что ответить, и замолчал.
Раньше ему казалось, что Сяо Мэн хорошо к нему относится, даже дорожит им, и он надеялся, что в его глазах он выглядел хотя бы на шестьдесят баллов из ста.
Теперь же он понимал, что не дотягивает и до тридцати.
Молча склонившись над носком, он штопал дырку, и с каждым стежком ему становилось всё хуже. Но смириться он не мог и, подняв голову, пробормотал в своё оправдание:
«У меня ведь есть достоинства».
Сяо Мэн усмехнулся:
«И где же они?»
Цзяян хотел повторить слова, услышанные днём, но под насмешливым взглядом Сяо Мэна язык не поворачивался.
Даже если бы он сказал, это лишь вызвало бы новые насмешки. В отличие от той девушки, Сяо Мэн совсем не выглядел влюблённым.
Когда любишь человека, становишься снисходительным. Цзяян дорожил Сяо Мэном как другом и принимал его таким, какой он есть, даже его скверный характер.
А что чувствовал к нему Сяо Мэн?
Он сидел молча, но внутри у него всё кипело. В конце концов он не выдержал и серьёзно произнёс:
«Если бы во мне не было ничего хорошего, разве ты мог бы меня полюбить?»
«Кто сказал, что я тебя люблю?!»
Цзяян был поражен и мгновенно застыл, открыв рот от удивления.
Сяо Мэн тоже осознал, что перегнул палку, но не хотел показывать слабость, поэтому лишь небрежно бросил:
«Забей. Давай спать».
Цзяян тихо кивнул, больше не проронив ни слова. Он провёл рукой по носу и снова опустил голову, продолжая штопать порванный носок.
***
Как бы то ни было, новогодние каникулы — это время всеобщей радости, и никто не хочет портить праздник унылым лицом. Поэтому на следующее утро Цзяян проснулся будто с чистого листа, снова бодрый и полный сил.
Его родители давно умерли, а в деревне остались лишь малознакомые родственники, так что в этот Новый год ему некуда было ехать, кроме как остаться у Сяо Мэна, хотя тот каждый год возвращался в родной дом.
От нечего делать он с энтузиазмом взялся за «весеннюю уборку», тщательно вычищая комнату за комнатой, сверху донизу, не пропуская даже потолок на кухне.
Занять себя делом было хорошей идеей. Только занимаясь домашним хозяйством, он чувствовал, что в этом доме у него есть хоть какое-то место.
Когда он уже во второй раз протирал кухонное окно, Сяо Мэн, до этого разговаривавший по телефону, наконец подошёл:
«Хватит убираться».
«Всё равно больше нечем заняться».
«Сегодня придут гости».
«Да?»
Сяо Мэн нахмурился: «Мои родственники».
«А, вот оно что...» — Цзяян тут же занервничал и замер в ожидании. Он никогда раньше не встречал семью Сяо Мэна и невольно заволновался: «Тогда, может, нужно сходить за продуктами? Я не знаю, что они любят... Дай мне список блюд, я всё приготовлю».
Он мысленно поблагодарил себя за то, что заранее привел дом в порядок. Теперь оставалось только привести в чувство себя, так что стоило принять душ.
Вытирая руки о фартук, он вдруг увидел, как Сяо Мэн протягивает ему бумажник.
«Погуляй где-нибудь. Если замерзнешь, сними номер в отеле».
Цзяян тупо уставился на кошелек, прежде чем до него дошло, что его просят удалиться.
«А...» - Внезапно в носу защекотало. Он потер ладони, затем провел рукой по волосам: «Я понял. Но... если просто сказать, что я твой друг? Обычный друг, который временно живет у тебя? Разве это проблема?»
Сяо Мэн замялся, словно хотел что-то сказать, но передумал. Через паузу он произнес:
«Лучше все же выйди. Вернешься попозже».
«......»
«Извини».
«Ладно», — без эмоций отозвался Цзяян, принимая кошелек. Дальше спорить он не стал.
В его голове царил полный хаос. Он никак не мог понять Сяо Мэна. Тот мог быть невероятно нежным, а в следующий момент — относиться к нему с брезгливостью.
Неизменной оставалась лишь страсть в постели.
Накинув плотное пальто, Цзяян вышел на улицу. Хотя на дворе стоял мороз, в отель он идти не хотел. Вместо этого он бесцельно бродил вокруг дома, наматывая круги.
Через некоторое время он увидел приближающийся светлый лимузин Mercedes. В глубине души Цзяян знал, что это семья Сяо Мэна. Он не мог не удивиться, ведь оказалось, что его семья была очень богатой.
