Банкет
Когда Ли Тиньян вернулся домой, Линь Чи действительно послушно сидел в гостиной.
Он провел на вилле весь день, сначала проплыл несколько кругов, а после обеда потренировался в стрельбе из лука на стрельбище. Это был день упражнений и оздоровления. Теперь он сидел на диване, ел клубнику и смотрел мелодраматическое телешоу.
Когда Ли Тиньян пришел, исполнительница главной женской роли со слезами на глазах целовала исполнителя мужской роли.
Линь Чи внимательно наблюдал за происходящим.
Только когда Ли Тиньян усмехнулся, Линь Чи заметил его присутствие.
Заметив пристальный взгляд Линь Чи, Ли Тиньян сел рядом с ним, взял тонкими пальцами клубнику, посыпанную сахарной пудрой, из миски Линь Чи и откусил кусочек.
"Очень сладкая".
Он прокомментировал это без всякого выражения.
Линь Чи полил клубнику сгущенным молоком, совершенно не обращая внимания на количество калорий.
Он приподнял бровь и на глазах у Ли Тиньяна отправил в рот еще одну клубничку.
"Мне просто нравится," - он откусил кусочек клубники, и сок сделал его губы еще краснее.
Ли Тиньян улыбнулся, ничего больше не сказав, но его пальцы легонько стерли немного сока с уголка рта Линь Чи.
Он сопровождал Линь Чи на просмотр эпизода скучной мыльной оперы, но не остался с ним ужинать.
Позже ему предстояло отправиться в старую резиденцию своего деда, где остановился Ли Чжэндао.
Ли Чжэндао было семьдесят пять лет, но он все еще был в добром здравии. Хотя в глазах посторонних он был на пенсии, многие вопросы, касающиеся Changhe Group и Huxia Group , по-прежнему требовали его одобрения.
Теперь он жил на небольшом острове, примыкающем к городу С, до которого от дома Ли Тиньяна можно было доехать примерно за полтора часа.
Итак, вернувшись, Ли Тиньян недолго отдыхал и снова надел пальто, собираясь уходить.
Он поправил воротничок, сказав Линь Чи: "Возможно, я не вернусь до вечера первого дня Нового года. Если тебе что-нибудь понадобится дома, ты можешь сказать дворецкому или позвонить мне в любое время."
Линь Чи приподнял бровь на последней части: "Это нормально? Я подумал, что у тебя какое-то семейное собрание и, возможно, будет неудобно звонить".
Ли Тиньян улыбнулся. "Ничего страшного. Собрание состоится, но обычно оно длится всего два-три часа".
Однако по мере того, как Ли Тиньян говорил, выражение его лица становилось все более непонятным.
Этот день воссоединения семьи был одним из редких случаев, когда ему приходилось встречаться со своим отцом и незаконнорожденным младшим братом в течение всего года.
Сидеть на банкете в течение нескольких часов, слушая, как группа не очень близких родственников хвастается и общается, обмениваясь неискренними любезностями, на самом деле было довольно скучно.
Кроме того, было очень интересно поужинать в канун Нового года с Линь Чи.
Подумав об этом, он снова взглянул на Линь Чи.
Линь Чи все еще сидел на диване со своей тарелкой клубники, одетый в темно-синий халат, его слегка длинноватые волосы были завязаны на затылке, а чистое белое лицо выглядело более послушным, чем обычно.
Он даже выглядел немного моложаво.
Обычная демонстрация Линь Чи компетентности и независимости часто заставляла Ли Тиньяна забывать, что у него еще есть несколько месяцев до окончания университета.
Теперь, видя редкое для Линь Чи спокойное поведение, он поймал себя на том, что хочет взять его с собой.
Но, конечно, он выдавал желаемое за действительное. Ли Тиньян ничего не сказал. Он взял перчатки у дворецкого и медленно надел их.
Линь Чи уставился на пальцы Ли Тиньяна в черных перчатках и с нехарактерной для него слабостью с трудом сглотнул.
Это было действительно странно.
Как могла мать Ли Тиньяна родить такого хорошо сложенного человека, у которого каждая деталь была такой привлекательной?
Даже пальцы у него были красивые, а в черных перчатках они выглядели еще сексуальнее.
Он последовал за Ли Тиньянем к двери, куда через открытую щель врывался холодный ветер.
Ли Тиньян напомнил ему: "На улице холодно. Тебе лучше зайти в дом".
Линь Чи покачал головой, плотнее запахивая халат. "Здесь не холодно."
В доме были полы с подогревом, так что он действительно не чувствовал холода.
Он все еще держал миску с клубникой, забыв убрать ее. Когда он поднял глаза, чтобы что-то сказать Ли Тиньян, миска выпала у него из рук.
Раздался лязгающий звук.
