Опять по Мейн-стрит
На следующий день, когда утренний свет нежно заливал улицы, Джон встретил Бетти у ворот её дома. Взгляд его был ярок и полон ожидания, словно в этот день он собирался перевернуть привычный порядок вещей.
– Ты пойдёшь сегодня вечером гулять по Мейн-стрит? – спросил он, пряча за насмешливой интонацией искреннее волнение.
Бетти прищурилась, а её губы изогнулись в лёгкой, чуть лукавой улыбке:
– Ну, а куда я денусь?
– А вдруг испугаешься узнать что-нибудь новое? – продолжил он, будто испытывая её.
– После вчерашнего, Джон, мне ничего не страшно, – ответила она твёрдо, но с ноткой шутливой уверенности.
Джон рассмеялся так громко и задорно, что на мгновение, казалось, воздух вокруг наполнился звоном его смеха.
– Верно! Ахахахахаха! Но, признаться, не раздражают ли тебя мои бесконечные намёки?
Бетти остановилась, внимательно взглянув ему в глаза, а затем спокойно произнесла:
– Да нет, всё нормально.
– Точно? – с ноткой недоверия переспросил он, стараясь уловить мельчайшие изменения в её голосе.
– Точно.
– А то, что я постоянно говорю об одном и том же?
– Это тоже не раздражает, – заверила она, и её спокойствие было столь естественным, что Джон почувствовал, как камень, давивший на его сердце, вдруг стал легче.
Внутреннее ликование охватило его. Он понял, что может, не боясь, говорить ей всё, что накипело в душе, раскрывать свои чувства, снова и снова возвращаясь к этой единственной, важной для него теме. Её терпение и понимание были как свет маяка в бушующем море его переживаний.
В этот день, полный надежд и предвкушений, внезапно выяснилось, что Кэтрин, столь любезная и всегда оживлявшая любую компанию, вынуждена была остаться дома по настоянию родителей. Разумеется, отказ Алекса вовсе не удивил Джона: младший Кентербери уже давно предпочитал уединение шумным прогулкам, предпочитая проводить вечера за книгами или неспешными размышлениями в уютной тишине своей комнаты. Да, и тем самым он негласно помогал Джону побыть наедине с Бетти.
И вот, как это стало уже почти привычным, ближе к вечеру Джон и Бетти снова отправились вдвоем на Мейн-стрит – ту самую улицу, где вечерний свет фонарей создавал атмосферу, будто застывшую между сном и явью. Звезды, словно таинственные спутники, светили с небосвода, наблюдая за Джоном и Бетти, ведущими оживленный и столь необходимый, по мнению старшего из братьев Кентербери диалог.
На этот раз Джон прихватил с собой письмо. Оно покоилось в кармане его брюк, ожидая своего часа. Его пальцы иногда непроизвольно касались уголка сложенного листка, словно напоминая самому себе о том важном шаге, который он намеревался сделать. Каждый раз, когда он ощущал шероховатую поверхность бумаги, его сердце замирало в тревожном ожидании.
– Как странно, – вдруг проговорила Бетти, нарушив их молчание, – что сегодня мы опять гуляем только вдвоём.
– А разве это плохо? – с улыбкой ответил Джон, стараясь скрыть волнение, что пронизывало его душу, подобно ледяному ветру.
– Нет, вовсе нет. Просто... забавно, что так получается.
Голос Бетти был легким, а взгляд – задумчивым, и Джон на мгновение остановился, чтобы посмотреть на неё. Теплый свет фонарей касался её лица, придавая ему мягкость и очарование, и Джон находил это совершенным и необыкновенным.
Вечер укутывал Мейн-стрит мягкой вуалью сумерек, и каждый шаг Джона и Бетти отдавался гулким эхом в тишине.
– О чем сегодня поговорим? – с невинным любопытством поинтересовалась Бетти, поднимая взгляд на своего спутника.
– О чем угодно, – отозвался Джон, чуть улыбнувшись, стараясь удержать свои мысли, скользившие вокруг письма, что жгло его карман своим молчаливым присутствием.
– Посмотри на звезды. Они такие красивые, – заметила Бетти, остановившись на мгновение, чтобы насладиться видом ночного неба.
– Да, ты права, – согласился Джон, позволяя себе задержать взгляд на её лице, освещенном нежным светом луны. – А знаешь, я сегодня подумал... То, что я раньше не испытывал к тебе никаких чувств, вполне объяснимо.