Проводив машину взглядом, пока та не растворилась в темноте, он еще какое-то время стоял как вкопанный. Затем поднял глаза на освещенные окна высотки и долго смотрел на них, прежде чем, шмыгнув замерзшим носом, побрел прочь.
Он слонялся по улицам, пока не наткнулся на автобусную остановку. Закинув в автомат несколько монет, он сел в первый подошедший автобус. Выйдя на случайной остановке, он продолжил бесцельно шататься, пока не почувствовал, как голод и холод становятся невыносимыми.
Перед ним находился самый роскошный ресторан города, но он не мог себе его позволить. К счастью, напротив был ресторан с относительно приемлемыми ценами, но в это время там уже было многолюдно, поэтому Цзяян смог лишь протиснуться вместе с другими за каменным столиком у входа.
В обычное время он ни за что не позволил бы себе такую роскошь — заказывать два горячих блюда сразу. Но сегодня его настроение напоминало старую, измятую тряпку, которую никак не получалось расправить. Он подумал, что, если позволит себе что-то вкусное, возможно, постепенно ему станет легче.
Случайные соседи по столику оказались общительными парнями. Увидев, что Цзяян сидит один, они предложили ему разделить с ними пиво. За едой и разговорами атмосфера стала почти что дружеской.
Как раз в тот момент, когда он тянулся за очередной порцией еды, лёгкий шум привлёк его внимание. Повернув голову, Цзяян увидел тот самый мерседес, который заметил ранее.
«Вау, крутая тачка».
«Э-э...» — Невольно вытянул шею Цзяян.
«Что такое?»
«Кажется, это мой знакомый».
«Серьёзно?»
Швейцар у входа в ресторан уже спешил навстречу машине. Когда автомобиль припарковался, из него один за другим вышли четверо или пятеро мужчин и женщин. Среди них Цзяян сразу узнал знакомый силуэт.
«Сяо Мэн!» - Цзяян был удивлён, увидев его здесь. Он был рад видеть Сяо Мэна и радостно поприветствовал его.
Стоявший рядом со Сяо Мэном мужчина средних лет тоже повернулся в его сторону.
«Твой знакомый? Если близкий, позови его присоединиться».
«Не нужно. Мы не особо знакомы.» — Холодно ответил Сяо Мэн.
Цзяян замер, сжимая в неподвижных пальцах палочки для еды.
«Эй, это правда твой друг? Какой-то он... не слишком дружелюбный».
«Вообще-то... да, мы не так уж близки.» — Поспешно пробормотал Цзяян, сунув в рот приготовленный кусок мяса.
Конечно, он и не мечтал, чтобы Сяо Мэн на людях назвал его «моим возлюбленным». Но он не удостоился даже простого «мой друг».
Всего лишь «не особо знакомы». Вот и всё.
«Ну я же говорил! Сразу видно, что он не из нашего круга. А ты надеялся примазаться к важным людям, ха-ха...» — Соседи по столу добродушно подтрунивали над ним.
Цзяян по-прежнему покорно поддакивал, но больше не вступал в разговор, молча доедая свою порцию и прикладываясь к пиву чаще обычного.
Теперь он начал понимать, что холодность Сяо Мэна — это не плод его воображения.
Выпив лишнего, после расчета он почувствовал, как земля уходит из-под ног. Долго гуляя по улицам, он едва смог отыскать автобусную остановку.
Добравшись наконец до автобуса, он всю дорогу покачивался на сиденье, борясь с накатывающей дремотой. После того, как он вышел на нужной остановке, ноги сами понесли его куда-то. Лишь когда холодный ветер немного протрезвил его, он осознал, что инстинктивно вернулся к подъезду их дома.
И ему совсем не хотелось подниматься наверх.
Где-то в глубине кармана, кажется, звонил телефон. Но он чувствовал только усталость и сонливость. Неуклюжие пальцы безуспешно пытались достать аппарат, и в конце концов он махнул на это рукой.
Стоять на улице было слишком холодно, поэтому он, пошатываясь, зашел в подъезд. Открыв дверь аварийного выхода, он опустился на ступеньки первого этажа и, положив голову на колени, начал дремать.
Его уже начинало знобить, когда кто-то резко растормошил его. С трудом разлепив веки, он увидел знакомое лицо. Несмотря на мороз, со лба человека капал пот:
«Почему ты не брал трубку?»