Прозрачная стеклянная чаша разбилась вдребезги о мраморный пол, и один осколок упал на его обнаженную икру.
"Хм?"
Сначала Линь Чи не понял, в чем проблема; он просто почувствовал холодок на ноге.
Он посмотрел вниз и увидел длинный диагональный порез на своей ноге, из которого медленно сочилась кровь, оставляя леденящий душу след.
Ли Тиньян присел на корточки и, нахмурившись, взял Линь Чи за лодыжку.
Находившийся поблизости персонал быстро принес аптечку первой помощи, чтобы остановить кровотечение.
Но Ли Тиньян взял ее сам. Он приложил чистую марлю к ране Линь Чи и посмотрел на него снизу вверх. "Больно?"
Линь Чи покачал головой.
Как правило, он хорошо переносил боль.
"Все в порядке".
Он наклонился и взял марлю из рук Ли Тиньяна, чтобы наложить ее самому.
"Иди скорее. Разве тебе не нужно быть там до семи?" он уговаривал Ли Тиньян. "Я в порядке. Я справлюсь сам".
Он оттолкнул руку Ли Тиньян.
Ли Тиньян поджал губы, понимая, что Линь Чи прав, но медленно встал, все еще хмурясь.
Он помог Линь Чи вернуться на диван, где тот прикрыл рану одной рукой. На его лице не отразилось никаких признаков боли, и он даже махнул рукой, словно прогоняя его.
"Не стой просто так. Уходи скорее." Он улыбнулся. "Ты не можешь допустить, чтобы приехали все твои родственники, а тебя, хозяина, там не было."
Ли Тиньян взглянул на часы. Действительно, было уже поздно. Он больше ничего не сказал. С домашней аптечкой первой помощи и медицинским персоналом беспокоиться особо не о чем.
"Я сейчас уйду, - тихо сказал он. - Не двигайся слишком много."
Линь Чи только улыбнулся, не соглашаясь.
Ли Тиньян шаг за шагом приближался к машине. Когда дверь машины открылась, он снова оглянулся и увидел, что Линь Чи наблюдает за ним из-за двери.
Снаружи стояла непроглядная холодная ночь, в то время как Линь Чи был окружен ярким ореолом внутри двери.
Но в следующую секунду дверца машины была почтительно закрыта, и водитель ждал его команды.
Ли Тиньян молчал две секунды, прежде чем сказал: "Поехали".
Из-за этого инцидента Ли Тиньян оставался несколько рассеянным даже после прибытия в резиденцию своего деда.
Он действительно немного опоздал. Зал был уже заполнен родственниками, которые, казалось, непринужденно болтали, но на лицах у них были маски вежливости. В свете софитов сверкали драгоценности, а в воздухе витали смешанные ароматы духов и слабого сигарного дыма.
Ли Тиньян поправил свою одежду и непринужденной походкой вошел внутрь. Когда он вошел, в комнате на мгновение воцарилась тишина.
Сначала он подошел к главному месту и с улыбкой поздоровался: "Дедушка".
Затем он поздоровался с несколькими родственниками, находившимися поблизости, и, наконец, обратил внимание на мужчину средних лет, сидевшего слева от него.
У этого человека было лицо, чем-то похожее на его собственное, но выглядевшее гораздо более заурядным. В молодости он был очарователен, но теперь, в зрелом возрасте, от него остались только признаки старения и житейской мудрости.
Улыбка Ли Тиньяна слегка угасла, но он все равно произнес "Папа".
Это был его биологический отец, Ли Цзян.
Рядом с Ли Цзяном сидел молодой человек с приятной внешностью, но без какой-либо осанки. Даже в костюме он не выглядел особенно собранным и избегал встречаться взглядом с Ли Тиньянем.
Это был второй сын семьи Ли, которого они никогда официально не признавали, - Ли Гуаньи.
Ли Цзян, державший в руках четки, улыбнулся и ответил на приветствие Ли Тиньян. Он толкнул локтем Ли Гуаньи и сказал: "Почему ты просто стоишь там, как дурак? Поздоровайся со своим старшим братом".
Ли Гуаньи поджал губы с явной неохотой.
С тех пор как Ли Тиньян бросил его в пруд, когда ему было десять лет, и чуть не утопил, прежде чем вытащить, Ли Гуаньи был особенно напуган Ли Тиньянем.
Однако, поскольку Ли Тиньян был главой семьи и перед таким количеством людей, он послушно сказал: "Гэ".
Выражение лица Ли Тиньян не изменилось.
Он знал, что все в комнате наблюдают за ними. Хотя подобные сцены происходили каждый год, он не знал, раздражали ли они других, но он определенно был сыт по горло.
Он холодно кивнул и направился прямо к Ли Чжэндао.