Бетти удивленно вскинула брови.
– Ну и как можно это объяснить?
Джон сдержанно улыбнулся, раздумывая, как лучше подобрать слова.
– Смотри, – начал он, чуть наклонившись вперед, – раньше, когда тебе было, скажем, семь, а мне девять, эта разница в возрасте казалась гораздо более заметной. Когда ты была ещё ребенком, а я подростком – это были слишком разные миры, понимаешь? Но со временем меняется не только возраст, но и характер. Теперь ты – человек, который мне действительно дорог и близок. Хотя, признаюсь, разница в возрасте всё равно иногда кажется мне странной.
Бетти рассмеялась, её смех прозвучал легкой мелодией в тишине улицы.
– Как бы сказала моя одноклассница: возраст – не помеха.
– Это так, – задумчиво произнес Джон.
— Алекс, помнится, часто говорит, что хорошо было бы вернуться на несколько лет назад. — вспомнила Элизабет.
– Зачем же? – с любопытством спросил Джон.
– Ну... – Бетти на миг запнулась, будто решая, стоит ли продолжать. – Ты, наверное, и сам помнишь, что когда-то... ты мне вроде как нравился.
Джон слегка покраснел, но быстро овладела собой.
– А-а-а... Вот ты о чем. Знаешь, на самом деле я не против этого, – с улыбкой признался Джон, слегка пожав плечами. – Тогда у меня было бы больше шансов. Сейчас же их почти нет.
– Ну, не надо сразу ничего предсказывать, – мягко возразила Бетти, и её голос звучал тепло и ободряюще.
Незаметно для них самих перед глазами появилась калитка, ведущая к дому Бетти. Джон замедлил шаг, будто желая продлить этот момент.
– Помнишь, я говорил тебе о письме? – напомнил он, голос его стал чуть тише.
– Конечно, помню, – кивнула Бетти.
Джон нерешительно достал письмо из кармана своего пальто, его рука слегка дрожала.
– Вот оно, – тихо произнес он, протягивая ей сложенный листок. – Если хочешь, прочти его.
Бетти взяла письмо с лёгкой улыбкой и отворила калитку дома Сансдоттер.
– Хорошо, Джон. Ладно, тогда до завтра!
Она скрылась за калиткой, а Джон остался стоять на месте, глядя ей вслед. В его сердце бушевал целый ураган эмоций – от тревоги до надежды.
Дом встретил Джона уютным полумраком, а стены были пропитаны теплом родного очага. Шаги его гулко раздавались в коридоре, после чего он начал подниматься по лестнице в свою комнату. Алекс уже ожидал его, удобно устроившись в кресле у окна и размеренно наблюдал, как ночь обнимает мир своим бархатным покрывалом.
– Ну что, как дела? – небрежно бросил он, взглянув на брата с интересом, не без лишнего любопытства.
Джон тяжело вздохнул и опустился на стул, устало прислонившись к его спинке.
– Всё так же, – отозвался он с оттенком разочарования в голосе. – Никакого продвижения пока не произошло. Хотя, признаюсь, сегодняшний вечер был не хуже, чем вчерашний.
Алекс хитро прищурился, будто пытался проникнуть в скрытые мысли брата.
– И о чем же вы говорили?
– Да о том же, что и всегда, – ответил Джон, задумчиво глядя в окно, где звёзды сверкали яркими точками на тёмном небосводе, напоминая ему о том, как мало он пока успел сказать Бетти.
Алекс слегка усмехнулся, поднялся с кресла и потянулся, словно намекая, что разговор окончен.
– Ну что ж, тогда спокойной ночи, брат, – сказал он, направляясь к двери.
– До завтра, – тихо произнёс Джон, не оборачиваясь, погружённый в свои мысли.
Оставшись один, он медленно переоделся и погасил свет в комнате. Ночь казалась обманчиво мирной, но внутри его души бушевала буря. "Кажется, если раньше каждый день приносил пусть малый, но всё же ощутимый шаг вперёд, то теперь прогресса нет", - думал он, устраиваясь на своей кровати и глядя в потолок, где лунный свет создавал причудливые тени.
"Надеюсь, это не плохой знак", — с тревогой мелькнуло у него в голове. Успокоенный этими мыслями, Джон вскоре погрузился в неспокойный, но всё же такой нужный для него на тот момент сон.