Цзяян бессмысленно помотал головой и снова уткнулся в колени, бормоча: «Мы же незнакомцы...»
«Ты слишком много выпил.» - Мужчина обхватил его за подмышки и попытался поднять: «Пошли домой.»
«Не хочу.» - Цзяян внезапно протрезвел, отстранился и выпрямился, шмыгнув замерзшим носом.
«Если останешься здесь, замерзнешь насмерть. Поднимайся наверх.»
Цзяян замолчал. Посидев немного в тишине, он наконец поднял глаза на высокого, статного мужчину с утонченными чертами лица:
«Сяо Мэн, мне кажется, ты в чём-то ошибаешься. Когда ты дарил мне цветы и говорил о своих чувствах... Но это неправда. Ты точно разозлишься, услышав это. Но мне кажется, на самом деле ты совсем не хочешь жить со мной. Ты меня ненавидишь, правда? Тебе стыдно находиться рядом со мной, да? Разве не так? Я давно понял, что ты можешь любить только тех, кто равен тебе. Красивых, умных, тех, кого все хвалят. Кто так же много знает, как ты, не роняет твоего достоинства и с кем ты выглядишь идеальной парой. Но уж точно не такого, как я. Тогда зачем ты делал все это? Притворялся, будто испытываешь ко мне чувства? Зачем? Если на самом деле ты так меня презираешь...» - Его голос прервался всхлипом: «Ты тоже один из них?.. Хотел что-то выманить у меня? Но у меня уже нет денег... Если тебе что-то нужно — просто возьми, только не обманывай меня больше...»
Неожиданная пощечина обожгла его лицо. Прежде чем он осознал произошедшее, сильные руки резко подхватили его.
«Все не так, как ты думаешь.»
«Тогда как же на самом деле?» — Сквозь рыдания вырвался у него вопрос.
Но Сяо Мэн не ответил. Вместо этого он прижался губами к его рту, затем плотно укутал в свое пальто и, игнорируя сопротивление, буквально втащил в лифт.
Бесполезно было сопротивляться. Его силой доставили наверх, в квартиру, где Сяо Мэн быстро раздел его и прижал к кровати.
«Вот чего он на самом деле хочет...» — С горечью подумал Цзяян, когда с него стянули брюки.
Хотя Сяо Мэн и сказал ему: «Прости», принуждая его к сексу, но чувства Цзяяна так и не вернулись к норме. Он чувствовал холод в объятиях Сяо Мэн.
Обиду невозможно исцелить простым извинением. Сяо Мэн, всегда такой проницательный, казалось, не понимал этой простой истины.
Или, возможно, в его представлении Цзяян был толстокожим существом, неспособным чувствовать боль. Поэтому достаточно было бросить пару утешительных слов, и все сойдет с рук.
Но на самом деле он просто медленно реагировал. Боль он ощущал так же остро, как и все остальные.
«Цзяян?» - Чья-то рука коснулась его волос: «Ты проснулся?»
Это был уже не первый раз, когда Сяо Мэн пытался его разбудить. Цзяян лишь глубже зарылся лицом в подушку, с красными от слез глазами, не проронив ни слова.
Некоторое время было тихо, а затем послышались шаги, которые выходили из комнаты. Сяо Мэн редко отличался таким терпеливым характером.
Близился полдень, он действительно проспал слишком долго. На самом деле Цзяян не был настолько сонным. Жар от лихорадки, который окутал его тело, хоть и затуманивал сознание, но не способствовал сну.
Просто ощущение возвращения из мира снов было слишком мучительным, поэтому он предпочитал подольше оставаться под одеялом.
Самыми теплыми местами в этом мире были лишь пространство под одеялом и царство сновидений.
В спальне воцарилась тишина, и он снова погрузился в дремоту. Ему хотелось увидеть что-то хорошее, что-то счастливое и радостное.
Ему приснилось, как в детстве он впервые попробовал шоколадную конфету. Круглую, завернутую в золотую фольгу. Когда он развернул обертку, внутри оказалась черная, как грязь, но невероятно ароматная сладость. Он осторожно лизнул ее и тут же расплылся в глупой восторженной улыбке. Никогда прежде он не испытывал ничего столь прекрасного на вкус. Жаль, что конфета была всего одна. Он не решался съесть ее сразу, снова завернул и крепко сжал в ладони, лишь изредка разворачивал, чтобы осторожно лизнуть.
Он не выпускал ее из руки целый день, даже во сне. Но, проснувшись, обнаружил, что ладонь разжалась, а конфету утащили и съели мыши.