"Дедушка," - сказал он, и его улыбка стала гораздо более искренней, когда он обратился к Ли Чжэндао. Он, естественно, сел на соседнее сиденье и заговорил чуть более ласковым тоном, шутливо: "Почему мы еще не начали есть? Я уже чувствую исходящий от тебя запах алкоголя. Опять тайком выпиваешь?"
У Ли Чжэндао была увеличена печень и высокое кровяное давление, и врач посоветовал ему не пить слишком много.
Ли Чжэндао от души рассмеялся: "Перестань волноваться из-за своего дедушки".
Но он похлопал Ли Тиньяна по плечу и жестом показал: "Только что выпил немного".
Ли Тиньян усмехнулся и бросил на него беспомощный взгляд.
Все могли видеть близость между дедушкой и внуком, но Ли Цзян, его биологический сын, не получал такого обращения.
Пока они болтали, подошли еще несколько человек и поприветствовали всех.
Ли Тиньян поднял глаза и увидел семью своей тети по отцовской линии.
Ли Чжэндао оглядел комнату и, убедившись, что все в сборе, взял Ли Тиньяна за руку и встал.
"Ладно, раз уж все в сборе, давайте не будем суетиться из-за деталей. Давайте перейдем в столовую и приступим к трапезе."
Все последовали за ними, когда они двинулись дальше.
Когда они шли из холла в столовую, Ли Чжэндао, все еще держа Ли Тиньян за руку, с улыбкой спросил: "Почему ты сегодня опаздываешь? Я просил тебя прийти днем и сыграть со мной партию в шахматы, но ты не пришел. Не хотел повидаться с отцом и братом?"
Ли Тиньян тоже улыбнулся.
Он покачал головой: "Не совсем. Просто у меня были кое-какие дела в компании".
Это правда, что в компании были свои дела, но он также провел некоторое время с Линь Чи.
Ли Чжэндао слегка фыркнул: "Я слышал, ты сегодня довольно рано ушел из компании, но, вернувшись домой, долго не выходил".
Его тон, казалось, что-то подсказывал, или, возможно, он просто поддерживал непринужденную беседу.
Ли Тиньян опустил ресницы, его голос был спокоен: "Я просто вернулся, чтобы переодеться".
Ли Чжэндао взглянул на своего внука. Проходя по коридору и видя, что поведение Ли Тиньяна не изменилось, он не стал настаивать дальше.
Особенно когда они добрались до обеденного зала, все заняли свои места в соответствии с назначенными им местами.
Независимо от того, сколько интриг и сложностей существовало в бизнесе семьи Ли, на Новый год Ли Чжэндао посмотрел на свою большую семью, собравшуюся вместе, и его лицо немного смягчилось.
На самом деле это был очень худой старик с острым лицом, который даже с возрастом не научился быть мягким.
Его единственным фаворитом, вероятно, был Ли Тиньян, поскольку Ли Тиньян воспитывался под его руководством, и его покойная жена также любила Ли Тиньяна больше всех. У них было одно и то же родимое пятно.
Его жена как-то пошутила, что, поскольку у них было одинаковое родимое пятно, в прошлой жизни они, должно быть, были одной семьей.
Так что теперь Ли Тиньян сидела прямо рядом с ним, в то время как Ли Цзян и Ли Гуаньи сидели подальше.
Этот предновогодний семейный ужин не имел особого значения.
За столом, за которым сидел Ли Тиньян, сидели близкие родственники. Они должны были быть дружной семьей, но за семейным ужином, когда не было работы, о которой можно было бы поговорить, они могли обсуждать только тривиальные вопросы.
У тети Ли Тиньян только что родилась новая внучка. Поскольку малышка была еще слишком мала, они не стали выносить ее на улицу, но показали всем фотографии.
Ли Тиньян не интересовался детьми и лишь слегка приподнял веки, выражая вежливую похвалу.
Но Ли Цзян, казалось, стремился проявить свои отцовские качества. Хотя он редко разговаривал со своим сыном в течение всего года, он посмотрел на Ли Тиньяна и с улыбкой спросил: "Тиньян, не смотри только на чужих детей. Когда настанет твоя очередь дарить мне внуков?"
Ли Тиньян поднял голову.
Ли Цзян посмотрел на него с выражением, которое было явно похоже на его собственное, но улыбка не коснулась его глаз, хотя они были полны беспокойства.
Ли Цзян продолжал шутить с Ли Чжэндао: "Я даже познакомил Тиньяна с девушкой - дочерью министра Чжао, только что окончившей Стэнфорд, умной и воспитанной, на несколько лет моложе его. Но он даже не захотел с ней встречаться. Теперь, когда он вырос, у него слишком много собственных мыслей, и мы не можем его контролировать."
Другие старейшины за столом согласились с этим. На семейных ужинах в честь китайского Нового года обсуждение брака молодого поколения часто было подходящей темой. Иначе где бы группа вежливых, но неискренних людей нашла тему для обсуждения?
Острый взгляд Ли Чжэндао тоже обратился к Ли Тиньян.
Он редко соглашался со своим сыном, говоря Ли Тиньяню: "Твой отец прав. Ты уже взрослый, но до сих пор ни с кем не встречался. Неважно, если тебе не нравится человек, которого он представил. Я, как твой дедушка, все еще имею некоторое влияние. Если тебе понравится чья-то дочь, я без зазрения совести подойду и попрошу представить меня."
Ли Тиньян был в центре всеобщего внимания. Эти слова были вполне уместны. После этого Нового года ему исполнилось бы двадцать восемь лет.
В его возрасте, в расцвете сил и при его знатном происхождении, было совершенно нормально, что возникали вопросы о браке.
Вероятно, его семья ожидала, что он женится на молодой леди из знатной семьи, в идеале на той, кто сможет поддержать его карьеру, или, по крайней мере, на подходящей партии.
Но в этот момент он вспомнил, что Линь Чи находится прямо за дверью и смотрит на него издалека.
"Давай поговорим об этом позже, я не тороплюсь, - сказал Ли Тиньян. - Я не очень заинтересован в браке".
Он знал, что отец намеревался познакомить его с дочерьми чиновников, которые дружили с его отцом.
Он усмехнулся и как бы невзначай выпалил: "Как насчет того, чтобы сначала сосредоточиться на Гуаньи? Я помню, что у Гуаньи была девушка в школе, и они встречались больше двух лет. В прошлом месяце, по-моему, я даже видел их вместе в Красном особняке". Он улыбнулся Ли Гуаньи: "Когда у тебя будет время, приведи свою девушку домой, чтобы она познакомилась с семьей".
Ли Гуаньи немедленно напрягся.
Ли Цзян нахмурился, услышав это. У Ли Гуаньи действительно была девушка, но ее прошлое было совершенно неподобающим, и он недвусмысленно приказал им расстаться.
Ли Гуаньи не ожидал, что Ли Тиньян узнает об этом, поскольку внешне он действительно порвал с ней, но тайно содержал ее в другом городе.
Он сухо рассмеялся: "Боже, ты, должно быть, ошибся".
Ли Тиньян улыбнулся и решил оставить все как есть, так как продолжение только ухудшило бы ситуацию.
Девушка Ли Гуаньи не только не порвала с ним, но и была беременна.
Ли Цзян хотел иметь внуков, но искал не в том направлении; рядом уже был готовый ребенок.
После ужина, за исключением близких родственников, люди начали один за другим прощаться. В семье Ли существовал обычай собирать дальних и близких родственников на семейный ужин в ночь перед Новым годом, но в сам канун Нового года все возвращались в свои дома, чтобы засвидетельствовать почтение богам, и оставались только самые близкие родственники.
Ли Чжэндао все еще был в хорошем расположении духа и болтал с несколькими представителями старшего поколения.
Ли Тиньян некоторое время оставался с ними внизу, а затем вернулся в свою комнату и набрал номер Линь Чи.
Линь Чи тоже только что закончил ужинать.
Поскольку Ли Тиньяна не было дома, дом казался еще более пустым, хотя, возможно, это было из-за того, что Ли Тиньян проинструктировал их об этом, несколько давних сотрудников вместе с экономкой присоединились к нему за ужином.
Тетя Шао, которая всегда заботилась о Ли Тиньяне, даже тайком показала ему несколько детских фотографий Ли Тиньяна.
Он посмотрел на фотографию серьезного маленького мальчика, который крепко держал золотую рыбку и безудержно смеялся.
Именно в этот момент раздался звонок Ли Тиньяна.
Линь Чи откусил кусочек печенья и, услышав звонок Ли Тиньян, приподнял бровь.
Хотя Ли Тиньян сказал, что он может позвонить в любое время, Линь Чи не был таким бестактным.
На таком большом семейном собрании, где Ли Тиньян был в центре внимания, у него, вероятно, не было большой свободы.
Но Ли Тиньян позвонил первым.
Линь Чи ответил на звонок. "Алло?"
В его голосе невольно послышалась легкая улыбка, когда он произнес имя на другом конце провода: "Ли Тиньян?"
Ли Тиньян сидел в своей комнате, в кресле-качалке на балконе.
В комнате было очень тихо; шумная ночь внизу, чужие голоса и артисты, нанятые на вечер, казались другим миром, не достигающим этой стороны. На самом деле, прежде чем позвонить, он не был уверен в своей цели.
Линь Чи был дома, и о нем хорошо заботился оставшийся персонал.
На самом деле беспокоиться было не о чем.
Но когда звонок действительно был соединен и Линь Чи назвал его по имени, он внезапно все понял.
В эту тихую, глубокую ночь он просто хотел услышать голос Линь Чи.