Горечь той потери он помнил до сих пор.
Потом ему приснилось, как он поступил в среднюю школу. Он не был особо сообразительным, но учился невероятно усердно, буквально надрывался. Поэтому, хоть его оценки и не блистали, он едва-едва перешагнул проходной балл в престижную школу.
Тогда он был по-настоящему счастлив. Его семья всегда неохотно тратилась на него, мать постоянно ворчала: «Хлеб есть — и на том спасибо, о какой учебе речь!» Но в их глуши поступление в элитную школу уездного центра было чем-то неслыханным. Впервые в жизни на него возложили надежды: «Может, из этого парнишки выйдет толк» — и в конце концов ему дали денег на обучение.
Когда он один, с потрепанным ранцем за плечами, шел записываться в школу, он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
Еще ему приснился новичок, которого он увидел в классе в первый учебный день. Тот носил очень короткую стрижку, опускал глаза и выглядел невероятно крутым. Если бы не эта стрижка, Цзяян мог бы принять его за девушку. Хотя тот был даже выше его, стройный и подтянутый, но действительно красивее всех, кого Цзяян когда-либо видел. Ни среди девушек, ни среди парней.
Жаль, но этот красавец оказался злюкой. Даже самые здоровые и наглые хулиганы в классе боялись к нему подходить. Тем не менее многие стремились с ним заговорить. К тому же он был невероятно умен и мог на уроках подпирать подбородок рукой с видом полного безразличия, но неизменно занимал первое место на экзаменах. Девчонки в школе сходили по нему с ума, и после занятий у их класса постоянно толпились стайки хихикающих поклонниц, украдкой поглядывавших на него.
Цзяян очень хотел дружить с таким удивительным человеком. Но, зная, что тот его наверняка проигнорирует, он лишь издали смотрел на него с восхищением.
Однако однажды этот парень неожиданно сам заговорил с ним.
Правда, фраза была такой: «У тебя штаны порваны».
Цзяян был потрясен до глубины души. Он знал, что штаны порваны, потому что они были заштопаны. Новую одежду требовалось покупать за деньги, а если дырка небольшая, можно просто залатать и носить дальше.
Когда он честно все это объяснил, в ответ услышал лишь презрительное: «Идиот».
Но Цзяян все равно обрадовался. С того дня он стал искать возможности заговорить с ним снова. Хотя бы одно слово в день. Несмотря на частые оскорбления, он продолжал считать того парня хорошим. Ведь тот пару раз дарил ему почти новые ластики, разрешал не возвращать взятую ручку, а однажды даже подарил лишнее учебное пособие.
Да и та самая шоколадная конфета тоже была от него.
Жаль только, что в итоге ему так и не удалось ее попробовать.
Цзяян то приходил в себя, то снова проваливался в сон. Подушка промокла от слез, и он понял, что, возможно, серьезно болен.
В полубреду он думал, что умирает, иначе почему перед ним всплывают только старые воспоминания, да еще и хорошие. Никаких сцен издевательств или избиений. Если бы он мог умереть вот так, вспоминая только счастливые моменты, это было бы действительно хорошо.
Он искренне верил, что если полюбит Сяо Мэна, то мечта о доме, семье и счастливой жизни станет ближе. Поэтому старался изо всех сил.
Но обещания Сяо Мэна оказались обманом.
Цель, к которой он так упорно стремился – «влюбиться в Сяо Мэн», – исчезла. Раньше он шел вперед, полный надежд, а теперь застыл на месте, не понимая, зачем прошел этот путь и куда двигаться дальше.
Ему хотелось излить душу, но слова не шли. Боль была невыносимой, но, если бы он решил умереть, все сочли бы это чрезмерным. Наверняка сказали бы: «Да ладно, не стоит так переживать!»
Действительно, никто не причинял ему смертельного вреда, никто не доводил его до отчаяния. Все, кто его обижал, не выглядели убийцами. Даже Сяо Мэн не был воплощением абсолютного зла, просто эгоистичный и жестокий человек, который, однако, давал ему деньги в долг и помогал.
В его жизни не встречались отъявленные негодяи, и правда никто не желал ему смерти.
Но жизнь от этого не становилась легче.
Вся его судьба состояла из бесконечных мелких унижений, растянувшихся в бесконечность, без надежды на завершение.
«Цзяян, Цзяян?»
Кто-то тряс его, и в высокой температуре, от которой было трудно дышать, постепенно угасающее сознание возвращалось к нему.
«Ладно, не позавтракал, но обед пропускать нельзя. Вставай».
Он хотел ответить, но губы не слушались, а в горле будто горел огонь.
«Цзяян?»
Чья-то рука коснулась его лица, и он почувствовал на щеке приятную прохладу.
«У тебя жар?»
С трудом приоткрыв воспаленные веки, он увидел все то же лицо, которое по-прежнему было ослепительно прекрасным. Но почему-то от этого ему только сильнее хотелось плакать.
«Почему не сказал, что заболел?» — Голос мужчины резко повысился. Послышался звук открываемого ящика, и что-то холодное легло ему под мышку.
Цзяян понял, что это градусник. Когда его вынули, он услышал тихое ругательство Сяо Мэна: «Такой сильный жар!»
Почувствовав, что его собираются вытащить из-под одеяла, Цзяян отчаянно сопротивлялся. Но его все равно одели и подняли на ноги.
«Полночь на улице, мороз, а ты на лестнице спал! Доволен теперь? До чего довел себя!» — От резкой ругани у него зазвенело в ушах.
Цзяян был вялым и апатичным, веки горели и опухли, глаза почти не открывались. Даже с поддержкой Сяо Мэна он едва стоял.
«Сначала выпей горячей каши, потом поедем в больницу».
Напрасно Цзяян мотал головой в знак протеста, Сяо Мэн просто игнорировал его сопротивление. Закутав его в пальто, он усадил его на стул и ложку за ложкой влил в него небольшую пиалу каши, после чего буквально на руках вынес из дома.
В больнице, которая работала в праздники, дежурило всего несколько врачей и медсестер. Пришлось долго ждать своей очереди. Госпитализация не требовалась, поэтому после укола и получения лекарств они собрались домой.
Цзяян все это время провел в лихорадочном бреду, не проронив ни слова. После укола ему стало немного лучше, но он все еще шатался при ходьбе, мелко дрожал и чувствовал, как холод проникает в самую глубь костей. Ему отчаянно хотелось найти теплое убежище.
Широкая грудь мужчины рядом манила к себе, а качественное пальто выглядело невероятно уютным.
Но он не хотел приближаться к Сяо Мэну.
Когда они наконец добрались до машины, Цзяян все еще не мог остановить дрожь. Сяо Мэн снова попытался обнять его, но тот инстинктивно отстранился.
«Тебе очень плохо?»
Цзяян покачал головой и шмыгнул носом.
Этот ничем не примечательный субтильный мужчина, почти полностью скрытый под слоями одежды, с покрасневшими уголками глаз и кончиком носа выглядел странно трогательно.
«Хороший мальчик.» — Сяо Мэн погладил его горячий лоб, достал ключи и, усадив в машину, устроил поудобнее.
Цзяян с полузакрытыми глазами слабо откинулся на сиденье, укутавшись в шарф до самого носа. Из-за температуры слезы текли непроизвольно, отчего его покрасневшие веки и влажные ресницы придавали ему особенно жалкий вид. Сяо Мэн не удержался и поцеловал его в лоб и щеку.
Цзя Янь испуганно открыл глаза. Его взгляд, полный слез, напоминал взгляд больного зверька. Кожа под губами горела, а его жалкие попытки сопротивления только разожгли огонь внутри Сяо Мэна. Сдернув шарф, он прижался губами сильнее.
«М-м... м-м...» — Цзяян отчаянно упирался, но его движения казались Сяо Мэну не более чем кошачьей возней.
Он уже решил, что готов рискнуть заразиться, и собирался углубить поцелуй, как вдруг Цзяян резко вдохнул от испуга. Сяо Мэн отпустил его и, подняв голову, увидел двух женщин, которые стояли в отдалении перед машиной и пристально смотрели в их сторону.
Нахмурившись, Сяо Мэн выпрямился. Когда женщины поспешно удалились, он завел двигатель: «Поехали домой».
Но Цзяян, казалось, был в ужасе. Он сидел неподвижно, покрытый холодным потом.
«Что такое?»
«Это... кажется, знакомые... из компании...»
Сяо Мэн повернулся к нему: «Ты уверен?»
Цзяян кивнул, потом снова замотал головой. Он настолько растерялся от страха, что совсем запутался.
«Тебе показалось. Даже если это и они, вряд ли узнали тебя. Не переживай».
«Угу...»
Цзяян съежился от тревоги, будто пойманный на месте преступления. Чувствуя, как Сяо Мэн гладит его по голове, он немного успокоился.
Он опустил голову и не увидел выражения лица Сяо Мэн.